Образы этих деспотов до того ярки, до того типичны, что даже и теперь, по истечении длинного ряда веков, когда смотришь на них, становится страшно за человека...

Засодимский П. В. Деспотизм, его принципы, применение их и борьба за деспотизм. — СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1911.

Монарху, стесненному в делах правления, предоставляется, как уже сказано, полный простор для удовлетворения страстей, и в этой области он является, воистину, неограниченным властителем. В этой области, из числа уже указанных преимуществ, предоставленных в его пользование, монарх может широко и беспрепятственно пользоваться одной из существенных прерогатив абсолютизма, самой заманчивой для нравственно неразвитого человека — в своих личных интересах, по произволу, безнаказанно нарушать права всех (лишь с непременным, всегда подразумеваемым условием,— по возможности щадить интересы своих приближенных и высших сословий вообще).

Досуг, богатство, власть, угодничество дают деспоту возможность исполнять все свои прихоти и капризы, все самые нелепые затеи. Приближенные не только не препятствуют монарху в этом отношении, но еще поощряют его, потворствуют его слабостям и порокам, и он безудержу предается иногда самым низменным, позорным страстям. И деспотизм нигде не проявляется с такой силой, так ярко, как в сфере страстей. Тут деспотизм ничем не стесняем, тут для него не существует никаких запретов , никаких законов —ни божеских , ни человеческих (кроме законов природы, не освобождающей деспота из-под своей власти). Его высокомерие, гордыня, алчность, сладострастие, самое гнусное, отвратительное распутство, мстительность, жестокость находят для себя удовлетворение, достигая иногда до невероятной разнузданности.

В личных делах руки деспота развязаны: он может осуществлять всякую прихоть, свое самое нелепое желание, хотя бы исполнение их стоило десятки, сотни тысяч человеческих жизней и громадных денег.

Сладострастник окружает себя женщинами и для их удовольствия расточает народные деньги. Напр., у Лоллии Паулины, любовницы императора Клавдия, один лишь убор стоил — на наши деньги — до 2 миллионов рублей. Государь-гастроном питается лишь самыми изысканными кушаньями, чего бы они ни стоили. Каждый пир императора Гелиогабала стоил 100 000 сестерций (около 1 миллиона руб.) Император Вителлий в течение 3 месяцев своего правления сожрал 900 000 сестерций. Развратник открыто позорит себя всевозможными половыми излишествами, как, напр., Нерон и др. Монарх, зараженный любовью к роскоши, как Гелиогабал, Калигула и др., спит на ложе из массивного серебра, а его постель и подушки набиваются пухом из-под крыльев куропаток, ездит па колесницах, обложенных сплошь золотом и серебром, кушанья у него подают на золотых блюдах; он с громадными издержками воздвигает себе фантастические дворцы. Монарх с зверскими инстинктами наслаждается убийствами, зрелищем казней и всякаго рода человеческих страданий, — как Домициан, Каракалла и др., проливает, буквально, потоки крови, иногда и сам принимает участие в истязаниях, соперничая с палачом. Деспоты, задавшиеся целью обессмертить свое имя грандиозными памятниками и передать вместе с ними отдаленнейшему потомству, царям и народам, повесть о своих славных подвигах, все эти Хеопсы, Тутмозисы, Рамзесы повелевали сооружать себе усыпальницы в виде громадных пирамид, над созиданием которых непроизводительно расточался народный труд и бесполезно гибла во славу фараонов масса человеческих жизней. Государь, одержимый гордыней, сам себя провозглашал богом (как Калигула и Домициан), заставлял воздвигать себе статуи, алтари, заставлял молиться себе и приносить жертвы, как богу...

Мы приведем ряд фактов из жизни римских императоров для того, чтобы на конкретных примерах указать, что деспоты, несмотря на ограниченность своей власти, несмотря на ответственность и опасность своего положения, с жадностью хватаются за власть, идя к ней даже по трупам самых близких родственников , по трупам родных братьев , (как , напр., Каракалла), потому что эта власть, в соединении с внешним величием и блеском , дает им возможность удовлетворять безудержу свои страсти. И читатель убедится, ради чего человек с таким упорством цепляется за деспотическую власть, за произвол, и до каких чудовищных размеров доводит он злоупотребление своею властью.

Мы остановились на римских императорах потому, что они очень живо рисуются на страницах Истории и представляют собой цельный, законченный тип ... Впоследствии, с течением времени, этот тип в частностях вариировался в зависимости от условий места и времени, в нем являлись или пропадали те или другие оттенки, но и во всех позднейших деспотах (в Филиппе II испанском , Людовике XI и др.) самые характерные черты этого мрачного, зловещего типа сохранились, уцелели, — общий, основной тон его оставался один и тот же даже до наших дней, как читатель увидит из истории ex-султана Абдул-Гамида.

…

Образы этих деспотов до того ярки, до того типичны, что даже и теперь сквозь дымку веков они являются нам словно вылитыми из бронзы, — и даже теперь, по истечении длинного ряда веков, когда смотришь па них, становится страшно за человека...