Пакт Молотова-Риббентропа. О морали и целесообразности

Петр РОМАНОВ

Как и о большинстве событий, ставших объектом пропаганды, о пакте Молотова-Риббентропа, которому исполняется 70 лет, больше слышали, чем знают. Не говоря уже о том, что, осуждая пакт, как правило, насильственно вырывают произошедшее из исторического контекста. А это все равно, что, как говорили еще в древности, «в воздухе удить, в море охотиться». То есть, очевидная нелепость.

Пакт был подписан 23.08.1939 года министрами иностранных дел СССР и Германии: Вячеславом Молотовым и Иоахимом Риббентропом по указанию своих вождей Сталина и Гитлера. Заключенный формально сроком на десять лет, пакт включал в себя только два пункта: отказ от взаимного насилия (это повторение положения договора от 1936 года) и соблюдение нейтралитета в случае участия одной из сторон в войне. Ничего сверхъестественного в этих пунктах договора не было. Такие соглашения в предвоенный период заключали многие.

Другое дело — секретное приложение к пакту, которое разграничивало сферы интересов двух стран в Восточной Европе на случай «территориально-политического переустройства». В советскую сферу влияния попадали: Финляндия, Латвия, Бессарабия и Польша на восток от рек Висла, Нарва и Сан. Территория к западу от этой линии объявлялась сферой интересов Германии.

Сказать, что секретные приложения к официальным договорам придумали Гитлер и Сталин, нельзя. И в те времена, и задолго до этого секретные приложения существовали. Не исключаю, что существуют в отдельных случаях и до сих пор. Чистоплотностью политика не отличалась никогда, а двойные стандарты благополучно царствуют в ней и сегодня. Наконец, сами победители во Второй мировой не менее цинично в конце войны делили между собой зоны влияния и, не очень интересуясь мнением малых стран, проводили в Европе новые границы. Так что односторонние покаянные истерики, что закатывали некоторые наши публицисты по поводу пакта Молотова-Риббентропа в первые годы после развала СССР, мягко говоря, выглядели нелепыми.

Это правда, что пакт развязывал руки обоим подписантам, но совершенно тот же упрек что и Сталину в данном случае можно бросить и англичанину Артуру Невиллу Чемберлену — главному западному творцу мюнхенского сговора. А также многим другим «миротворцам», что сначала проглотили аншлюс Австрии, затем отдали на растерзание Гитлеру Чехословакию, а потом долго вели «странную войну» против Германии, когда она напала на Польшу.

Не могу удержаться, чтобы не привести образного и язвительного ответа Уинстона Черчилля тем, кто пытался доказать будто Англия действовала в Мюнхене по-джентльменски и даже добилась там успеха. Этот «успех» Черчилль суммировал таким понятным соотечественникам образом: «Под дулом пистолета потребовали один фунт стерлингов. По получении этой суммы, под дулом пистолета потребовали два фунта стерлингов. В конце концов, диктатор согласился взять 1 фунт 17 шиллингов и 6 пенсов, а остаток принял в форме заверений в доброй воле на будущее». Стоит напомнить и известные слова французского премьера Леона Блюма: «После Мюнхена все в Европе почувствовали огромное чувство стыда и облегчения».

Тем не менее, все эти позорные шаги Запада, на мой взгляд, не отменяют того, что и секретные статьи пакта Молотова-Риббентропа с моральной точки зрения выглядят не лучше. В них можно обнаружить политическую целесообразность, но вы там не увидите ни на «пенс» нравственности.

Прежде всего, пакт означал вынесение смертного приговора Польше, которую Москва и Берлин без зазрения совести просто поделили пополам.

Правда, сочувствуя полякам, не стоит забывать следующее.

Во-первых, 15 марта в день оккупации Чехословакии, устами Литвинова Кремль предложил созвать конференцию шести держав с целью обсудить меры по предотвращению дальнейшей гитлеровской агрессии, но Чемберлен назвал это предложение «преждевременным».

