Товарищи! Религия является одним из самых сильных и стойких врагов социализма, как определенного мировоззрения, как определенного стойкого мировоззрения пролетариата в деле переустройства мира. Это — враг стойкий, потому что мы знаем, как марксисты, те подлинные социальные корни, которые религию питают. Корни эти длинные, и они очень глубоко уходят в экономику и быт.
В своем письме, только что прочитанном, Н. К. Крупская напоминает как раз этот марксистский анализ, из которого вытекает, что религия возникает из слабости человека перед лицом природы, из его безоружности, а с другой стороны — из дезорганизованности его социальной жизни. Поэтому полное уничтожение религии, которая есть, конечно, отражение в сознании определенных форм бытия, может быть достигнуто только при полном устранении всех этих недостатков человеческой общественной и личной жизни, т. е. при законченном социализме. Социализм, давая […] подлинное счастье, окончательно убивает все корни религии, как поиски счастья призрачного, поэтому, товарищи, наше социалистическое строительство, индустриализация, борьба за социалистическую деревню есть самая форменная, 6амая главная, самая основная линия борьбы с религией. Но это не значит, что мы должны сказать таким образом, что, пока мы не изменили всех экономических причин и всех бытовых условий, из которых религия растет с неизбежностью, нам нечего говорить о путях культурного воздействия на людей, которые являются жертвами религии, или воздействия политического в форме самой прямой борьбы против тех лиц, которые сеют религиозные предрассудки и которые пожинают жатву своих дурных посевов.
Мы всегда пользуемся великим арсеналом Маркса и Ленина. И опять–таки приходится повторять, в связи этих мыслей […] раннюю цитату молодого Маркса, что надо переделывать вещи, ибо вещи есть часть той материальной обстановки, от которой зависит сознание. Но надо переделать и самое сознание. Сознание отстает от влияния вещей. Оно иногда опережает ход вещей. Это, например, мы имеем в деревне, где обстановка, в сущности говоря, не должна быть благоприятной для развития социалистических идей, однако же мы ведем там интенсивную пропаганду и агитацию. Мы понимаем, что этим мы создадим крестьянский авангард, способный сознанием своим обогнать свое бытие, и обратно, воздействуя, скажем, на максимальный рост коллективистских хозяйств в деревне, создавать диалектически опять–таки новую почву, новый фундамент для дальнейшего роста сознания.
Вот в этой области культурного воздействия, вы хорошо понимаете, что рядом с вами стоит и должен стоять Народный комиссариат по просвещению или, вернее говоря, народные комиссариаты по просвещению всех наших республик.
Просвещение у нас не может не быть коммунистическим. Стало быть, просвещение не может не быть антирелигиозным. Скажу попутно о том, что если Наркомпрос в течение некоторого времени держался так называемого лозунга безрелигиозной школы, то для этого были свои глубокие причины. Это было в свое время одобрено товарищем Лениным. Конечно, это была мера временная, вытекающая из известной слабости, когда большинство учителей были религиозны и когда наша власть еще не пустила глубокие корни, когда мы могли бояться того, что это оттолкнет от советской школы массу крестьянства, когда мы немногое количество атеистически настроенных учителей не могли подвергать травле в темной деревне. Тогда Владимир Ильич предостерегал нас от установки прямой атеистической пропаганды в школе, но он требовал категорически, чтобы мы следили за тем, чтобы никакой религиозной отравы через этих учителей, которых у нас сейчас больше 20 процентов, не проникло в школы. Но мы стали сильнее и в учебном персонале и в смысле прочности власти рабочего класса, когда окончились все войны и пролетариат в крепких руках держит нашу страну. Мы стали сильней и в смысле того, что пошатнулась во многом или находится в периоде изменения, эволюции сама твердыня массовой религии. И вот поэтому сейчас больше чем пора (может быть, Наркомпрос виноват, что он упустил срок), сейчас нужно перейти в самое мощное антирелигиозное наступление в области школы. Это сейчас мы и делаем, делаем спешно, пользуясь теми директивами и указаниями, которые дает партия, сигнализирующая вовремя и необходимость обострения борьбы с религией, и те границы, в которых должна эта борьба вестись. Дело Наркомпроса в этом отношении очень многогранно. Нужно использовать дошкольное обучение, где можно — заложить основы настоящего, подлинного миросозерцания, где можно — вырвать из души ребенка все отвратительное, в нем заложенное.
