Конфессионально-этническая мотивация хозяйствования староверов в XVIII-XIX веках. Часть 2

В это время, в первой половине XIX века, завершилось формирование и старообрядческой этики, и нового старообрядческого богословия или богословской системы, как угодно.

Напомню, что это. Это новый тип религиозности, то есть не вера ожидания, а вера действия, деятельность для спасения веры. Это новое восприятие себя, новая самоидентификация, как человека ответственного перед собой (для средних веков совершенно не возможно), перед обществом. Это представление о человеке, о божественном происхождении человека. Все знают, что человек создан по образу и подобию божьему. Но не все подчеркивали в XVII веке и даже в XVIII-ом, в чем эта божественная искра. Эта божественная искра – в осознании себя как человека, который стремится к Богу. А как стремиться к Богу? Вот, спасая веру. Соответственно, кто был самым активным борцом? Естественно, предприниматели.

Возникла новая трудовая этика. Она в чем-то созвучна с протестантской, но повторяю, она не оттуда возникла. Новые отношения к собственности. Собственность принадлежала общине, собственность принадлежала формально не общине, но фактически общине – второй вид собственности. И третий вид – когда это уже семейная личная какая-то собственность, которая используется для привлечения прибыли, получения прибыли, значительная часть которой отдается общине.

И вот богословская, точнее, религиозная составляющая не была завершена к началу XIX века, потому что у нее не было ядра. Здесь, в первой четверти XIX века, это ядро сложилось. Это была новая духовная концепция Дела. Дела с большой буквы. Вот у человека есть Дело. Оно почему ценно? Не потому, что он сможет больше есть или пить или ему нечем заняться, а потому, что это дело является его путем к спасению, путем к святости.

В первой трети XIX века эта концепция сложилась. Ее видно по деятельности людей, по высказываниям, по формулировкам. Культ дела возник. Ради дела можно было даже грешить по мелочам, ради большого дела. Окончательно эта концепция сложилась, вернее, была сформулирована в конце XIX века, где вместо блюстителей, архиепископа Московского всея Руси (тогда это был высший чин в старообрядческо-поповской церкви) Арсений, епископ Уральский, сказал, что каждый человек на своем месте спасает себя и свою душу. И это место может быть и торговое, это может быть и предпринимательство.

Еще круче высказался старообрядческий епископ Михаил Семенов. Он сказал, что путь к святости может лежать и через торговлю, через труд на поле и т.д. Путь к святости даже! Не просто к спасению. И вот это дело, в чем оно заключается? Это человек должен быть ответственным перед собой за свое дело. Он должен быть дисциплинирован, должен быть рационален, прямо по Домострою смечать себя, и он должен ради этого дела жертвовать очень многими вещами, в том числе, может делать какие-то небольшие сознательные даже прегрешения. Это дело – это как раз то, чем человек может спастись, - главное в жизни человека.

Я приведу такой пример преданности.

Я не говорю про первого, Федора Алексеевича Гучкова, даже более поздние – это работало и дальше. Время такой активной религиозности, фанатической прекратилось уже во второй половине XIX века, уже не было никаких жертв и т.д.

Знаменитый Тимофей Савич Морозов, тот самый «кровопийца», он знал, что большое Дело нельзя построить без дисциплины, рабочие, фабрика не так активно работает, качество не такое высокое. А у него качество – это просто была идея-фикс. Об этом все знали и писали. Как этого добиться? Путем штрафования рабочих, потому что крестьянин пришел из деревни, он там хочет – пашет, хочет – не пашет. Помещик уже ему не указ. Это его дело. Лежит в тенечке, с голоду помрет – ну, и Бог с ним. У нас по некоторым данным 5% крестьянского населения – бобыли.

Бобыль – это, одно из значений, человек, у которого нет надела, но который находится в общине. Пьяницы, бездельники, инвалидов очень мало. Инвалиды как раз пытались что-то работать.

