Сегодня и вчера

Скрутковский С. Э. Лейб-гвардии сводный полк на Кавказе в Персидскую войну с 1826 по 1828 год. Эпизод из истории Лейб-гвардии гренадерского полка. — СПб.: Типо-литография В.А. Вацлика, 1896.— 88 с.

В полдень к Паскевичу прибыл человек с письмом от Гассан-хана; содержание письма было самое увертливое: согласие на сдачу, но с тем, чтобы прежде иметь на го согласи? Аббас-мирзы. Паскевич ответил требованием сдаться немедленно, без посылок к Аббас-мирзе и к кому бы то ни было; с этим ответом посланный был отпущен. В то же время нашелся человек, который за большую награду взялся доставить жителям новую прокламацию, что и исполнил с успехом. Паскевич велел усилить огонь со всех батарей. Пролом разбиваемых куртин и фланкирующих их башен, наружной и внутренней был уже весьма значителен и гарантировал успех предстоящего штурма.

Ночью еще ближе подошли летучею сапою; наши туры были поставлены на краю рва. Всю эту ночь с обеих сторон была сильная канонада; неприятель обсыпал работников картечью и пулями; им было выпущено также множество ядер. Наконец артиллерия наша и ружейный огонь второй параллели превозмогли. 1-го октября в 8 ч. утра после обоюдной стрельбы на восточной башне и восточной стене показались жители, которые махали белыми платками, а потом начали перебегать к траншеям, спускаясь по обрушенным частям вала, С южной стены, однако, неприятель не переставал стрелять по нашим рабочим. Жители, сошедшие по приглашению некоторых наших офицеров, которые по первому знаку сдачи подбежали к самому краю рва, объявили, то все они и некоторая часть сарбазов решили нам передаться, но что Гассан-хан и прочие батальоны хотели защищаться до самой крайности. Дежурный по траншее генерал Лаптев послал в сих обстоятельствах начальника траншеи полк. Гурко и командира сводного гвардейского полка полк. Щипова с ближайшими 6-ю ротами гвардейского полка (4-мя ротами л.-гв. Гренадерского и 2-мя л-гв. Московского). Застрельщики л.-гв. Гренадерского полка под командою поручика Трегубова, подпоручиков Лелякина, Прянишникова и Ховена как бы магическою силою перескочили ров и через брешь вошли в крепость; за ними следовали роты, которые и заняли юго-восточную башню первой и второй стены и примыкающие к ней куртины. В это время подиоручик Лелякин, узнав от жителей, что в пороховом погребе, в котором находилось более двух тысяч пудов пороха, положен зажженный фитиль, ни мало не медля с самоотвержением бросился в погреб, вынул фитиль и тем не допустил взрыва крепости. В тоже самое время, сам генерал-майор Лаптев с остальными двумя ротами л.-гв. Московского полка с рабочими от 39-го егерского и Севастопольского полков, пионерными ротами и 2 легкими орудиями быстро двинулся к северным воротам, дабы не дать неприятелю уйти через оные. Туда же прибыль генерал-лейтенант Красовский с частью своего отряда. Ворота били еще завалены. Белов, аудитор, который по знанию языка думал вступить в переговоры с защищавшимися, пал мертвый от фальконетного выстрела последнею жертвою этого дня. Ворота были сломаны. Наши ворвались туда, и колебавшиеся два батальона сарбазов бросили оружие и сдались военнопленными. Орудиями на стенах поспешно завладели наши, проникнувшие в брешь. О Гассан-хане известно было, что он, видя решительную волю старшин города сдаться и ропот в гарнизоне, с несколькими приверженцами пытался еще ночью спастись. Но улицы из форштата были замкнуты нашей пехотой и кавалериею, а по ту сторону Занги каждую ночь был посылаем кавалерийский отряд под командою генерал-майора Шабельского, чтобы перехватывать бегущих и препятствовать переправе через реку. Видя себя отовсюду окруженным, он еще думал укрыться днем при общем смятении. Генерал-лейтенант граф Сухтелен взял две роты л.гв. Сводного полка (4 и 5-ю роты. л-гв. Гренадерского полка) и пошел в место его убежища в мечети близ сардарского дворца; там обезоружил его и приставил к нему караул. Субхан-Кули-хан, комендант крепости найден быль поручиком Чевкиным в подземелье, где, переодетый, он запасся пищей на несколько дней с намерением как-нибудь, избегнуть рук неприятеля; другие ханы и начальнику были все захвачены в плен. — Беспорядок, неизбежный в этих делах продолжался недолго, и через два дня была восстановлена тишина. Потеря русских войск была сравнительно ничтожна. Знаменитая Эривань, которой приобретение, как полагали, должно было стоить потоков крови, пала без больших жертв с нашей стороны. Лезгины, дагестанцы и все мятежники в Кавказских горах были приведены в трепет покорением города, вечного их убежища, где они находили помощь деньгами, оружием и всеми средствами персидской политики...