II тыс. до н.э.- VIII в. до н.э.

Южно-кобанская культура и формирование культурной специфики древнего населения на территории Южной Осетии.

«Исторические области и ущелья нагорной полосы». «Северная и Южная Осетия: из прошлого в настоящее. Все селения Севера и Юга». Владикавказ. 2000.

Появление человека на территории современной Южной Осетии относится ещё к эпохе палеолита, но данный регион при этом на протяжении как каменного века, так и эпох энеолита и ранней бронзы входил в состав крупных культурных образований, распространенных на значительных территориях Закавказья.

Формирование культурной специфики древнего населения Южной Осетии относится к финалу эпохи средней бронзы — началу поздней бронзы (II тыс. до н.э.). В недрах бедено-триалетской культурно-исторической общности на позднем этапе её существования выделяются несколько культур или групп памятников, относимых в настоящее время к кругу протокобанских древностей начала — третьей четверти II тыс. до н.э. Этот круг, вероятно, включает ряд археологических культур, для обоснованного выделения большинства из которых данных пока недостаточно. Достаточно уверенно к настоящему времени можно говорить лишь о выделении Дигорской культуры с центром в Дигорском ущелье Северной Осетии (XV-XIII вв. до н. э.).

На территории современной Южной Осетии можно предполагать существование двух групп памятников, первая из которых представлена могильниками у селений Нули (ныне Нул, Знаурский район) и Квасатали (ныне Квасатал, Цхинвальский район), а вторая — ранними погребениями могильников у селений Тли и Стырфаз (Джавский район).

Взаимодействие между племенами, оставившими различные группы памятников и культуры протокобанской эпохи, привело к формированию в XII-XI вв. до н.э. нескольких археологических культур, входящих в состав кобано-колхидской культурно-исторической общности. В частности, выделяется южно-кобанская культура, памятники которой занимают территорию современной Южной Осетии.

Собственно кобанская культура была первоначально выделена по материалам открытого в 1869 году могильника у селения Верхний Кобан в Северной Осетии. В 1940-1960-е гг. известный кавказовед Е. И. Крупнов определил границы кобанской культуры и выделил в ней три локальных варианта, при этом памятники Южной Осетии были отнесены к центральному варианту.

В кобанской культуре было выделено три хронологических этапа — ранний XI-X вв. до н.э., классический X — начала VII вв. до н.э. и поздний середины VII — IV вв. до н.э. Близость кобанских памятников к древностям синхронной им так называемой колхидской культуры, занимавшей большую часть Западного Закавказья, позволяет современным исследователям говорить о существовании в XII-IV вв. до н.э. кобано-колхидской культурно-исторической общности.

В то же время кобанские памятники с территории современной Южной Осетии наряду с очевидным сходством демонстрируют сильное различие с памятниками северного склона Главного Кавказского хребта. Особенно ярко эти различия просматриваются в керамическом материале: для памятников южно-кобанской культуры характерны миски, кружки, банки с ручками, часто зооморфными, бедный орнамент. По этим признакам керамический комплекс южно-кобанской культуры резко отличается от северо-кавказского и близок к керамике из памятников Восточной Грузии. При этом некоторые соседние с Южной Осетией регионы Грузии, в частности, район современных городов Тбилиси и Мцхета (могильник Самтавро), может считаться своеобразной контактной зоной с племенами т. н. восточногрузинской культуры.

Ряд особенностей отмечается и в металлическом инвентаре южно-кобанской культуры: наличие кинжалов с фигурной рукоятью, богато орнаментированных поясов, фибул с орнаментированным приемником, своеобразный вариант графического стиля. Территория Южной Осетии стала одним из центров развития кобано-колхидского графического стиля, для которого характерны украшенные гравировкой топоры, поясные пряжки, пинцеты и другие предметы.

Существует ряд гипотез об этнической принадлежности кобанской культуры (или культур). В частности, исследователи предполагали её картвельскую, нахско-дагестанскую, праабхазо-адыгскую, индоиранскую этническую принадлежность. К настоящему времени ни одна из этих гипотез не может считаться обоснованной. Скорее всего, можно со значительной степенью уверенности предполагать, что именно кобано-колхидская культурно-историческая общность соответствовала кавказскому субстрату, легшему в основу формирования ираноязычных осетин и тюркоязычных балкарцев и карачаевцев. При этом субстрат, ставший основой формирования северных осетин, соответствовал центрально-кобанской культуре, а субстрат, ставший основой формирования южных осетин — южно-кобанской культуре.

Обращает на себя внимание совпадение ареала кобано-колхидской культурно-исторической общности и ареала распространения Нартовского эпоса. Как известно, эпос, рассказывающий о подвигах героев-нартов, зафиксирован у осетин (в том числе, у южных)(см В.Ф. Миллер¹. Осетинские этюды. — Владикавказ.: 1992. — с.668-677), балкарцев, карачаевцев, кабардинцев, черкесов, абазин, адыгов, абхазов. Отдельные нартовские сказания встречаются у грузин Горной Рачи, Хевсуретии, Мтатушетии, а также у сванов. В то же время, в чечено-ингушском эпосе нарты выступают как противники и соперники местных героев. Это хорошо соотносится с этнокультурной ситуацией на территории современной Чечни в эпоху раннего железа, где находилась контактная зона между распространяющимися на восток кобанскими племенами и нахоязычными племенами, оставившими памятники зандакской культуры. Как видим, границы распространения Нартовского эпоса во многом соответствуют границам кобано-колхидской культурно-исторической общности.

