Мог устоять только русский солдат

Поземковский М. Описание боевой жизни 155-го пехотного Кубинского полка. Тифлис, 1881

С самого начала боя, артиллерия нашего правого фланга, почти без перерыва, обстреливала левую часть возвышенности Узун-Ахмат. В течение 9-ти часового действии из наших орудий, на этой возвышенности было произведено четыре взрыва зарядных ящиков, а сел. Узун-Ахмат еще с утра дымилось в пламени, и было оставлено турками. Для окончательной же подготовки успешной атаки, наша артиллерия, с 4-х часов пополу-дни, т. е. тотчас же по очищении неприятелем предгорьев Чобан-дага, открыла самый сильный и частый огонь картечными гранатами, по траншеям и по вершине левой оконечности Узун-Ахмата. Вслед за этим, полковник князь Амираджиби, уже обеспеченный с тыла, начал наступление, имея в боевой линии два батальона (1-й и 2-й) кубинцев и три батальона eлисаветпольского полка, а во второй линии 3-й кавказский стрелковый батальон, два батальона бакинского полка и один елисаветпольскаго. Быстро и настойчиво двигаясь вперед, штурмовая колонна князя Амираджиби заняла холмы у подошвы Узун-Ахмата, но на этой позиции была встречена страшным перекрестным огнем—ружейным и крупповских орудий, перед которым мог устоять только русский солдат. С верховьев широкого оврага, идущего через Деве-Бойну, со скалистого края Чобан-дага и с траншей Узун-Ахмата, расположенных в два яруса, в нас полетела такая масса пуль и артиллерийских снарядов, о которой трудно дать, даже приблизительное понятие. Вся линия турок скрывалась в дыму, от их ружейной и пушечной пальбы.
Неудержимо подвигаясь вперед, кубинцы и елисаветпольцы, несмотря на осыпавший их со всех сторон град пуль, взобрались, наконец, до середины возвышенности Узун-Ахмат. Здесь был дан отдых людям, двигавшимся все время перекатною цепью. Как только люди перевели дух, боевая линия вновь стала подвигаться вперед, с прежнею настойчивостью, по крутизна подъема была настолько велика, что через несколько шагов снова пришлось положить людей. Вслед затем подан был сигнал для наступления. Кубинцы, елисаветпольцы, перемешавшись с людьми 3-го стрелкового батальона, собрались с силами и, с криком «ура!», дружно кинулись вперед по крутой покатости, под дождем свинца. Терраса за террасою, и холм за холмом стали переходить в руки наших войск, неудержимо взбиравшихся на крутизны. Наконец, обе линии сражавшихся скрылись в дыме и крики «ура!» показали, что нижняя траншея уже очищена штыками от турок, которые быстро бежали на верхнее плато возвышенности, оставив в руках кубинцев и елисаветпольцев два орудия, в виде трофеев.
По занятии этой траншеи, густая цепь наших стрелков прилегла за ней, стараясь ружейным огнем выбить с вершины Узуни-Ахмата турок, которые начали было уже отступать на правую половину плато. Часть войск князя Амираджиби, направленная в обход левой половины Узун-Ахмата, быстро подвигалась к вершине этой возвышенности и дружною атакою, наконец, заняла окраину верхнего плато. Оставшийся здесь неприятель в страхе бежал с нее на правую оконечность высоты, оставив нам одно крепостное орудие. Недолго шла перестрелка между обеими оконечностями верхнего плато Узун-Ахмата, разделенными небольшой лощиной. Турецкая цепь удержалась здесь только для того, чтобы прикрыть отступление своих батальонов, в беспорядке толпившихся у единственной тропы, пролегавшей здесь между камнями скалистой окраины верхнего плато.
Так совершилось занятие нами Узун-Ахмата — этого стратегического и тактического ключа укрепленной турецкой позиции на высотах Деве-Бойну. Этим многозначительным актом описываемого боя успех был окончательно упрочен за нами, и войскам нашим оставалось только закончить столь блистательно и геройски исполненную ими задачу, в памятный день 23-го октября.
Наконец, вся высота Узун-Ахмата была занята войсками колонны князя Амираджиби и полковника Юрковскаго, под начальством которого один батальон крымцев и один батальон таманцев, в свою очередь, участвовали в атаке Узун-Ахмата. Вслед за занятием этой высоты, на нее ввезены были две батареи, но крутизна покатости, но которой они поднимались с помощью людей и лошадей, была настолько велика, что орудия наши достигли вершины только к сумеркам и не могли, своевременно, открыть стрельбы по бегущим туркам.