Во-вторых, о том, что сама Польша, по выражению Черчилля, «как гиена» набросилась на один из кусков Чехии, когда представилась такая возможность после мюнхенского сговора. Вспомним польский ультиматум о присоединении к Польше Тешинской Силезии, принадлежавшей Чехословакии. То есть, на высокую мораль не могут претендовать и поляки. По прошествии стольких лет «гиеной» выглядеть они не хотят, только жертвами. Но куда деться от фактов?

К тому же надо войти и в положение Москвы. Как замечает Анатолий Торкунов, ректор МГИМО: «Имея в виду акт Молотова-Риббентропа, мы должны не забывать о том, что часть польского руководства, в частности министр иностранных дел Польши, вел достаточно активные и длительные переговоры с представителями Германского руководства... Естественно, это вызывало в Москве не только тревогу, но и колоссальные подозрения в отношении подлинных намерений Варшавы».

Он же вспоминает, как на одном из приемов нынешний президент Польши Лех Качиньский признал, что до сих пор некоторые польские специалисты и историки рассуждают о том, что, может быть, надо было вступить в союз с Германией. И тогда у Польши была бы другая судьба. То есть, даже сегодня эта упущенная возможность подружиться с Гитлером вызывает у части поляков ностальгию. Значит, волновались в Москве все-таки не зря.

Наконец, в-третьих, не стоит забывать о переговорах, что вела Москва еще до подписания пакта Молотова-Риббентропа с Францией и Великобританией, которые среди прочего предусматривали и гарантии Польше. Париж и Лондон, протянув время, договор о взаимопомощи так и не подписали, как не подписала его и Польша, очевидно переоценившая свои собственные силы и гарантии Лондона. В Варшаве рассчитывали, конечно, не на «странную войну» со стороны англичан, а на активную защиту польских интересов. Но и здесь серьезно просчиталась.

В срыве тех давних переговоров советской вины нет: Москва требовала гарантий не только для себя, но и для целого ряда малых стран, включая и все те страны, чьи названия затем появились в секретной части пакта Молотова-Риббентропа. Объяснение простое: судьба этих стран не очень беспокоила Москву, но Кремль категорически не желал, чтобы они достались Гитлеру, а немецкая граница тем самым придвинулась к советской. Наконец, Москва настаивала, чтобы военные соглашения были подписаны одновременно с политическими, а Лондон и Париж предпочитали вести речь лишь о политических вопросах, а военные обсудить позже. Когда уже позже, не понимали в Москве.

Ради справедливости надо признать, что медлительность Лондона и Парижа объяснялась не только их неизбывной мечтой направить волну фашистского наступления на красных, но и тем, что ни Прибалтика, ни Польша не испытывали большого желания видеть в качестве гарантов своей безопасности сталинскую армию. А именно она и должна была в случае заключения соглашения и начала гитлеровской агрессии, по логике, выступить вперед и занять территорию этих стран.

Тормозило переговоры с Кремлем и еще одно обстоятельство. Одновременно с московскими переговорами английское правительство вело в Лондоне переговоры с германскими представителями о заключении соглашения, которое признавало бы особые германские интересы в Восточной и Юго-Восточной Европе. Кроме того, Англия была готова допустить Германию к эксплуатации «колониально-африканской зоны».

В результате провалились и те, и другие переговоры. То, что предлагали добровольно отдать немцам англичане, Гитлер и без них готов был уже завтра-послезавтра без особых трудностей взять силой. Так и образовался в канун Второй мировой войны этот трагически непреодолимый тупик.

Точно так же действовал и Кремль, который одновременно вел переговоры и с будущими союзниками по антигитлеровской коалиции, и с Берлином. Из документов Ватикана, например, известно, что о предстоящем подписании пакта Молотова-Риббентропа монсеньор Орсениго, нунций в Берлине, узнал еще 17 мая 1939 года в разговоре с самим Риббентропом. Сам пакт был подписан, напоминаю, 23 августа.

