Как солдаты могут деньги есть?

…Вскоре по вступлении армии нашей в Польшу многие польские магнаты, затрудняясь военным постоем в своих поместьях, просили Государя через посредство наследника престола об увольнении их от огромных сборов в пользу русских войск. Государь без возражений согласился на это предложение и, не любя полумер, тогда же выслал Алексею Петровичу именной список тем лицам, на которых распространилась дарованная льгота, а Долгорукову писал, чтобы никто из его подчиненных не дерзал причин ять обывателям обид, ибо за сие, прибавляет Государь, никто не будет пощажен, ни делатель, ни тот, кто виновным спустит.
…Минутное неудовольствие поляков казалось прошло, но это была только тишина перед наступавшей бурей. Присутствие русских войск было несогласно с честолюбивыми замыслами польских партий, которые также не желали исполнения намерений доверчивого своего короля Августа. Естественно, что при таком порядке вещей ппотиводействие со стороны поляков не замедлило высказаться, и действительно, оно обнаружилось.
Затруднения в продовольствии войск становились день ото дня ощутительнее и достигли наконец таких размеров, что Государь, вопреки желанию, вынужден был открыто выразить свое неудовольствие находившемуся в Петербурге королевскому министру Фицтуму. Но Фицтум тут же обвинил во всем русское начальство, доказывая, что оно притесняет польских комиссаров и тем самым не дает им возможности собирать денег и провиант.
Поверив ему, Государь, от 3 февраля, послал Долгорукову указ не причинять в этом деле комиссарам никаких притеснений…
Однако же новые несправедливости вывели Петра из минутного заблуждения, и через месяц он писал к Долгорукову уже в другом тоне. На этот раз ему предписывалось, е внимая жалобам поляков, посылать экзекуции с большим числом людей. Обещано было прислать им в помощь еще два полка, с которыми он мог бы управиться в случае дальнейшего упорства. И в заключение Государь с неудовольствием прибавил: « И о том к нам не надлежит более писать».
Но к несчастью, теперь именно настало то время, когда Долгоруков более чем когда либо нуждался в указаниях Петра. В хлебе оказался действительный недостаток, и все продовольственные припасы подорожали до баснословных цен.
Преображенский полк находился в стеснительном положении и в особенности район 3 батальона был так скуден, что вскоре нашли необходимым посылать туда от полка деньги, в прибавку к обыкновенным порционам.
Долгоруков, видя такое крайне затруднение в продовольствии войска, не оставлял Государя ни на минуту. Он посылал к нему одну жалобу за другой на несправедливости поляков, испрашивая его разрешения брать с обывателей вместо провианта деньгами. Но царю, кажется, наскучило уже разбирать жалобы, прекращение которых зависело от благоразумия ближайшего начальства, а последняя просьба заменить сбор провианта деньгами вызвала его на следующий жестокий ответ Долгорукову:
«Вы пишете, будто я на ваши письма не ответствую, но я, что достойно отповеди, всегда к вам пишу, а о таких делах, о коих пишете, и впредь ответствовать не буду. Понеже зело удивительно пишете, что поляки хотят деньгами заплатить за провиант, но как солдаты могут деньги есть, и вам не довлело бы о такой безделице нас, имеющих так много дел, трудить»
По получении такового письма Долгоруков, сколько можно судить по последствиям, сделался решительнее.


С.М.Соловьев. История России с древнейших времен. Том 17. Глава 1. Продолжение царствования Петра I Алексеевича

По возвращении из турецкого похода, не могшего не подействовать разрушительно на физическое здоровье Петра, он, прежде чем начать новые труды, должен был отправиться осенью 1711 года в Карлсбад для пользования тамошними водами. 15 сентября царь начал употреблять воды, 3 октября уже выехал из Карлсбада и 14 числа в Торгау отпраздновал брак сына своего, царевича Алексея, с принцессою вольфенбительскою. Между тем со сцены военных действий приходили неприятные вести. Штральзунд был осажден союзными войсками - русскими, саксонскими и датскими; но вот что писал Петру находившийся в то время там князь Григорий Фед. Долгорукий от 3 сентября: "Войска наши, датские и саксонские находятся при Штральзунде, а действия еще никакого не начали, затем что министры и генералы не могли согласиться насчет того, как начинать дело, а согласиться не могут больше по своим злобам и гордости. Со стороны короля польского желают наперед добывать остров Рюген, дабы там неприятельскую кавалерию уничтожить и продовольствие получить с острова, а потом уже добывать крепость. Со стороны короля датского больше желания, оставя короля польского под Штральзундом, добывать Висмар. От этих несогласий, министерских злоб и перекоров хотели, ничего не сделавши, разъехаться. Мы с князем Васильем Лукичом Долгоруким всеми силами трудимся не только министров и генералов, но и их величества до согласия привесть, и думаю, что прежде станут добывать остров Рюген".

