Сегодня и вчера

Воспоминание генерал-адъютанта С.П. Шипова о московском генерал-губернаторе П.А. Тучкове // Русский архив. Историко-литературный сборник. ―М., 1883. Выпуск 2. С. 303


Воспоминание генерал-адъютанта С.П. Шипова о московском генерал-губернаторе П.А. Тучкове


Примечание Руниверс:

Сергей Павлович Шипов ( 1790 —1876) — генерал-адъютант (1825), член Военного совета (1838—1841), генерал от инфантерии (1843), казанский губернатор (1842—44), сенатор (1846)

Тучков Павел Алексеевич (1803—1864) — русский военный и государственный деятель, Московский градоначальник. Племянник и полный тёзка П. А. Тучкова, (1776—1858) —героя Отечественной войны 1812 года.


В точении многих лет, некоторые лица, приближенные к покойному Государю Николаю Павловичу не переставали внушать ему, что все население Москвы находится в отношениях враждебных к правительству, что высшее сословие, т. е. дворянство, напитано идеями либеральными и духом оппозиции; купечество предано своим корыстным целям, домогаясь только для себя от правительства каких либо новых выгод; низший класс народа, особенно многочисленное фабричное, всегда буйное население, готово к мятежу при первом удобном случае, и что спокойствие в Москве удерживается только принимаемыми правительством строгими мерами. А потому естественно, что покойный Государь не жаловал Москвы и не питал к ней доверия. Такие же ощущения, по кончине императора Николая Павловича, делаемы были и новому Государю; почему и он был расположен к Москве не особенно благосклонно.

В 1862 году, после бывших в Петербурге пожаров и смятений, Государь прибыл в Москву в тревожном состоянии духа; но тогда место Московского генерал-губернатора занимал человек умный, добродушный и благонамеренный, П. А. Тучков. Когда он увидел Государя бледным и грустным, то спросил его о причинах такого его расположения. Государь объяснил Тучкову причины своего тревожного состояния и опасений. «По крайней мере здесь, в Москве, Государь, Вы можете быть, покойны. Здесь все классы народа от высших до низших Вам душою преданы, благодарны за многие благодеяния Вами государству оказанные и за беспрерывное Ваше на пользу его стремление; просто сказать: Вас здесь, в Москве, любят».—«Как бы это так было!» отозвался Государь.

«Я Вам говорю сущую правду, Государь; я и том уверен, и Вы сами это увидите». Государь по-видимому успокоился, лицо его просияло. Он сел в коляску вместе с Тучковым и поехал медленно в Кремль. На пути ему предлежащем собрались несметные толпы народа всех классов. Восторг быль неописанный. Государь ехал большею частью шагом, и даже иногда стесняемый народом останавливался. Из толпы подходили к коляске его лица, знакомые Государю, а более и незнакомые, и говорили ему: «Мы, Государь, счастливы тем, что Вы нас посетили; мы от души благодарны Вам за все, что Вы для нас делаете; мы желаем Вам здоровья и счастья». Произносимы были кое-где и другие, хотя не весьма складные, но приятные для Государя речи. Вместе с тем восторг народа и громкие восклицания не прекращались. Тогда Тучков сказал Государю: «Конечно, я не мог приказать или каким-либо образом устроить такой общий восторг. Вы изволите видеть, что он идет от души тех лиц, которые Вам его выказывают». Государь был видимо тронут; слезы показались на глазах его, и он сказал: «Теперь я вижу это ясно и в том уверен». С приездом во дворец, Тучков сказал Государю: «Я получил приказание Ваше усилить во многих местах караулы, при дворце и Кремле находящиеся; повеление Ваше исполнено, но осмеливаюсь сказать Вам, что эти караулы теперь вовсе не нужны, безопасность Вашу ограждает любовь народа; позвольте мне снять, по крайней мере, посты вновь прибавленные».—«Делай, как ты знаешь», — сказал Государь, — «Я на тебя полагаюсь». Тучков имел разговор с Императрицей и совершенно ее успокоил. На другой день она сказала ему: «После двухмесячной тревоги мы только в первый раз нынешнюю ночь спали спокойно». После того Государь вышел в залы дворца, где собраны были сенаторы и другие государственные сановники, лица служащие, военные и гражданские, как и купечество, из разных концов государства сюда съехавшиеся. Государь по нескольку раз останавливался в каждой зале, подходил и разговаривал со многими, находившимися там лицами и получал от них такие отзывы, которые показывали преданность и любовь к нему граждан всех состояний. По окончании приема, Государь сказал Тучкову: «Это один из счастливейших дней моей жизни».

Вообще Тучков старался внушить Государю любовь к народу и действовал с успехом; а вместе с тем возрастала, и любовь народа к его Государю. Особенно Тучков старался действовать к тому, чтобы он полюбил Москву, как центр государства, в котором соединяются не только интересы народа, но и его чувства патриотические. Тучков желал возвысить Москву и увеличить значение ее в государстве. Он намерен был действовать к тому, чтобы Государь поместил туда на постоянные квартиры часть своей гвардии, чтобы высшие правительственные места не уменьшались в ней, но увеличивались переводом туда из Петербурга тех государственных учреждений, которые бы могли быть с пользою для государства перемещаемы. Тучков полагал нужным учредить некоторые новые образовательные заведения преимущественно в Москве, имея в виду, что здесь эти заведения наполняются детьми и юношами чисто русскими; с учреждением же оных в Петербурге, эти училища служат мало в пользу Русского люда: в них наплывают немедленно Немцы и Поляки. По мнению Павла Алексеевича было бы существенно потребно учредить в Москве центральный банк для всего государства. Театры и другие места для народных зрелищ должны бы, по его убеждению, быть в Москве усовершенствованы, распространены и устроены на таких началах, чтобы могли служить с пользою для умственного образования народа и усовершенствования его нравственности. Он справедливо полагал, что древней столице, в среде Русского народа находящейся, следовало бы предоставить от правительства все те пособия и выгоды, которые дарованы Петербургу. Такие мысли и убеждения свои Тучков передавал Государю, по своему искреннему к нему усердию.

К несчастью, П. А. Тучков скончался внезапно и преждевременно, когда и малая часть его полезных мыслей и предначертаний не могла быть исполнена.