| Все документы темы | ||
|
|
Житие Святителя Филиппа, митрополита Московского В числе других боярских детей Феодор Колычев был призван великим князем Василием ко двору. Юноша настолько отличался от сверстников душевными качествами, что не мог остаться незамеченным. Князь сумел понять и оценить его по заслугам. Но вот высокий покровитель юноши умер. Престол наследовал его трехлетний сын, Иоанн. Воспользовавшись младенчеством монарха, царедворцы захватили в свои руки бразды правления; когда же царь стал приходить в возраст, то приближенные постарались окружить его всевозможными развлечениями, чтобы тем самым отвлечь от дел правления. В выборе средств для этого они не стеснялись, допуская, например, в забавах Иоанна жестокое обращение с животными и людьми. Это повлияло на ребенка, хотя ясно выразилось в его характере лишь гораздо позднее. Феодор не участвовал в происках придворных; его чистая душа чуждалась их гнусных дел. Он смотрел на вещи серьезно и, с обыкновенною честностью, прямо говорил все царю в глаза. Этим он нажил себе врагов. Интрига, как паутина, начала затягивать и его. Ему стало душно в этой атмосфере лжи и лицемерия, душа его страдала, он не находил вокруг себя никакой опоры, и в нем явилось желание поступить в монастырь. В то время в монастырях были ученые иноки, распространявшие просвещение в России. Эго особенно привлекало Феодора. Ему было около тридцати лет, когда он исполнил намерение свое. Не взяв ничего с собою, он отправился в путь. Недостаток средств и утомление принудили его остановиться на время у одного крестьянина, к которому он поступил в работники. Заработав у него несколько денег, он продолжал путь и достиг, наконец, Соловецкой обители. Игумен, старец Алексий, принял его благосклонно и назначил послушником. Безропотно и усердно стал Феодор исполнять возложенные на него обязанности: носил воду, рубил дрова, работал в кухне, на огороде и на мельнице; он служил всем с кpoтоcтию и оскорбления и даже побои переносил терпеливо. Не легка была такая жизнь сыну богатого боярина, воспитанному в роскоши; но желание угодить Богу трудом и послушанием превозмогло все; Феодор не унывал в тяжком подвиге. Через полтора года игумен постриг его, причем он был назван Филиппом. В звании инока Филипп продолжал не ослабевать в труде и благочестивою жизнию своей заслужил любовь и уважение всех братий. Желая более уединенной жизни, он иногда, с позволения игумена, удалялся на пустынный остров, чтобы ничто не мешало ему предаваться размышлениям. Игумен Алексий, видя его добродетели, пожелал вверить ему управление монастыря, ибо сам становился стар и хотел сложить с себя должность настоятеля; но Филипп на это не соглашался, считая себя недостойным управлять братиями. Тогда Алексий, созвав иноков, велел им избрать себе настоятеля. Единодушно избрали Филиппа, и он принужден был отправиться в Новгород, чтобы принять от епископа рукоположение. Из Новгорода известие о Филиппе дошло до родных его, имевших в Новгородской области богатые поместья. Они поспешили доставить ему часть имущества, приходившуюся на его долю. В Соловецкой обители приняли Филиппа с почетом, как настоятеля, но он упросил Алексия еще управлять обителью, а сам удалился в любимую свою пустыню, над озером, которое и доныне, в память его, называется Филипповым. Только по кончине Алексия принял он начальство. С величайшей деятельностию стал Филипп исполнять новые свои обязанности. На все обратил он внимание: и на внутренний порядок монастыря, и на внешние средства оного. Он с любовию и кротостию правил братиями, подавая всем добрый пример и требуя от них трудолюбия, послушания и благочестия. Обитель была очень бедна; даже при умеренных ее нуждах трудно было содержать многочисленную братию. Филипп употребил на нее все свое достояние и потом обратился к царю, который, по просьбе его, даровал монастырю разные льготы и несколько деревень. Филипп старался привести в порядок хозяйство своей обители: он улучшил земледелие, завел разные ремесла и промыслы, выстроил мельницу и выкопал обширный пруд; сам следил за всем, сам изобрел несколько орудий, чтобы облегчить труды работников, и всем подавал пример неутомимой деятельности. Благодетельный настоятель не менее заботился и о благе крестьян, принадлежавших монастырю. Он ввел строгий порядок в управлении деревень, вникал в состояние каждого и всех выслушивал с любовию и вниманием. Филипп желал соорудить теплую церковь с трапезою и выстроить несколько каменных зданий вместо сгоревших деревянных; он опять обратился за помощию к царю, который охотно помог ему. Иоанн Грозный благоволил к обители Соловецкой и любил Филиппа, которого знал в детстве. Два раза в продолжение его игуменства он призывал его в Москву: в первый раз для составления судебника, а во второй раз для открытия Казанской епархии. Всякий раз Филипп возвращался из Москвы полный радостных надежд для будущности России, ибо молодой царь, пользовавшийся советами хороших людей: Сильвестра и Адашева, правил мудро и