Битва началась 16 июня; Даниил Романович выехал наперед, первый схватился с татарами, получил рану в грудь, но не чувствовал ее по молодости и пылу: ему было тогда 18 лет и был он очень силен, смел и храбр, от головы до ног не было на нем порока. Увидавши Даниила в опасности, дядя его Мстислав Немой луцкий бросился к нему на выручку; уже татары обратили тыл перед Даниилом с одной стороны и пред Олегом курским — с другой, когда половцы и здесь, как почти везде, побежали пред врагами и потоптали станы русских князей, которые, по милости Мстислава Удалого, не успели еще ополчиться. Это решило дело в пользу татар: Даниил, видя, что последние одолевают, оборотил коня, прискакал к реке, стал пить, и тут только почувствовал на себе рану. Между тем русские потерпели повсюду совершенное поражение, какого, по словам летописца, не бывало от начала Русской земли. Мстислав киевский с зятем своим Андреем и Александром дубровицким, видя беду, не двинулся с места, стоял он на горе над рекою Калкою; место было каменистое, русские огородили его кольем и три дня отбивались из этого укрепления от татар, которых оставалось тут два отряда с воеводами Чегирканом и Ташуканом, потому что другие татары бросились в погоню к Днепру за остальными русскими князьями. Половцы дали победу татарам, другая варварская сбродная толпа докончила их дело, погубив Мстислава киевского: с татарами были бродники с воеводою своим Плоскинею; последний поцеловал крест Мстиславу и другим князьям, что если они сдадутся, то татары не убьют их, но отпустят на выкуп; князья поверили, сдались и были задавлены — татары подложили их под доски, на которые сели обедать. и далее по смерти Романовича Киев достался по очереди старшему по нем двоюродному брату Владимиру Рюриковичу

Битва началася. Пылкий Даниил изумил врагов мужеством; вместе с Олегом Курским теснил густые толпы их и, копием в грудь уязвленный, не думал о своей ране. Мстислав Немой, брат Ингваря Луцкого, спешил дать ему помощь и крепкою мышцею разил неприятелей. Но малодушные Половцы не выдержали удара Моголов: смешались, обратили тыл; в беспамятстве ужаса устремились на Россиян, смяли ряды их и даже отдаленный стан, где два Мстислава, Киевский и Черниговский, еще не успели изготовиться к битве: ибо Мстислав Галицкий, желая один воспользоваться честию победы, не дал им никакой вести о сражении. Сие излишнее славолюбие Героя столь знаменитого погубило наше войско: Россияне, приведенные в беспорядок, не могли устоять. Юный Даниил вместе с другими искал спасения в бегстве; прискакав к реке, остановил коня, чтобы утолить жажду, и тогда единственно почувствовал свою рану. Татары гнали Россиян, убив их множество, и в том числе шесть Князей: Святослава Яновского, Изяслава Ингваровича, Святослава Шумского, Мстислава Черниговского с сыном, Юрия Несвижского; также отличного Витязя, именем Александра Поповича, и еще 70 славных богатырей. Земля Русская, по словам Летописцев, от начала своего не видала подобного бедствия: войско прекрасное, бодрое, сильное совершенно исчезло; едва десятая часть его спаслася; одних Киевлян легло на месте 10000. Самые мнимые друзья наши, Половцы, виновники сей войны и сего несчастия, убивали Россиян, чтобы взять их коней или одежду. Мстислав Галицкий, испытав в первый раз ужасное непостоянство судьбы, изумленный, горестный, бросился в ладию, переехал за Днепр и велел истребить все суда, чтобы Татары не могли за ним гнаться. Он уехал в Галич; а Владимир Рюрикович Смоленский в Киев.

