Сегодня и вчера

Арутюнов Ф. Гомборцы. История 1-го Кавказского стрелкового Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Николаевича батальона. — СПб.: Типо-Литография I. Вышянского, 1898.— 500 с.

Когда колонна генерала Клугенау подошла к знаменитому дефиле, то оказалось, что горцы не только исправили разрушенные нами завалы, но к построили много новых и боковых для перекрестного огня; промежутки же между завалами были сильно испорчены, так что если бы авангард и овладел завалами, то главным силам пришлось бы сильно растянуться и двигаться вереницею. Так оно и вышло: авангард атаковал завалы, и горцы хотя сопровождали его убийственным огнем, но не особенно препятствовали его атакам, стараясь поскорее пропустить вперед. Они достигли цели, потому что Пассек, увлекшись успехом, оставил главные силы далеко позади, ничего совершенно не подозревая о том, что делается у него в тылу. Между тем, главные силы растянулись на большое протяжение, и когда авангард вышел на опушку к транспорту, то горцы моментально бросились со всех сторон на растянувшуюся колонну и преимущественно на арьергард, отрезали последний и стали его рубить. Часть стрелков, прикрывавших орудие, была также изрублена, подавленная массою разъяренных чеченцев; поручик Новицкий был тяжело ранен в руку, но, не оставляя своего поста, продолжал отбиваться по мере возможности вместе с уцелевшими нижними чинами. Лошади под орудиями были перебиты; два единорога были сброшены под кручу; генерал Викторов убит; гроб генерала Фока остался в руках горцев, которые оборвали с него галуны, а тело выбросили вон. Расстроенный арьергард не мог дать дружного отпора чеченцам, привыкшим к одиночному лесному бою; но когда он подтянулся и несколько приготовился к атаке, то неприятель бросился в опушку, на деревья, за кусты и начал метким огнем преследовать его. Остатки злополучного арьергарда присоединились к колонне только к 11 часам ночи. Нечего и говорить, что находившиеся в арьергарде стрелки, не имея никакой возможности воспользоваться в общей свалке превосходством своего орудия, подверглись общей участи и понесли тяжкие потери. Всю ночь горцы отовсюду беспокоили стянувшиеся на площадке войска ружейным огнем. Впрочем, изнеможенным от боя солдатам было не до покоя и отдыха: они сдавали раненых, принимали продовольствие, разбирали сухари в ранцы, готовили вьюки.

Между тем, зловещий звук топоров и огни в лесу указывали на чрезвычайное усердие, с которыми работали горцы над устройством новых и исправлением старых завалов. Впоследствии оказалось, что наши убитые были раздеты донага и уложены ярусами перед завалами для внушения страха нашим солдатам.

Предстояло обратное движение злосчастной колонны через ужасный лес, и на этот раз даже при менее благоприятных условиях: 1) много людей выбыло из строя; 2) много было занято переноской убитых и раненых; 3) люди несли на себе продовольствие; 4) число горцев возросло, а успех поднял их нравственный дух и подействовал на наших солдат неблагоприятно. Принимая все это в соображение, казалось, генерал Клугенау не решится подвергнуть свою колонну опасности окончательного истребления, а поведет ее в Анди, предоставляя остальным войскам самим пробить себе путь к Герзель-аулу. Но у Клугенау заговорило самолюбие и достоинство русского генерала: этот мужественный человек не мог допустить горцев подумать, что два русских генерала устрашились вторично пройти тот лес, где могли найти себе могилу — и он решился присоединиться к войскам даргинского лагеря, где главнокомандующий с подавленным сердцем ожидал развязки долгой и тяжелой драмы.

Известив главный отряд о своем обратном движении через лес условными выстрелами и ракетами, генерал-лейтенант Клюки-фон-Клугенау двинулся обратно. Стрелки, по мере следования колонны, должны были образовать боковые цепи. Авангардом командовал генерал Пассек. К сожалению, не смотря на недавний урок и приобретенную в многочисленные боях опытность, он повторил ошибку, сделанную им накануне: он быстро увлек вперед авангард, который, лихо штурмуя завал за завалом, и штыками пролагая себе путь, очутился далеко впереди главных сил. Саперы, не успевшие расчищать дорогу и оторванные от авангарда, были отрезаны, атакованы и изрублены горцами, которые вслед затем немедленно заняли завалы. Увлечение Пассека на этот раз не обошлось ему даром: он был убит при штурме одного завала, а авангард его частью изрублен и частью рассеян. Вследствие непроходимости дороги, вся колонна опять растянулась на большое протяжение и была атакована со всех сторон массами горцев. Стрелки, составлявшие боковые цепи, также растянулись и уже дрались в одиночку и отчаянно на одних штыках. Произошла страшная суматоха: конная милиция, раненые солдаты, вьючные лошади, порционный скот, их вожатые и все, бывшие вне строя, бросились на дорогу плотною массою. Все перемешалось. Не было никакой возможности остановить этот поток, который опрокинул и увлек за собою и строевые части. Горцы с необыкновенной энергиею обдавали свинцовым градом беспорядочную и ошеломленную толпу. Попытка Клугенау остановить бегущих штыками также не удалась. Вскоре около завалов, только что расчищенных, образовались новые, составленные уже из трупов людей и лошадей, и можно было с полною вероятностью ожидать решительной гибели всей колонны. Но этого не случилось, так как остатки ее были задержаны на небольшой площадке бесстрашным генералом Клугенау, который в эту ужасную минуту сумел восстановить некоторый порядок. Этот замечательный и многоопытный кавказский вождь обнаружил чрезвычайную стойкость и присутствие духа; «он олицетворял статую командора», — говорит участник и очевидец генерал Гейман.

Ружейный огонь горцев между тем усиленно продолжался в тылу. Некоторые части, собранные и приведенные в порядок генералом Клугенау, начали отступать довольно стройно — как вдруг, последовал отчаянный натиск горцев. Но цепь стрелков и навагинцев, немедленно выдвинутая вперед, прикрыла движение остатков колонны. Взвод поручика Новицкого несколько раз пускал в дело свои штыки и каждый раз с честью выходил из рукопашной схватки. В этот последний критический момент подоспело подкрепление, высланное из Дарго графом Воронцовым; оно состояло из кабардинцев и стрелков. Последних привел прикомандированный к батальону лейб-гвардии стрелкового батальона подпоручик Адам. Подкрепление это, при выступлении из лагеря, подверглось сильному ружейному огню с левого берега Аксая, занятого горцами; но оно быстро вышло из сферы неприятельского огня и через несколько минут было на месте катастрофы. Оно живо пробралось по узкой дорожке между грудами тел и вьюков и немедленно оцепило всю колонну. Под прикрытием цепи, на которую несколько раз горцы отчаянно бросались в шашки, генерал Клугенау успел спасти клочки своей колонны. Отступление было произведено в порядке, благодаря стрелкам и кабардинцам, которые отбивались только штыками.

Так кончилась «сухарная экспедиция», цель которой не была достигнута: отряд не получил ожидаемых продовольственных запасов, а отяготил себя новыми' ранеными, которых было до 700 человек, не говоря о громадном количестве убитых...