Сегодня и вчера

С. Соловьев. Заметки о самозванцах в России // Русский архив. Историко-литературный сборник. — М.,1868. Выпуск 2. Стб.265


Явление самозванства встречается в разные века, у разных народов, начиная от древнего Смердиса Персидского; но нигде не встречается оно так часто и не имеет такого значения, как в Русской истории XVII и XVIII веков. Это, разумеется, должно обратить на себя внимание и, кроме частных объяснений отдельных случаев, заставить отыскивать общие причины явления, повторяющегося, более или менее видным образом, в продолжение двух веков…

В большинстве случаев самозванство в России являлось неразлучным с козачеством. Вот уже и особенная форма, которая и заслуживает прежде всего внимания. Крестьяне и вообще чернь наших украйн поднималась только тогда, когда среди них появлялась вооруженная сила, призывавшая их к воле под знаменем ложного царя. Следовательно, движение условливается присутствием этой вооруженной силы, которая называется козаками…

Первый самозванец был подставлен не козаками, но в них немедленно нашел сильных и верных приверженцев. Козаки поняли, какая это выгодная для них выдумка, и второй самозванец Лжепетр был уже козацкой фабрикации. Вслед за тем была выставлена козаками целая толпа самозванцев, и самозванцы, не ими выставленные, опирались на них. Большое козацкое возстание, Разинское, не обошлось без двух самозванцев, царевича и патриарха. При Петре Великом козаки с Булавиным встали без самозванца, но восстание и ограничилось одною козацкою областью; последнее козацкое возстание было поднято с самозванцем. Те самозванцы, которые являлись не между козаками или не могли опираться на них, не успевали возбуждать волнений…

Таким образом, главное условие для появления самозванцев и успеха их заключалось в козачестве, как оно существовало прежде. Но теперь предстоит другой вопрос: зачем козакам были нужны самозванцы, и как самозванцы были возможны в таком числе? Первый вопрос решается легко, когда вспомним, что монархическая власть утвердилась в России за исключением всякой другой силы, которая могла бы вступить с нею в борьбу в свое собственное имя, во имя своих прав, существующих в народном сознании: вступить в борьбу с монархическою властью можно было во имя той же власти, заступившись за право настоящего, законнаго царя или царевича, лишенного этих прав, спасшегося от смерти, одним словом, выставляя самозванца. Другой вопрос: как самозванцы были возможны? решается, когда обратим внимание на состояние общества, на степень образования. Образование дает привычку критически относиться к каждому явлению, обсуждать его, тогда как человек необразованный, встретясь с необыкновенным, важным явлением, преклоняется пред ним, подчиняясь вполне первому впечатлению; ему скажут: вот царь! и его первое дело пасть пред ним на колени, не рассуждая, настоящий ли это царь; чем страннее, чудеснее рассказ, тем больше ему верилось. Вот почему нельзя объяснять причину явления одним неудовольствием, тягостью положения известного класса народонаселения: шли за самозванцем не потому только, что надеялись лучшего, но прежде всего потому, что считали своею обязанностью идти; никто не станет отрицать, что многие, а в некоторых случаях большинство было обмануто, верило, что защищает права законного царя.

Что касается самозванцев, то некоторые из них сознательно принимали на себя роль обманщиков, приходила ли им первым мысль о самозванстве, или внушена другими. Но некоторые были подставлены так, что сами были убеждены в своем высоком происхождении: таков был первый Лжедимитрий (Отрепьев), Луба, которого воспитывали в Польше как сына Тушинского царя, в XVIII веке та несчастная женщина, которая выдавала себя за дочь императрицы Елисаветы, была схвачена в Италии и кончила жизнь в Петропавловской крепости. Относительно первого Лжедимитрия против нашего взгляда высказано такое возражение. «Несообразность характера названного Димитрия с званием обманщика побудила С. М. Соловьева прибегнуть к предположению, что, не будучи Димитрием, он был обманут, а обманутый и сам верил в свое царственное происхождение»...

Не одна известная самозванка выдавала себя за дочь императрицы Елисаветы: был у нее и родной брат. В 1768 году лекарь Лебедев донес, что адъютант Опочинин, сын генерал-майора, выдает себя за сына императрицы Елисаветы от Английского короля, и составляет заговор для свержения императрицы Екатерины II в пользу великого князя Павла Петровича, распространяя слух, что императрица хочет поделить Россию между Орловыми. И Опочинин, подобно своей сестрице, не сам выдумал себе происхождение. Корнет Батюииков внушал ему: «сказывала мне покойная бабка моя Анна Пребышевская, что когда был здесь Английский посол, то в его свите был, под именем кавалера посольства, сам король Английский, от которого ты и родился и Опочинину отдан на воспитание». Суд признал, что преступление Батюшкова произошло от пьянства и помешательства в уме, и приговорил: «лишить его дворянства и чинов и послать в Мангазею и производить по две копейки на день; и когда будет в здравом уме, то употреблять на работы». Опочинина, «по молодости лет (ему было только 18), по раскаянию и службе отцовской, послать тем же чином в гарнизон на линию» Ряд самозванцев, выдававших себя за Петра III, появляется с 1765 года: беглый солдат Гаврила Кремнев назвался Петром III, возмутил народ в Воронежской и Белгородской губерниях, особенно при помощи попа Льва Евдокимова, который немедленно признал в нем государя и начал свидетельствовать, что он, поп, будучи дворцовым певчим, Петра III видал и маленького на руках нашивал. Императрица из дела увидела, что преступление Кремнева произошло «без всякаго с разумом и смыслом соображения, а единственно от пьянства, буйства и невежества, что дальнейших и опасных видов и намерений не крылось», и потому освободила от смертной казни. Его секли кнутом во всех тех селах, где он о себе разглашал, привязавши к груди доску с надписью: «беглец и самозванец»; на лбу выжгли «Б. С.» и сослали в Нерчинск на вечную работу. В том же году армянин Асланбеков, взятый за фальшивый паспорт, объявил себя Петром III, Его били плетьми и сослали в Hepчинск. По произведенному в 1765 году в Слободской Украинской губернской канцелярии следствию открылось, что беглый Брянского полка солдат Петр Чернышев Изюмской провинции в слободе Купенке разглашал о себе, якобы он бывший государь Петр Федорович, чему поверя, той слободы бывший, поп Семен Иваницкий, по желанию его, пел всенощную и молебен, упоминая его на ектениях таким, каким он ему сказывался…