Недостаточно все же только обучать в школах, но нужно вести также в.оспитание и сеять новые формы быта, укрепляя […] наши коммунистические правила жизни, которые мы должны противопоставить религиозной морали. Мы должны противопоставить новые формы науки и искусства тому эстетическому обману, которым церковь великолепно пользовалась и пользуется до сих пор.
Разумеется, одна школа была бы бессильна. Дети находятся в окружении семьи, на них влияет улица и другие общественные стихии. Наркомпрос должен даже через свой соцвосовский аппарат стараться воздействовать на родителей, иначе воспитываемый нами ребенок окажется в чуждой среде. Но и вообще все культурное воздействие на взрослых лежит на обязанности Наркомпроса по Главполитпросвету. Здесь борьба с алкоголизмом, борьба с отравлением религиозным опиумом, перекачивание бюджетов не только денежных, но и умственных, с пьяной и религиозной оси на культурную. В этом, товарищи, заключается трудная сторона работы Наркомпроса. Наркомпрос является в государственном порядке руководителем научной и художественной жизни. Надо здесь, на этом съезде, сказать, что сейчас, на 12–м году революции, мы имеем еще чрезвычайно малую помощь со стороны наших ученых и художников. Пробел здесь огромный […]. Здесь возможности чрезвычайно большие. Если так пройти по фронту Наркомпроса, то мы многое должны сделать, многое можем сделать и поэтому сделаем.
Кроме этого, есть другая связь между нами, как государственным аппаратом, и вами: мы обязаны, и я надеюсь, что в дальнейшем мы не встретим тех сопротивлений со стороны других государственных учреждений, какие мы встречали до сих пор, — мы должны больше ассигновать в бюджете на борьбу с религией, наше государство не может нам не помочь и более щедро должно давать на всю антирелигиозную пропаганду.
С другой стороны, мы чрезвычайно заинтересованы в вашей помощи. Мы часто констатируем, что в идеологическом отношении без вашей помощи нам трудно, нам трудно временами с полной четкостью разобраться во всех деталях, и мы констатируем, когда мы издали теперь наши методические письма об антирелигиозной пропаганде, что у нас нет подходящей литературы для учителей и в особенности для учеников какого бы то ни было типа школы и что нам нужно опереться на те общественные силы, которые являются передовыми в борьбе с религией, т. е. на ваш союз.
Кроме того, мы надеемся, что и персонально мы сможем почерпать среди вас надлежащие кадры. Вы видите, какая масса у нас точе1; соприкосновения; кроме того, много соприкосновений существует между Наркомпросом и его работой, между Союзом безбожников и его работой. Я надеюсь, что этот съезд даст не только мощный импульс в нашей борьбе, но и определит грандиозную большую систематическую связь между красной армией просвещенцев, руководимой Наркомпросом, между нашим студенчеством, учащимися, между пионерским движением и вашими силами, вашим штабом, вашей литературой, всем вашим движением в целом.
Товарищи, я ограничусь сейчас только этими мыслями и этим провозглашением моей твердой уверенности и нашего желания заключить с вами крепкий союз. Но это не значит, что я не имею чего вам сказать. Наоборот, я имею много чего вам сказать, и в отношении того, как мы понимаем метод борьбы с религией, и, кроме того, у нас, оказывается, есть неожиданные споры, как это видно из статей, появившихся в центральной прессе, споры в таких пунктах, о которых вчера спорить было, кажется, невозможно, споры, внесшие путаницу, которая, может быть, вредна нашему движению. Я не прошу для этого особого доклада, но мне кажется, что по докладу тов. Ярославского я смогу получить достаточно времени, чтобы изложить свои мысли, мне хочется думать, что этим моим вкладом в вашу работу мы закрепим нашу связь.
С этого 2–го съезда, товарищи, начинается повышенный, более яркий, более наступательный период нашей борьбы с религией. Мы все испытываем прилив бодрости, мы все испытываем большое удовлетворение, потому что мы знаем, что наша связь крепка.
Да здравствует классовая борьба пролетариата, который строит новый мир, нового человека, новое время, в котором не будет никакого места никакой религии, будет зато место торжественной и разумной человеческой жизни!