справедливо, народ его был счастлив и благословлял доброго царя. Но вскоре все страшно изменилось. Однажды Филипп получил от царя повеление ехать в Москву для духовного совета. Грустно было ему оставить обитель, в которой провел он 18 лет; он предвидел, что на трудный подвиг едет он в Москву. Все изменилось с тех пор, как он был там; страшные вести об Иoaнне долетали и до отдаленной Соловецкой обители и исполняли все сердца ужасом и скорбию. За несколько времени перед этим был сослан в Соловецкий монастырь отец Сильвестр, бывший духовник Иоанна; и потому легко было догадаться Филиппу, какая участь ждет того, кто дерзнет высказать правду грозному царю. Но необходимо познакомить читателя с царем Иоанном, чтобы ему были понятнее сношения его с Филиппом. Иоанну было три года, когда он, по смерти отца, остался наследником престола Российского. Мать его правила государством, но вскоре умерла и она, и Иоанн поступил под попечительство родственников и знатных бояр. Они не исполняли, как следовало, обязанностей своих, не внушали Иоанну строгих правил добродетели, не старались искоренить в нем дурных наклонностей, а позволяли ему делать все, что ему хотелось, думая тем npиoбpеcти его расположение. Достигнув семнадцатилетнего возраста, Иоанн объявил, что хочет управлять сам, удалил опекунов своих, иных казнил и предался вполне необузданным страстям своим. Настало тяжкое время для России. Иоанн тешился зрелищем ужасных страданий, не заботился о благе подданных своих и только думал о собственном удовольствии. Народ страдал под жестоким игом. К довершению бедствий, страшный пожар опустошил Москву; много людей погибло, другие потеряли все имущество; начались бунты и беспорядки. Иоанн в гневе искал виноватых, чтобы предать их казни, как вдруг к нему явился один священник по имени Сильвестр. Указывая Иоанну на пылающую Москву, он бесстрашно объявил ему, что сам царь виновник всех несчастий; что бедствиями Господь наказывает его за жестокость и дурное правление. Слова правды, так редко доходившие до Иоанна, сильно подействовали на него. Он познал вину свою, лил слезы раскаяния, молил Бога о прощении и помощи и твердо решился исправиться. Через несколько дней, приобщившись Святых Тайн, Иоанн созвал народ на площадь. Кланяясь на все стороны, он просил у него прощения за прошедшее и обещал в будущем заботиться о счастии подданных своих и править с любовию и правосудием. Иоанн сдержал слово: он обратил все заботы свои на благоустройство государства, окружил себя мудрыми и честными помощниками и, благодаря их советам и содействию, составил судебник и стал управлять с такою мудростию и справедливостью, что заслужил любовь своего народа и уважение иностранных держав. И оружие его увенчалось славою. Иоанн покорил татарское царство Казанское; полководцы его ходили в дальнюю Тавриду. Тринадцать лет в России не слышно было о прежних ужасах казней и произвола, но вдруг все опять изменилось. Иоанн стал тяготиться добрыми советами отца Сильвестра и друга своего Адашева; вскоре затем умерла его супруга, добродетельная царица Анастасия, имевшая на него большое и доброе влияние, и в Иоанне вновь поднялись с ужасною силою страсти, на время подавленные. Как только отошли от царя Сильвестр и Адашев и умерла царица, Иван Васильевич словно вырвался на волю. Пошли пиры непристойные, а с пирами начались опалы и казни подданных. Иван Васильевич принялся отправлять в ссылку и казнить смертью благоприятелей Сильвестра и Адашева. Так погибли многие со всей ближней родней, даже с малыми детьми. Были и такие, что сложили свои головы неведомо за что, ради одного своего богатства: добром их хотели поживиться новые любимцы царские и не задумались обнести перед царем ни в чем неповинных. Иван Васильевич уверил себя, что все бояре замышляют измену, и чтобы казнить их без помехи, замыслил необычное дело: царь вдруг поднялся из Москвы с семьею, со всем двором и уехал в слободу Александровскую. Прошел месяц, про царя и слуха не было, точно он сошел с государства. Наконец, 3 января 1565 года, прискакал в Москву гонец с царскими грамотами к митрополиту и народу. В грамотах царь обвинял бояр в разных изменах и диких делах, говорил, что не хочет терпеть больше и едет с государства, куда Бог на сердце положит, а на народ опалы не кладет, и чтобы гости, купцы и весь христианский люд не боялись ничего. Народ заволновался, послышались рыдания и вопли. Шла война с Польшей, грозили крымцы — так как же быть без государя? И вот высшее духовенство и бояре стали умолять Иоанна снова принять на себя управление государством. Иоанн согласился, но с тем, чтобы ему никто не мешал казнить изменников и отбирать имения их в казну. Здесь, в Александровском, Иоанн, окружив себя недостойными любимцами и льстецами, предался страстям и порокам. С каждым днем он становился свирепее и вполне заслужил прозвание Грозного, под которым он известен в истории. По мере того как возрастала в нем жестокость, Иоанн становился мрачен и подозрителен. Он постоянно подозревал подданных своих