И вот он пришел, а ему надо за вот эту пимпочку дергать именно так, а не так. Ему нельзя пить, пьяным приходить на работу. Ему там очень много нельзя, дисциплина и т.д. Поэтому многие рабочие, особенно сезонные, предпочитали не жить в теплых, хороших казармах, а снимать грязный угол где-то на стороне, потому что там нормально все, там никакой дисциплины нет. Как дисциплинировать, как создать рабочего, который, как Маркс говорил, варится в рабочем котле? Вот штрафы. Это доказано еще советскими учеными, что весь пролетариат центрального промышленного района создан при помощи штрафов.

Ну, Морозовы штрафовали просто особенно. И это грех. Еще с Древней Руси во всех епитимийниках был вопрос, который задавался предпринимателям, в Древней Руси – купцам: удерживал ли плату наемнику? Понятно, что это еще из дружинной этики пришло. Это было очень серьезно для предпринимателя, и по свидетельству Владимира Павловича Рябушинского, он до начала ХХ века задавался предпринимателям, старообрядцам обязательно священником на исповеди. А тут очевидно, штрафы – это удержание платы наемнику. Это серьезный грех, тем более, что он же о нем знал, это сознательный.

Самый ужасный грех – это не тот, который случайный, а тот, который по задумке, который с осознанием своей греховности. Морозов был вынужден это делать ради дела. Как выходил он из этой ситуации? По свидетельству его слуги, по субботам выдавалась зарплата, Морозов присутствовал вечером в субботу, когда выдавали зарплату со штрафами, там огромные были серьезные штрафы, но зато и качество было хорошее, пролетариат был отборный. Он уходил потом, после выдачи зарплаты, он сидел до конца, пока всем выдадут. Уходил потом к себе домой, у него была домашняя молельня, и он там до 4 часов утра плакал, стонал, молился, отмаливал этот грех, каждую субботу. Потом немножко спал и утром они шли в церковь.

Вот пример, когда человек понимает, что, для чего, как – этот религиозный рационализм в такой своеобразной форме. Сама, конечно, концепция дела, она не могла возникнуть без религиозного рационализма, но ради нее можно было идти на какие-то грехи или коррупцию. Хотя коррупцию они не воспринимали грехом, они в разных согласиях почти одинаковый текст, что меня удивило, как будто они друг у друга переписывали. Ну, это понятно, потому что общая система конфессиональная схожая, несмотря на то, что одни поповцы, другие беспоповцы. «Это дань, которую как евреи платили фараону, находясь в рабстве фараоновом, также и мы платим дань за нашу веру и деньги дающих не винословить. Потому что мы откупаемся». И налоги они воспринимали государственные именно так. Они не различали налоги и взятки, хотя при этом были патриотами.

Эта концепция «духовное дело» - это, собственно говоря, форма христианского подвига. Что такое христианский подвиг? Это подготовка к спасению души. И таким христианским подвигом, в религиозном смысле слова, христианским подвигом, было дело, предпринимательское дело, в том числе, потому что предприниматели эффективнее общине содействовали. Поэтому, конечно, предприниматели пользовались уважением, хотя там не без социальных проблем, там были свои споры. В 60-ые годы в одной промышленной артели рабочие нашли в слове «хозяин», расшифровали его. В древнерусском языке цифры обозначались буквами, поэтому из слова можно было подсчитать, сколько оно стоит. Когда находили число 666, число дьявола в имени Наполеона, знаменитый факт, здесь они нашли число 666 в слове «хозяин» - такие были рабочие передовые, хотя и не марксисты.

В этой ситуации сложилась уже не конфессиональная, а конфессионально-экономическая сообщность старообрядчества, не просто конфессиональное, а конфессионально-экономическое сообщество. Они, благодаря этим новым качествам, благодаря рационализму, дисциплине и т.д. смогли во 2-й четверти XIX века выйти в лидеры в ряде отраслей. Конечно, есть такие цифры смешные, про 60% российских капиталов, которые находились в руках старообрядцев – это полный бред, а вот в некоторых отраслях они были очень успешны.

