Сегодня и вчера

Гринёв С. А. История роты дворцовых гренадер. — СПб.: Тип. Главного Управления Уделов, 1912.— 453 с.

В 1837 году же, после каждого Выоочайшего смотра, установились завтраки у Его Высочества Великого Князя Михаила Павловича, получившие официальное название «военных завтраков». Из списков, составлявшихся в Придворной Конторе Его Высочества, видно, что 6 Августа, в день праздника Л.-Гв. Преображенского полка и всей Гвардейской артиллерии, от роты Дворцовых Гренадер были приглашены к завтраку: 1 штаб-офицер, 2 обер-офицера, 3 унтер-офицера и 30 гренадер, как раньше служивших в Преображенском полку и в Гвардейской артиллерии. Эта из ряда выходящая высокая честь, которой удостаивались не в пример другим нижние чины роты Дворцовых Гренадер, кажется, должна была особенно льстить их самолюбию и они должны были бы всеми силами стараться наидольше пользоваться таким почетом и благоволением и, следовательно, блюсти себя во всех отношениях самым примерным образом, но, к несчастью, не все это понимали и ценили, и поэтому в 1835 и 1836 гг. пришлось снова несколько человек (4 гренадер 2 статьи и одного 1 статьи) уволить от службы за пьянство и дурное поведение, а гренадера 1 статьи Алексея Арженикова, принимая во внимание его прежнюю долговременную и всегда исправную службу, было Высочайше повелено: «оставить в роте еще для испытания, но для стыда, за худое его поведение, выбрить ему перед ротой усы и бакенбарды, если же и после сего замечен будет в нетрезвом виде, тогда представить о выключке его из роты».

На этом предписании Министра Двора имеется отметка полковника Качмарева: «Гренадеру Арженикову выбриты перед ротой усы и бакенбарды 6 Октября в 11 часов утра».

Отметив эти печальные факты из жизни Дворцовых Гренадер, необходимо вставить в эту картину, представляющую нам роту в ее прошлом, и такие высоконравственные фигуры, каким был унтер-офицер Александр Иванов. Этот высоко честный и с глубокою душою человек может служить показателем того, что в роте Дворцовых Гренадер были в то же время не только хорошие, но и особенно выдающиеся люди, которые проявили себя не только, как беспредельно преданные и верные своему долгу слуги Царя и Отечества, но и как высоконравственные граждане, помнившие всегда свои сыновьи обязанности к своим престарелым родителям и родственникам.

Александр Иванов, взятый рекрутом из помещичьих крестьян Тульской губернии, уходя на службу, оставил на родине в помещичьем владении своего отца и братьев, помогая им все время, как только мог; он с зачислением в роту Дворцовых Гренадер задумал всех своих родных выкупить из крепостной зависимости и потому, отказывая себе не только в излишестве, но подчас даже в необходимому копил деньги и, наконец, в октябре 1836 года, после долгих переговоров с помещиком, поручиком Николаем Вахрушевым, приобрел в свою собственность, как крепостных, 12 душ своих родственников, намереваясь их отпустить на волю, предоставив в их полную собственность и приобретенные для этого одиннадцать десятин земли со строениями и с живым и мертвым иивентарем, но неожиданная смерть среди пламени, бушевавшего 17 Декабря 1837 года в Зимнем дворце, где он, будучи дежурным, забыв о своем личном спасении, спасал от всепожирающего огня дворцовую утварь, прервала его желание, и последний акт его воли остался не выполненным и только год спустя это завершила его жена.

В Феврале 1839 года возникло аналогичное сему делу — дело гренадера 1-й статьи Максима Сидорова, который, подобно Александру Иванову, тоже должен быть отмечен, как высоконравственный и с доброй душой человек. Происходя из крепостных крестьян Казанской губернии, Цивильского уезда, он был взят на службу рекрутом, оставив на родине в крепостной зависимости помещицы Амачкиной свою единственную родную сестру Марину. Зная, как ей плохо живется у строптивой скаредной помещицы, он старался всеми силами собрать деньги, чтобы выкупить сестру на свободу. В 1834 году ему, наконец, удалось собрать своими сбережениями некоторую сумму денег, и он, взяв отпуск, отправился на родину, но переговоры с помещицей Амачкиной не увенчались успехом. Сперва она запросила за свою «девку» такую сумму, которой не оказалось у Сидорова, а затем и совсем отказала ему в просимом, и Сидоров вернулся в Петербург печальный и убитый горем. Затем потянулись год за годом, и он начал терять надежду на возможность когда-либо осуществить свою заветную мечту, так как в полѵчаемых от сестры весточках читал, что помещица не хочет далее и слышать о ее свободе. Но в честной и религиозной душе Сидорова не угасал окончательно огонек на милость и промысел Божий; скопленные деньги он хранил и по копейкам прибавлял к ним свои экономии, но из веселого, жизнерадостного и отзывчивого человека он сделался угрюмым, ушедшим в самого себя; так время протекло до Февраля 1839 года, когда совершенно неожиданно он получил уведомление, что госпожа Амачкина соглашается дать волю его сестре, но за 400 рублей. Собранных денег в тот момент у него было только 200 руб., железо же нужно было ковать, пока оно горячо, и Сидоров, уповая на Бога, не долго думая, обратился к командиру роты полковнику Качмареву, прося его ходатайства перед Министром Двора о выдаче ему пособия, или заимообразно недостающей ему суммы. Доброе и сердечное намерение Сидорова, разумеется, встретило отклик и полное сочувствие, и по приказанию Князя Волконского ему были выданы 200 руб., как пособие для выкупа своей сестры.

Эти характерные случаи, подобных которым, вероятно, было не много, если они только не единственные, лучше всего доказываюсь, какие были в рядах роты люди с высоко идеальными принципами и высоконравственными душевными качествами...