Еще в 1231 году Владимир киевский, угрожаемый Михаилом черниговским, присылал звать на помощь Даниила, и тот ездил по этому случаю в Киев; Владимир уступил ему из Русской земли часть Торческа, которую Даниил тотчас же отдал детям Мстислава торопецкого, шурьям своим, сказав им: «За добро отца вашего возьмите и держите этот город». Но нападение венгров вызвало Даниила из Киева. В 1233 году Владимир опять прислал звать его на помощь, потому что Михаил стоял у Киева; Даниил, спокойный теперь в Галиче со стороны венгров, пошел к Днепру и заставил Михаила удалиться. Не удовольствовавшись этим, Мономаховичи перешли Днепр, стали пустошить Черниговскую волость, забирать города по Десне, наконец, осадили Чернигов, поставили таран и били из него стену камнями, а камни были в подъем только человекам четырем сильным; но Михаилу удалось обмануть осаждающих, выйти из города и побить галицкие полки. Мономаховичи — Даниил и Владимир — возвратились в Киев, истомленные продолжительною войною, которую вели от Крещенья до Вознесенья, и Даниил уже сбирался идти домой лесною стороною, как пришла весть, что Изяслав с половцами воюет Русскую землю Владимир стал просить Даниила помочь ему и против поганых, старый дядька Мирослав просил за Владимира, и Даниил, несмотря на изнеможение полков своих, отправился в новый поход. У Звенигорода встретились они с варварами: Владимир и Мирослав стали теперь уговаривать Даниила возвратиться, но уже он не захотел. «Воин, — говорил он, — вышедши раз на брань, должен или победить, или пасть; прежде я сам вас отговаривал идти в поход, а теперь вижу, что вы трусы; разве я вам не говорил, что не следует выходить усталым полкам против свежих? а теперь чего испугались, ступайте!» Сеча была лютая, Даниил погнал половцев, но потерял коня и, видя, что все другие бегут, побежал и сам; а Владимир и Мирослав со многими другими боярами были взяты в плен. Даниил прибежал в Галич и по ложной вести, что Изяслав с половцами у Владимира, отправил все свои полки с братом Васильком на помощь этому городу; но как скоро бояре галицкие увидали, что князь остался без полков, то подняли крамолу, и Даниил принужден был уехать в Венгрию. Цель этой поездки состояла, как видно, в том, чтоб убедить нового короля Белу IV не мешаться в галицкие дела и дать время Романовичам управиться с врагами единоплеменными. Владимир Рюрикович освободился из половецкого плена, но не мог занять Киева, где сидел уже Изяслав, а союзник его, Михаил черниговский, занял между тем Галич; таким образом, у Романовичей осталась опять одна Волынь.

Вместе с братом Васильком смирив хищных Ятвягов и Литовцев, которые в особенности тревожили тогда область Пинскую, сей деятельный Князь вмешался в ссору зятя своего, Михаила Черниговского, с Владимиром Киевским. Последний, желая быть его другом, уступил ему Торческ: Даниил великодушно отдал сей город сыновьям Мстислава Храброго, сказав: "за благодеяния вашего отца". Тщетно желав примирить враждующих, он взял несколько городов Черниговских и, заключив мир с двоюродным братом Михаиловым, Мстиславом Глебовичем, думал возвратиться в свое Княжение; но Владимир, слыша о нашествии Половцев, ведомых к Киеву Изяславом, внуком Игоря Северского, умолил Даниила идти к ним навстречу. Когда же они сошлись с неприятелем близ Торческа, Владимир, испуганный многочисленностью варваров, хотел удалиться от битвы. "Нет! - сказал Даниил: - ты заставил меня против воли с дружиною утомленною искать врагов в поле, теперь, видя их пред собою, могу единственно или победить, или умереть". Хотя Даниил долго сражался как Герой, однако ж принужден был спасаться бегством; а Половцы, усиленные Черниговцами, взяв Киев, пленили самого Князя Владимира с его супругою. Бедные граждане откупились деньгами от свирепости варваров. Князья же, Изяслав и Михаил, обложили данию всех иноземцев, там обитавших. Первый взял себе Киев; второй спешил вступить в область Галицкую и занял ее столицу, откуда горестный Даниил, сведав новые опасные умыслы тамошних Бояр, долженствовал выехать.