Сегодня и вчера
Подвиг Ивана Сусанина
Портреты «Подвиг Ивана Сусанина» Автор:
Скотти Михаил Иванович


Размер:
тондо 67 см
Техника:
холст, масло
Местонахождение:
Частная коллекция
Страна:
Россия
Смотреть полностью


Отдай мне Михаила Феодоровича, я сохраню его для Святой России, скрою его, и пусть враги его режут меня, пусть терзают, ломают, не скажу про него.





Алексей Домнинский. Правда о Сусанине // Русский архив. Историко-литературный сборник. — М.,1871. Выпуск 2. Стб. 039


По очищении Москвы от Поляков в 1612-м году, когда начались собрания всех чинов — воинских, гражданских и духовных для совещания об избрании главы государства, и когда на сих собраниях, по мнению бывшего патриарха-мученика Гермогена, упоминаемо было, преимущественно пред прочими, имя Михаила Феодоровича из роду Романовых, как единственной, хотя то и по женской линии, отрасли пресекшегося Рюрикова дома, то мать Михаила Феодоровича Инокиня Марфа Иоанновна, напуганная несчастною кончиною Годунова и Шуйского, позорною смертью самозванцев, зверскими и бесчеловечными поступками Поляков во время осады в Кремле, притом зная стремление Польского Владислава завладеть Российским царством, решилась для уклонения от царской, высокой и вместе опасной, почести, уехать с сыном своим Михаилом из Москвы в Кострому. Здесь она думала жизнь свою провести покойно, предполагая, что за отбытием их из Москвы изберут на царский Всероссийский престол кого-нибудь из опытных мужей, помимо ее еще юного и неопытного сына. Но в Москве было не то, что она думала: там все чины, как бы огорчась самовольным ее отбытием, все даже те, коим хотелось сей почести, соединились в одну думу: быть Царем Михаилу Феодоровичу Романову, от племени праведного Государя и Великого Князя Феодора Иоанновича.

В Костроме остановилась она в своем доме у самого Воздвиженского женского монастыря. — Весть сия о предназначении Михаила Феодоровича на царство скоро донеслась в неприятельскую армию. Не опуская из вида главной цели: покорить Россию Польской державе, там, в воинском совете, положили послать отряд смелых охотников в Кострому для погубления Михаила Феодоровича, дабы продолжить междуцарствие и тем легче достигнуть своей цели.

Весть о посланных в Кострому из неприятельской армии тоже скоро донеслась в Москву; по сему, как о назначении Михаила Феодоровича на царство, так и о посланных Польских злодеях для погубления его, известили Иноку Марфу Ивановну; но известие сие дошло до нее в то самое время, когда враги царства Русского прибыли уже в предместье Костромы и чрез своих доброхотов изыскивали средства к исполнению своего намерения.

Известие сие о назначении сына ее на царство и о прибытии врагов к Костроме с какими она приняла чувствами, может выразить только тот кому сказано: готовься к смерти.

И в это-то самое время, в минуты отчаяния, прибыл к ней управитель-староста Домнинской вотчины Иван Сусанин. От домашних ее узнал он, что сын ее Михаил преднаречен на Всероссийский царский престол, и что по сему Поляки, исконные враги царства Русского, уже близ Костромы с тою целью, дабы погубить его и опять Святую Русь ввергнуть в пагубное безначалие.

Исполненный совершенно-безусловною преданностью к своим благочестивым господам и праведною местью к врагам своего отечества за буйства их, Сусанин как огнем воспламенился ревностью за новоизбираемаго Царя и, явясь пред лицо Инокини Марфы Ивановны, с клятвою сказал: Отдай мне Михаила Феодоровича, я сохраню его для Святой России, скрою его, и пусть враги его режут меня, пусть терзают, ломают, не скажу про него. Крестьянская голова недорога, а дорога царская; а скрыть его есть где у меня.

Отрадные сии слова так подействовали на сердце Инокини Марфы Иоанновны, что она тот же раз, не выжидая, что может быть явились бы ревнители православной России и из граждан Костромы, согласилась отпустить с Сусаниным своего сына в Домнино; и Михаил Феодорович, напутствованный молитвою и благословением матери, ночью в крестьянской одежде выехал из города и прибыл в Домнино ночью же без всякой о себе огласки. Здесь он тотчас скрылся на дворе в подземном тайнике и закрыт был коровьими яслями; а Сусанин каждый день с самого раннего утра до позднего вечера уходил в лес рубить дрова.

Поляки, выжидая случая достигнуть своей злокозненной цели, наконец узнали, что Михаила нет в Костроме, и что он выбыл не иначе как в Домнино с Сусаниным, многими замеченным тогда в Костроме. И поспешно погнались они за ними, думая догнать на дороге и тут же совершить свое злодейство.

Но Михаил прибыл в Домнино за двое сутки до своих злодеев; а Сусанин тогда же приказал зятю своему в деревне Деревнище Богдашке Собинину зажечь овин с разглашением в народе, что овин сгорел от сушки хлеба, а в самом деле, чтобы при набеге неприятелей переместить туда Михаила и закрыть обгорелыми головнями,—дабы и собаки, находящиеся с Поляками, не могли по обонянию узнать сокрытого.

