Татаринов Петр Петрович
Краткая библиографическая справка
Вацуро В. Э. Из неизданных отзывов о Пушкине // Временник Пушкинской комиссии, 1975 / АН СССР. ОЛИА. Пушкин. Комис. — Л.: Наука. Ленинград. отд-ние, 1979. — С. 98-109.
В Петербурге служит в канцелярии статс-секретаря по принятию прошений. С 1815 г. вместе с ним в канцелярии служит А. И. Пономарев, муж Софьи Дмитриевны, и Татаринов принят в их литературном салоне, где бывают и маститые литераторы — Гнедич, Батюшков, Крылов, и юные чиновники канцелярии Н. И. Бахтин и Д. Н. Свербеев, оставивший в своих записках описание этого своеобразного петербургского литературного гнезда.
В этом блестящем кругу Татаринов все время отступает в тень, на периферию. Только через двадцать лет — в середине 1840-х годов — он решится выступить перед публикой в качестве автора и, словно наверстывая упущенное, станет десятками издавать стихи «на случай» (в том числе на смерть старых своих театральных знакомцев В. А. Каратыгина и П. Г. Григорьева 2-го), ура-патриотические вирши о событиях Крымской войны, «народные» песни и сказки, рассказы, но более всего драматические «фарсы» и водевили. Некоторые из них, как «Петербургская кухарка, или Приключения на Песках» (1856), переиздавались многократно уже после смерти автора. Впрочем, собственное творчество Татаринова не поднялось над уровнем безнадежной посредственности, что, кажется, он сознавал отчасти и сам.
Не Пушкин я, не Глинка, не Жуковский,
Не лезу силою и дерзко на Парнас,
Пишу стихи, как прежде Третьяковский,
Таких поэтов — тьма у нас! —
признавался он за три года до смерти в стихах «Скромное желание поэта», рядом с которыми поместил и автоэпиграмму на некую сочиненную им трагедию. В конце же 1810-х — начале 1820-х годов он, кажется, и вовсе не помышлял об авторской славе, довольствуясь скромным положением дилетанта. Но это дилетант просвещенный и наблюдательный, страстный поклонник литературы и театра, не чуждый и общественных интересов. Его письма к Бахтину содержат известия о новых книгах, о городских новостях, о спектаклях и актерах — Колосовой, Каратыгине, Яковлеве. Это целая хроника общественной и культурной жизни Петербурга, сохраняющая живые черточки социального, литературного и театрального быта 1810-1820-х годов. Вместе с тем это не просто рассказ, а своего рода диалог, из которого явственно выступает фигура адресата писем и намечаются контуры эстетических споров, в том числе и споров о Пушкине. Эти споры связаны прямым образом с той борьбой против карамзинистов, Жуковского и «новой школы» поэтов-романтиков, которую ведет катенинская группа.
Литературные темы возникают уже в ранних письмах Татаринова и совершенно естественно включают в себя споры «классиков» и «романтиков».
Из четырех сохранившихся писем Татаринова за 1828 г. мы знаем только, что Татаринов деятельно выполнял литературные комиссии Бахтина: переписывался с М. Ф. Павловым, издателем «Атенея», обращался к Гречу и Булгарину, устраивая в печать статьи своего приятеля. Писать у него почти нет времени: он обременен и служебными делами. Их переписка возобновляется лишь через десять с лишним лет, в 1841 г., когда наступает новый период литературной жизни.
Петр Петрович Татаринов
(1793-1858), впоследствии довольно крупный чиновник Министерства юстиции, в момент переписки являлся чиновником канцелярии Комитета министров (с 10 июня по 12 ноября 1817 г.), затем — секретарем канцелярии Министерства юстиции. До 1809 г. он учился в Харьковском университете.В Петербурге служит в канцелярии статс-секретаря по принятию прошений. С 1815 г. вместе с ним в канцелярии служит А. И. Пономарев, муж Софьи Дмитриевны, и Татаринов принят в их литературном салоне, где бывают и маститые литераторы — Гнедич, Батюшков, Крылов, и юные чиновники канцелярии Н. И. Бахтин и Д. Н. Свербеев, оставивший в своих записках описание этого своеобразного петербургского литературного гнезда.
В этом блестящем кругу Татаринов все время отступает в тень, на периферию. Только через двадцать лет — в середине 1840-х годов — он решится выступить перед публикой в качестве автора и, словно наверстывая упущенное, станет десятками издавать стихи «на случай» (в том числе на смерть старых своих театральных знакомцев В. А. Каратыгина и П. Г. Григорьева 2-го), ура-патриотические вирши о событиях Крымской войны, «народные» песни и сказки, рассказы, но более всего драматические «фарсы» и водевили. Некоторые из них, как «Петербургская кухарка, или Приключения на Песках» (1856), переиздавались многократно уже после смерти автора. Впрочем, собственное творчество Татаринова не поднялось над уровнем безнадежной посредственности, что, кажется, он сознавал отчасти и сам.
Не Пушкин я, не Глинка, не Жуковский,
Не лезу силою и дерзко на Парнас,
Пишу стихи, как прежде Третьяковский,
Таких поэтов — тьма у нас! —
признавался он за три года до смерти в стихах «Скромное желание поэта», рядом с которыми поместил и автоэпиграмму на некую сочиненную им трагедию. В конце же 1810-х — начале 1820-х годов он, кажется, и вовсе не помышлял об авторской славе, довольствуясь скромным положением дилетанта. Но это дилетант просвещенный и наблюдательный, страстный поклонник литературы и театра, не чуждый и общественных интересов. Его письма к Бахтину содержат известия о новых книгах, о городских новостях, о спектаклях и актерах — Колосовой, Каратыгине, Яковлеве. Это целая хроника общественной и культурной жизни Петербурга, сохраняющая живые черточки социального, литературного и театрального быта 1810-1820-х годов. Вместе с тем это не просто рассказ, а своего рода диалог, из которого явственно выступает фигура адресата писем и намечаются контуры эстетических споров, в том числе и споров о Пушкине. Эти споры связаны прямым образом с той борьбой против карамзинистов, Жуковского и «новой школы» поэтов-романтиков, которую ведет катенинская группа.
Литературные темы возникают уже в ранних письмах Татаринова и совершенно естественно включают в себя споры «классиков» и «романтиков».
Из четырех сохранившихся писем Татаринова за 1828 г. мы знаем только, что Татаринов деятельно выполнял литературные комиссии Бахтина: переписывался с М. Ф. Павловым, издателем «Атенея», обращался к Гречу и Булгарину, устраивая в печать статьи своего приятеля. Писать у него почти нет времени: он обременен и служебными делами. Их переписка возобновляется лишь через десять с лишним лет, в 1841 г., когда наступает новый период литературной жизни.