В своем письме, только что прочитанном, Н. К. Крупская напоминает как раз этот марксистский анализ, из которого вытекает, что религия возникает из слабости человека перед лицом природы, из его безоружности, а с другой стороны — из дезорганизованности его социальной жизни. Поэтому полное уничтожение религии, которая есть, конечно, отражение в сознании определенных форм бытия, может быть достигнуто только при полном устранении всех этих недостатков человеческой общественной и личной жизни, т. е. при законченном социализме. Социализм, давая […] подлинное счастье, окончательно убивает все корни религии, как поиски счастья призрачного, поэтому, товарищи, наше социалистическое строительство, индустриализация, борьба за социалистическую деревню есть самая форменная, 6амая главная, самая основная линия борьбы с религией. Но это не значит, что мы должны сказать таким образом, что, пока мы не изменили всех экономических причин и всех бытовых условий, из которых религия растет с неизбежностью, нам нечего говорить о путях культурного воздействия на людей, которые являются жертвами религии, или воздействия политического в форме самой прямой борьбы против тех лиц, которые сеют религиозные предрассудки и которые пожинают жатву своих дурных посевов.
Мы всегда пользуемся великим арсеналом Маркса и Ленина. И опять–таки приходится повторять, в связи этих мыслей […] раннюю цитату молодого Маркса, что надо переделывать вещи, ибо вещи есть часть той материальной обстановки, от которой зависит сознание. Но надо переделать и самое сознание. Сознание отстает от влияния вещей. Оно иногда опережает ход вещей. Это, например, мы имеем в деревне, где обстановка, в сущности говоря, не должна быть благоприятной для развития социалистических идей, однако же мы ведем там интенсивную пропаганду и агитацию. Мы понимаем, что этим мы создадим крестьянский авангард, способный сознанием своим обогнать свое бытие, и обратно, воздействуя, скажем, на максимальный рост коллективистских хозяйств в деревне, создавать диалектически опять–таки новую почву, новый фундамент для дальнейшего роста сознания.
Вот в этой области культурного воздействия, вы хорошо понимаете, что рядом с вами стоит и должен стоять Народный комиссариат по просвещению или, вернее говоря, народные комиссариаты по просвещению всех наших республик.
Просвещение у нас не может не быть коммунистическим. Стало быть, просвещение не может не быть антирелигиозным. Скажу попутно о том, что если Наркомпрос в течение некоторого времени держался так называемого лозунга безрелигиозной школы, то для этого были свои глубокие причины. Это было в свое время одобрено товарищем Лениным. Конечно, это была мера временная, вытекающая из известной слабости, когда большинство учителей были религиозны и когда наша власть еще не пустила глубокие корни, когда мы могли бояться того, что это оттолкнет от советской школы массу крестьянства, когда мы немногое количество атеистически настроенных учителей не могли подвергать травле в темной деревне. Тогда Владимир Ильич предостерегал нас от установки прямой атеистической пропаганды в школе, но он требовал категорически, чтобы мы следили за тем, чтобы никакой религиозной отравы через этих учителей, которых у нас сейчас больше 20 процентов, не проникло в школы. Но мы стали сильнее и в учебном персонале и в смысле прочности власти рабочего класса, когда окончились все войны и пролетариат в крепких руках держит нашу страну. Мы стали сильней и в смысле того, что пошатнулась во многом или находится в периоде изменения, эволюции сама твердыня массовой религии. И вот поэтому сейчас больше чем пора (может быть, Наркомпрос виноват, что он упустил срок), сейчас нужно перейти в самое мощное антирелигиозное наступление в области школы. Это сейчас мы и делаем, делаем спешно, пользуясь теми директивами и указаниями, которые дает партия, сигнализирующая вовремя и необходимость обострения борьбы с религией, и те границы, в которых должна эта борьба вестись. Дело Наркомпроса в этом отношении очень многогранно. Нужно использовать дошкольное обучение, где можно — заложить основы настоящего, подлинного миросозерцания, где можно — вырвать из души ребенка все отвратительное, в нем заложенное.