Петр из Кросена отправился в Россию, а союзники два месяца понапрасну стояли под Штральзундом, оправдывая себя тем, что не привозили артиллерии и потому нельзя ничего сделать. Решили, что нельзя стоять всю зиму под Штральзундом, надобно отступить; но и тут подняли спор: король польский говорил, чтоб всем союзным войскам, отступя от Штральзунда, зимовать в Померании и удерживать в блокаде Штетин, Штральзунд и Висмар; король Август представлял также, что если теперь все войска оставят Померанию, то на весну им трудно будет снова войти в нее по причине переправ, которые неприятель легко может защищать. Но король датский никак не хотел оставлять войск своих в Померании, представляя, что ему нужно войско для охранения Зеландии зимою, когда Зунд замерзает, и непременно хотел уйти в Голштинию на зимние квартиры. К усилению распри между союзниками королю Августу дали знать, что датский король начинает тайные переговоры со шведами посредством готторпского министра Фондерната. Таким образом, оба короля намеревались выступить из Померании; князьям Долгоруким, Григорию и Василию, стоило большого труда привести их к тому, что они наконец согласились: датскому королю оставить в Померании 6000 человек своего войска, а саксонцам и русским всем зимовать там.

Союзники действуют слабо; а между тем на западе грозит новая опасность: война Англии, Австрии и Голландии против Франции за наследство испанского престола готова прекратиться, что даст этим державам возможность вмешаться в Северную войну. В Англии с большим неудовольствием и подозрительностью смотрели на вступление русских войск в Померанию. Утверждали, что в Карлсбаде у царя и английского посланника Витворта произошел по поводу этого предмета очень крупный разговор, так что посланник счел благоразумнее уйти. Вместо князя Куракина посланником в Англию отправлен был фон дер Лит. Новый посланник доносил в ноябре 1711 года, что государственный секретарь С. Джон (знаменитый Болинброк) говорил: "Союзники в Померании поступают выше всякой меры: сначала уверяли, что хотят только выгнать оттуда шведский корпус генерала Крассова, а теперь ясно видно, что их намерение - выжить шведского короля из немецкой земли; это уже слишком!" Переговоры о мире между Франциею и союзниками должны были производиться в Голландии, и потому сюда на помощь Матвееву отправлен был князь Бор. Иван. Куракин. В ноябре 1711 года Куракин дал знать, что Франция сблизилась с партиею тори в Англии и английский посланник объявил голландскому правительству требование, чтоб назначено было место для посольских съездов и чтоб выданы были паспорты французским уполномоченным. Когда депутаты от Штатов сказали ему, что надобно писать во все провинции республики, изведать общее желание, то он отвечал, что его королева решила - быть съезду и если Голландия будет медлить, то Англия одна назначит место для съезда и выдаст паспорты. "Господа голландцы, - писал Куракин, - в великой конфузии находятся. Мое мнение: если эти государства все больше и больше будут приходить в несогласие, то, конечно, в нас нужду иметь будут, и в таком случае, приняв меры, требуемые нашими интересами, не надобно упускать времени заключить с ними хотя оборонительный союз и свой кредит устанавливать; но теперь пока надобно относиться одинаково как к Англии, так и к Голландии". На это донесение канцлер Головкин отвечал Матвееву и Куракину наказом склонять Штаты к приязни и к вступлению в союз с царским величеством; объявить Штатам и цесарским министрам, что в случае продолжения войны их с Франциею царь готов помочь им войском от 10 до 15000 человек, и больше за обычные субсидии и даже без субсидий, только на их содержании и жалованьи; взамен этого требовать, чтоб Австрия и Голландия гарантировали России все завоеванное ею у Швеции, в померанском деле царю и его союзникам не только не мешали, но и помогали. Ответ Матвеева был очень неудовлетворителен: "Из всего видим, что на их прямое усердие к исполнению того, чего от них желается, нам отнюдь опираться нельзя и никакой надежды возлагать на них не следует; притом плохой успех дел наших в Померании не может внушить им большой охоты помогать нам против шведского короля".

И так надобно было хорошо вести дело в Померании, чтоб заставить Австрию и Голландию благоприятно смотреть на наше предложение.

1 марта 1712 года отправился в Померанию с войском князь Меншиков, а князь Василий Лукич Долгорукий должен был хлопотать дипломатическим путем, чтоб союзники действовали дружно.