Существует гипотеза о том, что ядро Нартовского эпоса возникло в эпоху поздней бронзы-раннего железа и является памятником кобано-колхидской культурно-исторической общности. Учитывая наличие в составе данной общности нескольких культур, наиболее обоснованным представляется предположение о полицентричности формирования Нартовского эпоса. Это не исключает наличия в эпосе различных исторических и фольклорных пластов, наиболее заметным из которых является иранский (скифо-сармато-аланский) пласт.

См. «История южных осетин» под ред. Л. А. Чибирова² с.5-15

¹ — Миллер Владимир Федорович (1848-1913 гг.) — один из основателей российского кавказоведения, лингвист, этнограф, фольклорист, археолог. Автор монографии «Осетинские этюды» и «Осетино-русско-немецкого словаря».

² — Чибиров Людвиг Алексеевич (родился в 1932 г.) — выдающийся осетинский этнограф и историк. Автор монографии «Традиционная духовная культура осетин», составитель сборника «Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах» (в 6 томах). Ректор Южно-Осетинского государственного университета (1989-1993 гг.), Председатель Верховного Совета Республики Южная Осетия (1993-1996 гг.), первый президент Республики Южная Осетия (1996-2001 гг.)

	Цхинвал и Южная Осетия. Материалы по периоду: I тыс. до н.э.- VIII в. до н.э. Южно-кобанская культура и формирование культурной специфики древнего населения на территории Южной Осетии.
Хронологические периоды II тыс. до н.э.- VIII в. до н.э.Южно-кобанская культура и формирование культурной специфики древнего населения на территории Южной Осетии. VIII в. до н.э - II в. н.э. Ранние кочевники на территории Южной Осетии и начало иранизации местного населения. III в. н.э. - нач. XIV в. Южная Осетия в составе средневековой Алании XIV - XVIII вв. Позднесредневековая Южная Осетия и её историческая география. XIX - нач. ХХ в. Южная Осетия в составе Российской империи. 1917 - 1991 гг. Южная Осетия в советский период. 1989-1992 гг. Грузино-осетинский конфликт. 1992-2008 гг. Южная Осетия в борьбе за независимость. 2008 г. «Пятидневная война» и признание независимости Южной Осетии.	II тыс. до н.э.- VIII в. до н.э. Южно-кобанская культура и формирование культурной специфики древнего населения на территории Южной Осетии. «Исторические области и ущелья нагорной полосы». «Северная и Южная Осетия: из прошлого в настоящее. Все селения Севера и Юга». Владикавказ. 2000. Появление человека на территории современной Южной Осетии относится ещё к эпохе палеолита, но данный регион при этом на протяжении как каменного века, так и эпох энеолита и ранней бронзы входил в состав крупных культурных образований, распространенных на значительных территориях Закавказья. Формирование культурной специфики древнего населения Южной Осетии относится к финалу эпохи средней бронзы — началу поздней бронзы (II тыс. до н.э.). В недрах бедено-триалетской культурно-исторической общности на позднем этапе её существования выделяются несколько культур или групп памятников, относимых в настоящее время к кругу протокобанских древностей начала — третьей четверти II тыс. до н.э. Этот круг, вероятно, включает ряд археологических культур, для обоснованного выделения большинства из которых данных пока недостаточно. Достаточно уверенно к настоящему времени можно говорить лишь о выделении Дигорской культуры с центром в Дигорском ущелье Северной Осетии (XV-XIII вв. до н. э.). На территории современной Южной Осетии можно предполагать существование двух групп памятников, первая из которых представлена могильниками у селений Нули (ныне Нул, Знаурский район) и Квасатали (ныне Квасатал, Цхинвальский район), а вторая — ранними погребениями могильников у селений Тли и Стырфаз (Джавский район). Взаимодействие между племенами, оставившими различные группы памятников и культуры протокобанской эпохи, привело к формированию в XII-XI вв. до н.э. нескольких археологических культур, входящих в состав кобано-колхидской культурно-исторической общности. В частности, выделяется южно-кобанская культура, памятники которой занимают территорию современной Южной Осетии. Собственно кобанская культура была первоначально выделена по материалам открытого в 1869 году могильника у селения Верхний Кобан в Северной Осетии. В 1940-1960-е гг. известный кавказовед Е. И. Крупнов определил границы кобанской культуры и выделил в ней три локальных варианта, при этом памятники Южной Осетии были отнесены к центральному варианту. В кобанской культуре было выделено три хронологических этапа — ранний XI-X вв. до н.э., классический X — начала VII вв. до н.э. и поздний середины VII — IV вв. до н.э. Близость кобанских памятников к древностям синхронной им так называемой колхидской культуры, занимавшей большую часть Западного Закавказья, позволяет современным исследователям говорить о существовании в XII-IV вв. до н.