Чрез двое суток Поляки действительно прибыли в Домнино; обыскавши весь дом господский, все дворовое строение и все дома в селе и не найдя ни Михаила, ни Сусанина, обратились было в деревню Деревнище, на место жительства зятя Сусанина; но на дороге в лесу нашли кого надобно было, спросили о Михаиле Феодоровиче, где он, и, услыша ответ, что он ушел в лес за охотою, не поверили, воротились в Домнино, потребовали угощения и за угощением предлагали ему и деньги и все, что ему угодно и почести; но, слыша от Сусанина одно: «Михаил остался в лесу», взялись за крутые меры. Меры сии открылись во всех родах пыток, какие только были известны католическому изуверству. Чудное дело! И под пытками сердце Сусанина, напитанное св. верою и любовью к св. Руси, не дрогнуло, не изменило своей клятве — спасти Михаила.

Не успевши победить терпение его, они приказали ему вести их в лес; прибывши туда, откуда взят, они возобновили над ним пытки, но и здесь геройское его мужество не ослабело, он все тоже говорил: «Михаил ушел в лес».

Враги, удивляясь его терпению, подумали, что может быть и в самом деле Михаил остался в лесу, приказали вести их туда, и Сусанин повел их по течению речки Корбы, текущей временно по глубочайшему и обширному суходолу, на крутых окраинах коего по обеим сторонам множество тоже глубоких оврагов, заросших дремучими лесами. Здесь он заранее сделал следы в разные стороны, дабы враги с своими собаками, блуждая по сим следам и кидаясь то в ту, то в другую сторону, то на тот, то на другой берег речки, могли утомиться; поиск их продолжался до самой ночи, а между тем Сусанин беспрестанно громким крестьянским голосом кричал: Михаил Феодорович! Михаил Феодорович! давая врагам знать, что он их якобы не обманывает. Наконец достигли деревни Перевоза в одной версте от Домнина. Свечерело. Враги от трудного и продолжительная поиска в самом деле утомились и пожелали отдохнуть; остановись в крестьянской избе и пресытившись водкою, они, пьяные, связавши вожака своего, положили среди себя; скоро заснули (их стражами были собаки) заснули, не заметя, что они отклонились к востоку, сделали свободное сообщение между Домниным и деревнею Деревнищем, и тем дали удобный случай зятю Сусанина по предварительному приказанию его переместить Михаила в свою деревню и там под сгоревшим овином в яме закрыть его головнями. Злодеи скоро проснулись, и казалось бы, в осеннюю, продолжительную ночь, надлежало прекратить поиск, но злодеи нетерпеливы, им несвойственно медлить. Возобновя над Сусаниным пытки, дабы еще испытать его правду и видя беспримерное его терпение, подумали, что и в самом деле, может быть, Михаил, избегая их преследования, уже сделавшегося гласным, ушел далее, решились той же ночью спуститься под гору и съехали на болото, надеясь на чуткость собак с ними бывших, в том чаянии, что темнота ночная не помешает сим животным отыскать искомого. Под горою между раменным лесом и рекою сперва ехали они за Сусаниным по замерзшему твердому лугу; но, отъехавши не более версты, земля под ногами их начала местами гнуться, и наконец достигли до таких мест, где частые полыньи и мало замерзшая земля далее ни идти, ни ехать не позволяли. Сусанин бросился было за реку, но лед подогнулся, затрещал . Тут-то враги узнали обман, схватили его и изрубили на части. Собаки бросились было терзать части, но враги запретили им: им не до того было; им надлежало спасать жизнь свою. Конец известен.





Иоанн IV — Сулейману I: Мы обращаемся хорошо с твоими мусульманами, и так надеемся, что будешь милостив к нашим…
C самого дня обручения с кн. Долгоруковой Петр впал в такую задумчивость, что ничто более его не развлекало.
Да и что бы Пруссия хотела отвоевать у России?
Туда по дороге, а оттуда до дворца, стояли по обеим сторонам пешие киевские мещане и купцы с ружьями и знаками их обществ
Заслугами Всемилостивейшему Государю своему и Отечеству они блестящим образом определят меру признательности своей к знаменитому виновнику их воспитания
Пехота тотчас опять сомкнулась, и они все принуждены были погибать наижалостнейшим образом.
Царевич Алексей: «Я ослабел духом от преследования и потому, что меня хотели запоить до смерти»
Глядя на нас, можно сказать, что по отношению к нам всеобщий закон человечества сведен на нет.
В этот день у нас не было недостатка в обыкновенных от Царя подачах
Я был послан в Германию, дабы найти и привезти в Россию докторов и ученых, людей хорошо осведомленных в Божественном писании, правоведении и других свободных искусствах



Библиотека Энциклопедия Проекты Исторические галереи
Алфавитный каталог Тематический каталог Энциклопедии и словари Новое в библиотеке Наши рекомендации Журнальный зал Атласы
Алфавитный указатель к военным энциклопедиям Внешнеполитическая история России Военные конфликты, кампании и боевые действия русских войск 860–1914 гг. Границы России Календарь побед русской армии Лента времени Средневековая Русь Большая игра Политическая история исламского мира Военная история России Русская философия Российский архив Лекционный зал Карты и атласы Русская фотография Историческая иллюстрация
О проекте Использование материалов сайта Помощь Контакты
Сообщить об ошибке
Проект "Руниверс" реализуется при поддержке
ПАО "Транснефть" и Группы Компаний "Никохим"