В данном случае получалось, что благодаря своим конфессиональным, социально-политическим факторам (гонениям) и факторам социального устройства, прежде всего, роли общины в их жизни, старообрядцы могли стать таким экономическим сообществом, которое, наверное, далеко опередило остальную часть русских православных купцов. Не последнюю роль играли такие вещи, как отказ от пьянства и многое другое.

Что такое социальные факторы? Прежде всего – это роль общины, община контролировала, чтобы деньги передавались туда-то и туда-то, деньги шли из рук купца или крупного промышленника, фабриканта в другие общины иногородние, в другие какие-то секторы общественной жизни, необходимые для старообрядцев, под контролем общины. Это было очень важно, и эта община сохраняла свое значение до революции и в какой-то степени чуть позже. Эта общинность старообрядчества, сохранившаяся до сих пор в значительной степени. До сих пор руководители русской православной старообрядческой церкви с центром на Рогожском кладбище избирает священный собор, состоящий из священников и мирян, чего нет, естественно, в патриаршей церкви.

Такие советы в составе с мирянами могут даже и объявить импичмент руководителю церкви своей. Это все вышло оттуда, из тех времен, когда не было иерархии и когда старообрядцы могли своим попам указывать, что делать и как. Священникам, кстати, запрещалось торговать, им запрещалось заниматься предпринимательством, чтобы сохранить их нравственную религиозно-этическую девственность. Роль общины, которая этим занималась, и есть те самые социальные факторы. Но община занималась, кончено, не только передачей денег. Успех старообрядцев был связан и с более развитыми, как ни парадоксально для этих ретроградов, традиционалистов, формами предпринимательства.

Во-первых, это стремление к новизне. Протопоп Аввакум четко сформулировал, что новины – это зло, новины – это от дьявола. Но какие новины? Новины религиозные, новины, связанные с богослужением, новины, связанные с какими-то другими конфессиональными формами поведения. Но оказалось, что в других сферах, прежде всего в предпринимательстве, помните про концепцию дела, - вот ради дела можно было пойти на новины. Старообрядцы первыми в нашей стране стали активно использовать машины, прежде всего, в текстильной промышленности.

И сложилась такая ситуация парадоксальная. Рабочий какой-нибудь фабрики Рогожского какого-то фабриканта, он работает на современнейших станках, в 40-50-ые годы. Современнейшие станки фирмы «Платт» английской, английские станки, не в Клину собирающиеся. При этом, если он заболеет, он попадает на деревянные нары. А тогда уже, в 40-50-ые годы велась не то, чтобы борьба, но в государственных госпиталях появились уже металлические койки, потому что деревянные – это клопы, всякая гадость, болезни и т.д. А металлические постели были признаны сатанинскими новинами, западными, все, что с Запада – все плохо, кроме того, что помогает делу, т.е. станки, оборудование и т.д. Текстильная промышленность центрального промышленного района была создана старообрядцами, более 120 фабрик. Если мы начнем перечислять, они старообрядцы или вышедшие из старообрядчества.

Человек вышел – он поменял царя, что ли, в голове, но он не отказался от той системы норм, точно так же себя ведет. Община играла очень важную роль в создании этой промышленности, кроме кредитов, о которых я уже говорил. Знаете, что это такое? Это совпадение сетей коммерческих с сетями конфессиональными. Распространение продукции. Этим занимались старообрядцы в других городах того же согласия. Промышленное кредитование, то же самое. Общины федосеевские или рогожские общины, белокриницкие по всей стране были связаны друг с другом не только конфессионально, но и коммерческом плане.

И конечно, вексельная система, кредитная система. Здесь не надо деньги возить, тут и полиция, и разбойники, и вообще непонятно что. Записочку написали в виде векселя, хотя это не совсем был вексель, потому что он не учитывался официально. И пожалуйста, не надо рыбу в Астрахани закупать, деньги возить. Записочку передали, все, потом рыбу сюда, там деньги выдали. Эта система, ее не было в стране в это время.