э. кобано-колхидской культурно-исторической общности. В то же время кобанские памятники с территории современной Южной Осетии наряду с очевидным сходством демонстрируют сильное различие с памятниками северного склона Главного Кавказского хребта. Особенно ярко эти различия просматриваются в керамическом материале: для памятников южно-кобанской культуры характерны миски, кружки, банки с ручками, часто зооморфными, бедный орнамент. По этим признакам керамический комплекс южно-кобанской культуры резко отличается от северо-кавказского и близок к керамике из памятников Восточной Грузии. При этом некоторые соседние с Южной Осетией регионы Грузии, в частности, район современных городов Тбилиси и Мцхета (могильник Самтавро), может считаться своеобразной контактной зоной с племенами т. н. восточногрузинской культуры. Ряд особенностей отмечается и в металлическом инвентаре южно-кобанской культуры: наличие кинжалов с фигурной рукоятью, богато орнаментированных поясов, фибул с орнаментированным приемником, своеобразный вариант графического стиля. Территория Южной Осетии стала одним из центров развития кобано-колхидского графического стиля, для которого характерны украшенные гравировкой топоры, поясные пряжки, пинцеты и другие предметы. Существует ряд гипотез об этнической принадлежности кобанской культуры (или культур). В частности, исследователи предполагали её картвельскую, нахско-дагестанскую, праабхазо-адыгскую, индоиранскую этническую принадлежность. К настоящему времени ни одна из этих гипотез не может считаться обоснованной. Скорее всего, можно со значительной степенью уверенности предполагать, что именно кобано-колхидская культурно-историческая общность соответствовала кавказскому субстрату, легшему в основу формирования ираноязычных осетин и тюркоязычных балкарцев и карачаевцев. При этом субстрат, ставший основой формирования северных осетин, соответствовал центрально-кобанской культуре, а субстрат, ставший основой формирования южных осетин — южно-кобанской культуре. Обращает на себя внимание совпадение ареала кобано-колхидской культурно-исторической общности и ареала распространения Нартовского эпоса. Как известно, эпос, рассказывающий о подвигах героев-нартов, зафиксирован у осетин (в том числе, у южных)(см В.Ф. Миллер¹. Осетинские этюды. — Владикавказ.: 1992. — с.668-677), балкарцев, карачаевцев, кабардинцев, черкесов, абазин, адыгов, абхазов. Отдельные нартовские сказания встречаются у грузин Горной Рачи, Хевсуретии, Мтатушетии, а также у сванов. В то же время, в чечено-ингушском эпосе нарты выступают как противники и соперники местных героев. Это хорошо соотносится с этнокультурной ситуацией на территории современной Чечни в эпоху раннего железа, где находилась контактная зона между распространяющимися на восток кобанскими племенами и нахоязычными племенами, оставившими памятники зандакской культуры. Как видим, границы распространения Нартовского эпоса во многом соответствуют границам кобано-колхидской культурно-исторической общности. Существует гипотеза о том, что ядро Нартовского эпоса возникло в эпоху поздней бронзы-раннего железа и является памятником кобано-колхидской культурно-исторической общности. Учитывая наличие в составе данной общности нескольких культур, наиболее обоснованным представляется предположение о полицентричности формирования Нартовского эпоса. Это не исключает наличия в эпосе различных исторических и фольклорных пластов, наиболее заметным из которых является иранский (скифо-сармато-аланский) пласт. См. «История южных осетин» под ред. Л. А. Чибирова² с.5-15 ¹ — Миллер Владимир Федорович (1848-1913 гг.) — один из основателей российского кавказоведения, лингвист, этнограф, фольклорист, археолог. Автор монографии «Осетинские этюды» и «Осетино-русско-немецкого словаря». ² — Чибиров Людвиг Алексеевич (родился в 1932 г.) — выдающийся осетинский этнограф и историк. Автор монографии «Традиционная духовная культура осетин», составитель сборника «Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах» (в 6 томах). Ректор Южно-Осетинского государственного университета (1989-1993 гг.), Председатель Верховного Совета Республики Южная Осетия (1993-1996 гг.), первый президент Республики Южная Осетия (1996-2001 гг.)	Независимость Южной Осетии Акт провозглашения независимости Республики Южная Осетия 1992 год. 29 мая Территория Республики Южная Осетия является неделимой, и отныне на территории Южной Осетии имеют силу исключительно Конституция и законы Республики Южная Осетия. Признание независимости Южной Осетии Заявление Президента Российской Федерации Д.А. Медведева о признании независимости Южной Осетии и Абхазии. 2008 год. 26 августа Учитывая свободное волеизъявление осетинского и абхазского народов, руководствуясь положениями Устава ООН, декларацией 1970 года о принципах международного права, касающихся дружественных отношений между государствами, Хельсинкским Заключительным актом СБСЕ 1975 года, другими основополагающими международными документами – я подписал Указы о признании Российской Федерацией независимости Южной Осетии и независимости Абхазии.

II тыс. до н.э.- VIII в. до н.э.

1992 год. 29 мая

2008 год. 26 августа