Предвоенный период был вообще временем всеобщей «двойной игры». В нее играли и крупные страны, и малые. Те же прибалты в этот период беспрерывно метались между Москвой и Берлином, клянясь, на всякий случай, в верности и дружбе как Сталину, так и Гитлеру.

Не добившись взаимопонимания с Парижем и Лондоном, Кремль был поставлен перед выбором: либо поступить нравственно, но политически безграмотно, отказавшись от сближения с Гитлером, либо поступить безнравственно, но политически разумно и подписать документ, который оттягивал неизбежное столкновение с Германией и позволял встретить фашистов на более выгодных для себя рубежах.

Сошлюсь снова на Черчилля, политика циничного, но, безусловно, умного. Уже после раздела Польши он написал: «Россия проводит холодную политику собственных интересов. Мы бы предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях как друзья и союзники Польши, а не как захватчики. Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии».

Вот, собственно, и все. Пакт был подписан Кремлем в здравом уме, твердой рукой, без малейших нравственных колебаний, в интересах собственной страны. И в ущерб тем же полякам и прибалтам.

Советские войска в тот период вступили в Прибалтику и Польшу не с освободительной миссией. Вот здесь пытаться выдавать темное за светлое не надо. Это просто неумно. Освобождать эти же территории от фашизма советская армия пришла на другом отрезке времени и уже в других исторических обстоятельствах.

Больше всех от подписанного документа выиграл, конечно, Гитлер. Пусть и временно (ни Москва, ни Берлин не верили, подписывая пакт, что он просуществует, как было написано в документе, десять лет), но Германия нейтрализовала в лице Красной Армии опасного соперника и развязала себе руки для первой фазы европейской агрессии.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

Воспроизводится по: http://www.rian.ru/authors/20090817/181208082.htmlТеги: Пакт Молотова - Риббентропа , Публикации в СМИ (журналы, газеты)