Недостаточно все же только обучать в школах, но нужно вести также в.оспитание и сеять новые формы быта, укрепляя […] наши коммунистические правила жизни, которые мы должны противопоставить религиозной морали. Мы должны противопоставить новые формы науки и искусства тому эстетическому обману, которым церковь великолепно пользовалась и пользуется до сих пор.
Разумеется, одна школа была бы бессильна. Дети находятся в окружении семьи, на них влияет улица и другие общественные стихии. Наркомпрос должен даже через свой соцвосовский аппарат стараться воздействовать на родителей, иначе воспитываемый нами ребенок окажется в чуждой среде. Но и вообще все культурное воздействие на взрослых лежит на обязанности Наркомпроса по Главполитпросвету. Здесь борьба с алкоголизмом, борьба с отравлением религиозным опиумом, перекачивание бюджетов не только денежных, но и умственных, с пьяной и религиозной оси на культурную. В этом, товарищи, заключается трудная сторона работы Наркомпроса. Наркомпрос является в государственном порядке руководителем научной и художественной жизни. Надо здесь, на этом съезде, сказать, что сейчас, на 12–м году революции, мы имеем еще чрезвычайно малую помощь со стороны наших ученых и художников. Пробел здесь огромный […]. Здесь возможности чрезвычайно большие. Если так пройти по фронту Наркомпроса, то мы многое должны сделать, многое можем сделать и поэтому сделаем.
Кроме этого, есть другая связь между нами, как государственным аппаратом, и вами: мы обязаны, и я надеюсь, что в дальнейшем мы не встретим тех сопротивлений со стороны других государственных учреждений, какие мы встречали до сих пор, — мы должны больше ассигновать в бюджете на борьбу с религией, наше государство не может нам не помочь и более щедро должно давать на всю антирелигиозную пропаганду.
С другой стороны, мы чрезвычайно заинтересованы в вашей помощи. Мы часто констатируем, что в идеологическом отношении без вашей помощи нам трудно, нам трудно временами с полной четкостью разобраться во всех деталях, и мы констатируем, когда мы издали теперь наши методические письма об антирелигиозной пропаганде, что у нас нет подходящей литературы для учителей и в особенности для учеников какого бы то ни было типа школы и что нам нужно опереться на те общественные силы, которые являются передовыми в борьбе с религией, т. е. на ваш союз.
Кроме того, мы надеемся, что и персонально мы сможем почерпать среди вас надлежащие кадры. Вы видите, какая масса у нас точе1; соприкосновения; кроме того, много соприкосновений существует между Наркомпросом и его работой, между Союзом безбожников и его работой. Я надеюсь, что этот съезд даст не только мощный импульс в нашей борьбе, но и определит грандиозную большую систематическую связь между красной армией просвещенцев, руководимой Наркомпросом, между нашим студенчеством, учащимися, между пионерским движением и вашими силами, вашим штабом, вашей литературой, всем вашим движением в целом.
Товарищи, я ограничусь сейчас только этими мыслями и этим провозглашением моей твердой уверенности и нашего желания заключить с вами крепкий союз. Но это не значит, что я не имею чего вам сказать. Наоборот, я имею много чего вам сказать, и в отношении того, как мы понимаем метод борьбы с религией, и, кроме того, у нас, оказывается, есть неожиданные споры, как это видно из статей, появившихся в центральной прессе, споры в таких пунктах, о которых вчера спорить было, кажется, невозможно, споры, внесшие путаницу, которая, может быть, вредна нашему движению. Я не прошу для этого особого доклада, но мне кажется, что по докладу тов. Ярославского я смогу получить достаточно времени, чтобы изложить свои мысли, мне хочется думать, что этим моим вкладом в вашу работу мы закрепим нашу связь.
С этого 2–го съезда, товарищи, начинается повышенный, более яркий, более наступательный период нашей борьбы с религией. Мы все испытываем прилив бодрости, мы все испытываем большое удовлетворение, потому что мы знаем, что наша связь крепка.
Да здравствует классовая борьба пролетариата, который строит новый мир, нового человека, новое время, в котором не будет никакого места никакой религии, будет зато место торжественной и разумной человеческой жизни!
Теги: Воинствующие безбожники, Атеизм
Добавлено: 10.12.2011
Связанные события: Доклад Луначарского на II съезде союза воинствующих безбожников СССР
Связанные личности: Луначарский Анатолий Васильевич