Сегодня и вчера

Татищев С. С. Император Александр II. Его жизнь и царствование. Том второй.—СПб.,1903. С. 540


Из письма Александра II императору Германской империи Вильгельму I 3 (15) августа 1879 года

<…> Поощряемый дружбою, которую вы не переставали мне оказывать, прошу позволения с полною откровенностью поговорить с вами о деликатном предмете, меня непрестанно озабочивающем. Речь идет о поведении различных германских дипломатических агентов в Турции, которое вот уже несколько времени как проявляется, к несчастию, в виде враждебном России, что совершенно противоречит преданиям о дружественных отношениях, которые, в продолжение более столетия, руководили политикою обоих наших правительств и вполне согласовались с их обоюдными интересами. Убеждение это не изменилось во мне и я сохраняю его во всей полноте, в надежде, что оно разделяется и вамп. Но свет судит по фактам. А чем объяснить это поведение германских агентов, становящееся все более и более враждебным нам на Востоке, где, по словам самого князя Бисмарка, у Германии нет своих интересов, которые требовали бы охранения, тогда как у нас они есть и весьма серьёзные? Мы только что закончили славную войну, преследовавшую не завоевательные цели, а единственно улучшение быта турецких христиан. Мы доказали это, очистив от наших войск области, занятые ими после войны, но для нас важно, чтобы результаты, купленные ценой русской крови, не оставались мертвою буквою. Остается только привести в исполнение то, что было условлено на берлинском конгрессе, но надо это сделать добросовестно. Между тем, турки, поддержанные их друзьями англичанами и австрийцами,— которые пока утвердились в двух турецких областях, куда они вторглись в мирное время, — не перестают возбуждать затруднения в подробностях, представляющих величайшую важность, как для болгар, так и для храбрых черногорцев. То же делают румыны по отношению к Болгарии. Разрешить их призвано большинство европейских комиссаров. Комиссары французские и итальянские почти во всех вопросах присоединяются к нашим, тогда как германские, по-видимому, получили приказание во всем поддерживать мнение австрийских, нам систематически враждебное, и притом в вопросах нисколько не интересующих Германию, но очень важных для нас.

Извините меня, дорогой мой дядя, за откровенность моих слов, основанных на фактах, но я обязанностью считаю обратить ваше внимание на печальные последствия, которые это может иметь для наших отношений доброго соседства, озлобив обе нации одну против другой, как и начинает это делать печать обеих стран. Я усматриваю в этом работу наших общих врагов, тех самых, что не могли переварить союза «трех императоров» Вы вспомните, как мы неоднократно беседовали о том с вами и как я был счастлив убеждением, что наши взгляды по этому предмету были одинаковы.

Я вполне понимаю, что вы дорожите соблюдением ваших добрых отношений к Австрии, но я не понимаю, чтобы было в интересе Германии принести им в жертву интересы России. Достойно ли истинного государственного человека положить на весы личную размолвку, когда дело касается интересов двух государству созданных для того, чтобы жить в добром согласии, и из которых одно оказало другому, в 1870 году, услугу, которую, выражаясь вашими же словами, вы не забудете никогда? Я бы не позволил себе напомнить вам о том, но обстоятельства становятся слишком серьёзными, чтобы я мог скрыть от вас озабочивающие меня опасения, последствия которых могут стать бедственными для обеих наших стран. Да избавит нас от них Господь и да вдохновит вас!

Здоровье жены моей возбудило во мне сердечное беспокойство за последнее время. Дай Бог, чтобы родной воздух был ей на пользу.

Не сердитесь на меня, дорогой дядя, за содержание этого письма и верьте чувствам неизменной привязанности и искренней любви преданного вам племянника и друга.

Александр

ф