Все документы темы	Пакт Молотова - Риббентропа
сводная хронология 1918 — 1933. Российско-германские отношения до 1933 г. 1934 — август 1939. Советско-Германские отношения 1933 - август 1939 гг. Сентябрь 1939 — июнь 1941. Советско-Германские отношения сентябрь 1939-1941 гг.	Пакт Молотова-Риббентропа. О морали и целесообразности Петр РОМАНОВ Как и о большинстве событий, ставших объектом пропаганды, о пакте Молотова-Риббентропа, которому исполняется 70 лет, больше слышали, чем знают. Не говоря уже о том, что, осуждая пакт, как правило, насильственно вырывают произошедшее из исторического контекста. А это все равно, что, как говорили еще в древности, «в воздухе удить, в море охотиться». То есть, очевидная нелепость. Пакт был подписан 23.08.1939 года министрами иностранных дел СССР и Германии: Вячеславом Молотовым и Иоахимом Риббентропом по указанию своих вождей Сталина и Гитлера. Заключенный формально сроком на десять лет, пакт включал в себя только два пункта: отказ от взаимного насилия (это повторение положения договора от 1936 года) и соблюдение нейтралитета в случае участия одной из сторон в войне. Ничего сверхъестественного в этих пунктах договора не было. Такие соглашения в предвоенный период заключали многие. Другое дело — секретное приложение к пакту, которое разграничивало сферы интересов двух стран в Восточной Европе на случай «территориально-политического переустройства». В советскую сферу влияния попадали: Финляндия, Латвия, Бессарабия и Польша на восток от рек Висла, Нарва и Сан. Территория к западу от этой линии объявлялась сферой интересов Германии. Сказать, что секретные приложения к официальным договорам придумали Гитлер и Сталин, нельзя. И в те времена, и задолго до этого секретные приложения существовали. Не исключаю, что существуют в отдельных случаях и до сих пор. Чистоплотностью политика не отличалась никогда, а двойные стандарты благополучно царствуют в ней и сегодня. Наконец, сами победители во Второй мировой не менее цинично в конце войны делили между собой зоны влияния и, не очень интересуясь мнением малых стран, проводили в Европе новые границы. Так что односторонние покаянные истерики, что закатывали некоторые наши публицисты по поводу пакта Молотова-Риббентропа в первые годы после развала СССР, мягко говоря, выглядели нелепыми. Это правда, что пакт развязывал руки обоим подписантам, но совершенно тот же упрек что и Сталину в данном случае можно бросить и англичанину Артуру Невиллу Чемберлену — главному западному творцу мюнхенского сговора. А также многим другим «миротворцам», что сначала проглотили аншлюс Австрии, затем отдали на растерзание Гитлеру Чехословакию, а потом долго вели «странную войну» против Германии, когда она напала на Польшу. Не могу удержаться, чтобы не привести образного и язвительного ответа Уинстона Черчилля тем, кто пытался доказать будто Англия действовала в Мюнхене по-джентльменски и даже добилась там успеха. Этот «успех» Черчилль суммировал таким понятным соотечественникам образом: «Под дулом пистолета потребовали один фунт стерлингов. По получении этой суммы, под дулом пистолета потребовали два фунта стерлингов. В конце концов, диктатор согласился взять 1 фунт 17 шиллингов и 6 пенсов, а остаток принял в форме заверений в доброй воле на будущее». Стоит напомнить и известные слова французского премьера Леона Блюма: «После Мюнхена все в Европе почувствовали огромное чувство стыда и облегчения». Тем не менее, все эти позорные шаги Запада, на мой взгляд, не отменяют того, что и секретные статьи пакта Молотова-Риббентропа с моральной точки зрения выглядят не лучше. В них можно обнаружить политическую целесообразность, но вы там не увидите ни на «пенс» нравственности. Прежде всего, пакт означал вынесение смертного приговора Польше, которую Москва и Берлин без зазрения совести просто поделили пополам. Правда, сочувствуя полякам, не стоит забывать следующее. Во-первых, 15 марта в день оккупации Чехословакии, устами Литвинова Кремль предложил созвать конференцию шести держав с целью обсудить меры по предотвращению дальнейшей гитлеровской агрессии, но Чемберлен назвал это предложение «преждевременным». Во-вторых, о том, что сама Польша, по выражению Черчилля, «как гиена» набросилась на один из кусков Чехии, когда представилась такая возможность после мюнхенского сговора. Вспомним польский ультиматум о присоединении к Польше Тешинской Силезии, принадлежавшей Чехословакии. То есть, на высокую мораль не могут претендовать и поляки. По прошествии стольких лет «гиеной» выглядеть они не хотят, только жертвами. Но куда деться от фактов? К тому же надо войти и в положение Москвы. Как замечает Анатолий Торкунов, ректор МГИМО: «Имея в виду акт Молотова-Риббентропа, мы должны не забывать о том, что часть польского руководства, в частности министр иностранных дел Польши, вел достаточно активные и длительные переговоры с представителями Германского руководства... Естественно, это вызывало в Москве не только тревогу, но и колоссальные подозрения в отношении подлинных намерений Варшавы». Он же вспоминает, как на