Новые статьи

Радлов (Эрнест Леопольдович) 

Радлов Эрнест Леопольдович 

Радлов Эрнест Львович (Леопольдович) (1854-1928)

По окончании 6-й петербургской гимназии поступил на историко-филологический факультет Петербургского ун-та, к-рый окончил в 1877 г. со степенью кандидата. Дипломное сочинение Радлова было удостоено золотой медали. Оставлен при кафедре философии для подготовки к профессорскому званию. Магистерские экзамены сдал в 1880 г. Проходил стажировку в ун-тах Берлина, Лейпцига, Вены, где слушал лекции по философии и ее истории (1880-82).

С 3 июня 1880 г. причислен к Министерству народного просвещения с откомандированием для работы в Петербургскую публичную Библиотеку, где долгое время проработал заведующим философским отделом, а с 1917 по 1924 г. был ее директором. В 1880-90-е совмещал службу в библиотеке с преподаванием логики, психологии, истории философии в Училище правоведения, Александровском лицее, на Высших женских курсах. Его лекции этого периода представлены в литографированном виде: "Логика" (1880), "Введение в философию" (1884), "История философии" (1887), "История новой философии" (1897). Его статьи по истории философии регулярно печатались в "Вопросы философии и психологии", "Журнале Министерства народного просвещения", "Вестнике Европы" и др.

С 1895 г. Радлов член Ученого комитеа Министерства народного просвещения. Возглавлял Комиссию по международному обмену изданиями при Министерстве народного просвещения, призвнной облегчить сношения крупнейших русских библиотек с их зарубужными коллегами (1899-1919). В 1899 г. Радлов утвержден редактором "Журнала Министерства народного просвещения", введен в Совет министра народного просвещения. Продолжая преподавательскую деятельность, читал лекции по истории философии в Женском педагогическом ин-те (1903-04), затем - в Петербургском (Петроградском) ун-те (1907-23), где был профессором.

В 1920 г. Радлов избран чл.-кор. Академии Наук, где он работал в Комиссии по истории знаний, занимал пост зам. председателя. По его инициативе в феврале 1921 г. возобновило работу Петербургское филоское общество, которое он возглавил. Заседания Общества проходили в Публичной Библиотеке, здесь же в "Кабинете Фауста", где размещался кабинет директора библиотекики, регулярно собирался семинар Радлова., посвященный философским воззрениям Вл. Соловьева (1921-22). В октябре 1921 г. Общество решило возобновить издательскую деятельность, и Радлов возглавил редакционный комитет. Под редакцией Радлова и Н. О. Лосского начато издание журнала "Мысль" (1922. № 1-3), цель которого "беспристрастно служить всевозможным направлениям философии, лишь бы только в этих направлениях чувствовалось живое искание и живая мысль, а не мертвое топтание на давно сданных и пережитых позициях". В журнале помещен его "Очерк русской философской литературы XVIII в." (№ 2, 3). По инициативе Философского общества было начато многотомное изд. "Творений" Платона в новом переводе с вступительной статьей, комментариями и библиографией. (Пг., 1923-29). Но советская власть отрицательно относится к представителям прежней философии. Появляются негативные статьи и отзывы в журналах "Печать и революция", "Под знаменем марксизма", закрывается журнал "Мысль" (1922); прекращает существование Филосфское обществово (1923), Радлов лишется права преподавания в университете (1923).

В 1898 г. в статье о философии в России, написанной для 55-го т. ("Россия") словаря Брокгауза и Ефрона, утверждал, что нельзя говорить о русской философии в том смысле, в каком говорят о французской, немецкой или английской, и что национального философа типа, напр., Р. Декарта, И. Канта, Ф. Бэкона в России не было. Философские науки (метафизика, логика, этика, психология, история философии и эстетика) развивались у нас, как и на Западе, считает он, в связи, гл. обр., с университетским преподаванием. 2-е изд. вышедшего в его редакции "Философского словаря" примечательно тем, что в нем формируется "пантеон" русских философов и фиксируется философский термин "всеединство". В указанный "пантеон" вошли: арх. Феофан (П. С. Авсенев), А-р И. Введенский, Владиславлев  арх. Гавриил (В. Н. Воскресенский), Галич, Гогоцкий, Голубинский, Грот, Данилевский, Дебольский, Кавелин, Каринский, Кареев, Карпов, Козлов, Кудрявцев-Платонов, Лавров, Лопатин, Новиков, Новицкий, Сидонский, Сковорода  В. С. Соловьев, Страхов, Е. Н. и С. Н. Трубецкие, Юркевич и несколько авторов учебных пособий. Относительно рус. философии в словаре было сказано, что только за последнее время она стала обретать определенную самостоятельность (благодаря работам Кудрявцева-Платонова, Каринского и Соловьева), но и теперь в целом еще находится в зависимости от западноевропейских течений. В 1912 г. в "Очерке истории русской философии" Радлов утверждал, что, хотя русский народ пока не внес в общую сокровищницу философского творчества нового принципа, у русских нет вполне оригинальной философии, тем не менее было бы несправедливым считать, что существует лишь философия в России и нет русской философии. Нельзя не отметить, пишет он ту смелую последовательность и решительность, с которой русская мысль делает выводы из посылок, хотя бы они и казались неприемлемыми. В основе этой решительности в крайних выводах лежат две характерные черты, общие всем тенденциям русской мысли. Во-первых, чисто отвлеченные вопросы философии, например, гносеологические, лишь в небольшой степени привлекают внимание русской философов; их интересуют по преимуществу вопросы практики и основа всякой практики — искание правды и смысла жизни. Этика излюбленная отрасль исследования, и именно в этой сфере особенно поражает настойчивость и прямолинейность, с которой русская мысль стремится к оправданию самых крайних выводов. Во-вторых, и это непосредственно вытекает из указанной практической тенденции, все проявления русской мысли проникнуты "мистицизмом". Всем этим чертам мышления соответствуют некоторые характерные особенности русской жизни: жажда чудесного, искание пророчества, стремление к оправданию личного и общественного спасения, жажда мученичества, искание подвига и искупительной жертвы. Силе веры, выражающейся в жажде чудесного и в подвижничестве, соответствует и глубина разочарования. Ни в одной стране неверие и отрицание не принимали столь резких форм, как в России. Во 2-м изд. "Очерка" (1920) Радлов сделал значительные добавления био- и библиографического характера. Изменяется также и его представление об отличительных чертах русской философии. В качестве первой ее черты он отмечает преимущественный интерес к этическим вопросам, но не к самим по себе, а именно к применению этических теорий на практике, к проверке их на опыте, к переустройству жизни согласно принятым на веру принципам. Вторую характерную черту Радлов усматривает в "любви к объективному", в отрицании субъективизма как в области гносеологии, так и в обосновании этики.