Сегодня и вчера

Баснословия о Богдане и развенчание «известных тенденций»

«…Необычайно быстрое превращение простого чигиринского сотника в вождя целого народа, в знаменитого исторического деятеля подействовало сильно на фантазию современника. …Творчество современной фантазии продолжалось и потомством, и это продолжение также нашло себе место в историографии. Блестящие подвиги героя и их результаты сделались любимым предметом народной поэзии, неистощимым материалом для исторического романа, и самым удобным средством для проведения известных тенденций под покровом исторического повествования.

…Для того, чтобы не повторять ми не участвовать в дальнейшем развитии этого мифа, а по возможности указать происхождение баснословия о Богдане Хмельницком и выделить из него действительно совершившиеся факты, мы поставили главной целью настоящего исследования не только изучить первоначальные и наиболее чистые источники, но и выставить их на первый план из массы других для объяснения событий»

Многие выводы и замечания Г. Ф. Карпова вызвали против него упреки в слишком пристрастном, московском отношении его к Богдану Хмельницкому ( см. например, Костомаров Н. И. Ответ г. Карпову); но лучшим ответом на подобные обвинения могут служить слова в последней статье Г. Ф. Карпова "В защиту Богдана Хмельницкого" ("Чтения", 1889 г.), где он говорит: "Народ, могущий выставить из себя Богдана Хмельницкого и не отступать в продолжение веков от раз высказанного своего обещания: "Боже утверди! Боже, укрепи! чтоб есмы во веки все едино были" — такой народ заслуживает полнейшего сочувствия и уважения"

Костомаров Н. И. Ответ г. Карпову // Костомаров Н. И. Русские инородцы. — М., 1996. — С. 515-523.

…Г. Карпову не нравится то, что Величко говорит о клятвенном обещании, будто бы данном послами от имени государя в том, что он будет держать Малую Россию по прежним правам и вольностям. Г. Карпов за это недоволен не только летописью Величка, но и мною, как будто я, приведши это известие, тем самым уже непременно признаю его несомненно верным, тогда как я не сказал о нем своего мнения. Факт, находимый в источниках, может быть важен не только в смысле действительно совершившегося в свое время события, но и в смысле усвоенного верой современников вымысла, перешедшего и в предание потомства. Если бы какой-нибудь факт никогда не совершался, да существовала бы вера и убеждение в том, что он происходил, — он для меня остается также важным историческим фактом. Много фактов, несомненно совершившихся, не оставляли влияния на нравы, быт и понятия народа, и нередко гораздо важнее их бывают чистые вымыслы или извращения исторической действительности. Известие, приводимое Величком, представляет для историка важность в виду того желания оставаться под московской державой не иначе, как с сохранением своенародных прав, которое оказывала Малороссия со времен Богдана Хмельницкого до тех пор, пока течение жизни, под давлением слияния с Великой Русью, не заглушило в ней порывов местного национального духа.

Само собой разумеется, что важность факта в смысле общественной веры или предания не устраняет научного стремления /519/ отыскать правду действительного былевого значения этого факта. Рассматривая известие Величка с этой стороны, мы найдем в нем два признака: первый — обещание, второй — клятвенность обещания. Первый признак подтверждается тем, что казацкие чиновники, ездившие впоследствии в Москву, ссылались на обещания: поэтому я признаю, что этот первый признак достоверен; что же касается до второго, то я оставляю его под сомнением, допуская, что он мог быть преувеличением обещания, составившегося в головах малорусов, всячески дороживших своими правами; но не имею основания совершенно отвергать и его возможность: если это не была формальная присяга, то могла быть божба, от которой русский человек не всегда остерегается, тем более, что высказать ее могли в то время от чистого сердца без задних мыслей.