одном из приемов нынешний президент Польши Лех Качиньский признал, что до сих пор некоторые польские специалисты и историки рассуждают о том, что, может быть, надо было вступить в союз с Германией. И тогда у Польши была бы другая судьба. То есть, даже сегодня эта упущенная возможность подружиться с Гитлером вызывает у части поляков ностальгию. Значит, волновались в Москве все-таки не зря. Наконец, в-третьих, не стоит забывать о переговорах, что вела Москва еще до подписания пакта Молотова-Риббентропа с Францией и Великобританией, которые среди прочего предусматривали и гарантии Польше. Париж и Лондон, протянув время, договор о взаимопомощи так и не подписали, как не подписала его и Польша, очевидно переоценившая свои собственные силы и гарантии Лондона. В Варшаве рассчитывали, конечно, не на «странную войну» со стороны англичан, а на активную защиту польских интересов. Но и здесь серьезно просчиталась. В срыве тех давних переговоров советской вины нет: Москва требовала гарантий не только для себя, но и для целого ряда малых стран, включая и все те страны, чьи названия затем появились в секретной части пакта Молотова-Риббентропа. Объяснение простое: судьба этих стран не очень беспокоила Москву, но Кремль категорически не желал, чтобы они достались Гитлеру, а немецкая граница тем самым придвинулась к советской. Наконец, Москва настаивала, чтобы военные соглашения были подписаны одновременно с политическими, а Лондон и Париж предпочитали вести речь лишь о политических вопросах, а военные обсудить позже. Когда уже позже, не понимали в Москве. Ради справедливости надо признать, что медлительность Лондона и Парижа объяснялась не только их неизбывной мечтой направить волну фашистского наступления на красных, но и тем, что ни Прибалтика, ни Польша не испытывали большого желания видеть в качестве гарантов своей безопасности сталинскую армию. А именно она и должна была в случае заключения соглашения и начала гитлеровской агрессии, по логике, выступить вперед и занять территорию этих стран. Тормозило переговоры с Кремлем и еще одно обстоятельство. Одновременно с московскими переговорами английское правительство вело в Лондоне переговоры с германскими представителями о заключении соглашения, которое признавало бы особые германские интересы в Восточной и Юго-Восточной Европе. Кроме того, Англия была готова допустить Германию к эксплуатации «колониально-африканской зоны». В результате провалились и те, и другие переговоры. То, что предлагали добровольно отдать немцам англичане, Гитлер и без них готов был уже завтра-послезавтра без особых трудностей взять силой. Так и образовался в канун Второй мировой войны этот трагически непреодолимый тупик. Точно так же действовал и Кремль, который одновременно вел переговоры и с будущими союзниками по антигитлеровской коалиции, и с Берлином. Из документов Ватикана, например, известно, что о предстоящем подписании пакта Молотова-Риббентропа монсеньор Орсениго, нунций в Берлине, узнал еще 17 мая 1939 года в разговоре с самим Риббентропом. Сам пакт был подписан, напоминаю, 23 августа. Предвоенный период был вообще временем всеобщей «двойной игры». В нее играли и крупные страны, и малые. Те же прибалты в этот период беспрерывно метались между Москвой и Берлином, клянясь, на всякий случай, в верности и дружбе как Сталину, так и Гитлеру. Не добившись взаимопонимания с Парижем и Лондоном, Кремль был поставлен перед выбором: либо поступить нравственно, но политически безграмотно, отказавшись от сближения с Гитлером, либо поступить безнравственно, но политически разумно и подписать документ, который оттягивал неизбежное столкновение с Германией и позволял встретить фашистов на более выгодных для себя рубежах. Сошлюсь снова на Черчилля, политика циничного, но, безусловно, умного. Уже после раздела Польши он написал: «Россия проводит холодную политику собственных интересов. Мы бы предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях как друзья и союзники Польши, а не как захватчики. Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии». Вот, собственно, и все. Пакт был подписан Кремлем в здравом уме, твердой рукой, без малейших нравственных колебаний, в интересах собственной страны. И в ущерб тем же полякам и прибалтам. Советские войска в тот период вступили в Прибалтику и Польшу не с освободительной миссией. Вот здесь пытаться выдавать темное за светлое не надо. Это просто неумно. Освобождать эти же территории от фашизма советская армия пришла на другом отрезке времени и уже в других исторических обстоятельствах. Больше всех от подписанного документа выиграл, конечно, Гитлер. Пусть и временно (ни Москва, ни Берлин не верили, подписывая пакт, что он просуществует, как было написано в документе, десять лет), но Германия нейтрализовала в лице Красной Армии опасного соперника и развязала себе руки для первой фазы европейской агрессии. Мнение автора может не совпадать с позицией редакции Воспроизводится по: http://www.rian.ru/authors/20090817/181208082.htmlТеги: Пакт Молотова - Риббентропа , Публикации в СМИ (журналы, газеты)