Она потом возникла у евреев, когда они активно занимались в Новороссии хлебной торговлей. Там была другая система, и эти системы не совпадали, они не совмещались.

Дальше. Община занимались при помощи этих сетей маркетингом. Доносили полицейские, причем, не то чтобы с завистью, но очевидно не негативным чувством, что старообрядцы прекрасно знают, где какие виды на урожай, где сколько стоит пшеница, где, когда будет рожь высокого качества, сколько стоят те или иные товары и т.д. В рамках одного согласия действовали целые группы промышленно-финансовые, ФПГ.

Часть купцов закупала сырье, хлопок, например, шерсть, лен. Часть производила, обрабатывала их на фабрике, третья часть их продавала, четвертая часть сообщала, что, куда надо продавать, именно сейчас надо везти. В начале XIX века какой русский купец знал точно, что ему надо ехать конкретно в Томск, а не в Иркутск, чтобы что-то везти? Тут все заранее было известно, тут сообщение было. Это тоже контроль общины, все через общину шло. Это социальные факторы, которые очень важны.

В этой ситуации старообрядчество фактически представляло собой альтернативный проект по отношению к государственной модернизации российского общества. Модернизация была и там и там, Петр продолжил, начал не он. И вот старообрядческое, нон этатистское. Почему старообрядческая была эффективнее фактически? Потому что она была, во-первых, добровольной, а во-вторых, она основана была на развитии русских, православных традиций. Они же их просто развивали, они не отказывались ни от чего, как Петр: унижение церкви, специальная попытка представить себя антихристом, чтобы, опять же, разрушить это сонное московское царство.

Старообрядцы развивали то, что было, и смогли на этой основе, да еще и государство подталкивало, конечно, смогли на этой основе создать альтернативный, альтер эго государственной модернизации. Это раз.

Второе, что очень важно, это новый менталитет. Но это русский православный менталитет и менталитет людей религиозных и воспринимавшихся сплошь и рядом не старообрядцами, как людей более религиозных, чем не старообрядцы – это пример привел. Экспедиция 50-х годов, посланная министром внутренних дел по указанию Николая I, по разным регионам, старообрядчески опасных – Ярославская, Костромская, Нижегородская и другие губернии, - они докладывали, один только пример, что в разных губерниях соседи старообрядцев, крестьяне простые, говорят, «Вот это, - показывая на старообрядцев, - вот это христиане, а мы по церкви. Они молятся, а нам некогда, эти люди спасутся, а мы - не знаем». Это не совсем точная цитата, но она передает смысл. Хотя, насчет того, что «христиане по церкви» - это точно совершенно и что молиться некогда. Здесь как раз старообрядцы воспринимались, как люди более религиозные.

Что в результате? В результате, в конце XIX века, когда, казалось бы, должен нивелироваться эффект этой особой религиозности, старообрядцы продолжали руководить значительной частью текстильной промышленности или выходцы из старообрядчества, - это не так важно, - а вот миллионное крестьянство. Оказывается, что в результате воздействия этих факторов, о которых я говорил, крестьяне-старообрядцы, по анкете 1909 года, проведенной на деньги Лягушевских, эти старообрядцы центральной России, европейской части, обладают значительно большим количеством земли, в том числе, покупной земли в 5 раз больше. С надельной, там сложнее, надельная все вместе всего лишь 60%, в 1,5-2 раза больше скота рабочего. Это опрос 100 тысяч дворов старообрядцев в европейской России, хорошее анкетирование, по сравнению с русскими соседями. Оказывается, к вопросу о новинах, что старообрядцы владели сельскохозяйственной техникой больше приблизительно в 29 раз. В некоторых губерниях чуть ли не в 40 раз – это совершенно не имеет значения – это просто несопоставимые цифры. Вот вам ретрограды, которые борются против новин. Вот вам новый тип человека, новая техника и т.д.