в злых умыслах против себя и, наконец, решился избрать себе особенных телохранителей, на которых возложил все свое доверие. Он назвал их опричниками, а все, не принадлежащее к ним, названо было земщиною. Несчастная земщина была совершенно отдана грубому произволу опричнины, которая находилась под особенным покровительством царя. Опричники могли грабить, обижать, убивать людей; на них не было суда, а малейшая жалоба против них была наказываема жестокими мучениями и смертию. Нельзя без ужаса читать повествований об этом времени. Нет той неправды и злого дела, на которое бы не пошли опричники. Они облыгали земских, ложно доносили на них в измене, в недобрых замыслах, грабили их без совести, без страха Божия. Опричнина не знала над собой никакого суда, кроме гнева царского; никто из земских, кому дорога была своя голова, не смел и помыслить жаловаться на опричника суду. Жестокости превосходили всякое вероятие. Например, в Новгороде к царю приводили бояр, служилых и других людей новгородских с женами и детьми; их пытали, а потом кидали с моста в Волхов. Ратные люди ездили по Волхову, и кто всплывал, того прихватывали рогатинами, кололи копьями, рубили топорами. Эта кровавая расправа тянулась целых пять недель. После этого государь стал объезжать подгородные монастыри; опричники грабили их, жгли хлеб в скирдах, избивали скот, а царские полки опустошили усадьбы и поместья верст на 200, на 300 вокруг Новгорода. Вернувшись в город, Иван Васильевич Грозный велел рубить и грабить дворы и хоромы без остатка, побивать людей без разбора. Наконец, в половине февраля, он приказал собрать из оставшихся в живых новгородцев по одному человеку с каждой улицы. Они пришли бледные, исхудалые от долгой тревоги; стоя пред царем, дрожали всем телом и с тоскою ждали своего последнего часа. Царю все мерещилось, что бояре замышляют измену, что хотят извести своего государя. Мысль эта не давала ему покоя ни днем, ни ночью, ни в храме Божием, ни на разгульном пиру. Оберегая свою власть пуще зеницы ока, Иван Васильевич то и дело выискивал своих ослушников и лиходеев. Без пыток и казней он жить не мог, становился сумрачен, угрюм. Каков он был в больших делах, таков и в забавах. Одному боярину он отрезал ухо, потехи ради; любимому своему шуту опрокинул на голову миску горячих щей, и когда тот завопил от боли и побежал, то царь ударил его ножом и положил мертвым. Глядя из дворца на гуляющий народ, Иван Васильевич иногда спускал на него медведей и забавлялся, когда толпа в страхе разбегалась, а медведи догоняли и уродовали людей. Года за два до своей смерти, осердившись за что-то на своего старшего сына, царевича Ивана Ивановича, он в ярости ударил его железным костылем прямо в висок и убил на месте. Св. Филипп твердо решился говорить всю правду царю, хотя бы и пришлось за нее пожертвовать жизнию. Прибыв в Москву, он старался убедить епископов содействовать ему; но все отказались, боясь казни. «Молчание ваше влечет душу царя к греxy. — говорил он им, — Вы им губите и свои души, ибо предпочитаете безопасность и тленную славу мира обязанностям вашим». Иоанн принял Филиппа с уважением и начал словами из Священного Писания убеждать его принять сан митрополита. Вообще Иоанн любил употреблять слова Священного Писания и выказывать наружное благочестие. Иногда он вместе с опричниками соблюдал все внешние правила монашеского жития; в Александровской слободе, где он жил более, чем в Москве, постился, проводил дни и часть ночи в молитве и в чтении божественных книг. Он думал внешними обрядами благочестия загладить свои злодейства. Но внешние обряды — это медь звенящая, кимвал бряцающий; нужна деятельная любовь и искреннее желание добра. Иоанн же терзался угрызениями совести, но не каялся, не обуздывал страстей своих, не смирялся, и потому его молитва оставалась бесплодною и не приносила мира и успокоения мрачной душе его. Св. Филипп ужаснулся, когда увидел царя. Он помнил его благообразным и красивым, теперь же лицо его было искажено страстями: он преждевременно поседел, жестокость и пороки выражались в чертах его; он был ужасен. Филипп стал убеждать царя уничтожить опричнину; он представлял ему все зло, которое она делает Poccии; он даже не соглашался занять сан митрополита, если Иоанн не уничтожит ее. «О, государь! — так заключил он речь свою. — Я знал тебя благочестивым поборником истины и искусным правителем твоей державы. Поверь, и ныне никто не замышляет против нее; оставь же неблагоугодное начало и держись прежнего твоего благочестия. Сам Господь сказал: аще царство разделится на ся, запустеет. Общий Владыка наш Христос повелел нам любить ближнего; в любви к Богу и ближнему заключается весь закон». Иоанн выслушал довольно благосклонно слова Филиппа, но они не произвели желаемого действия. Он не согласился уничтожить опричнины и требовал, чтобы Филипп без всяких условий принял сан митрополита. Надежда быть полезным отечеству заставила Филиппа покориться и даже подписать обещание не вступаться в дела двора и опричнины. В 1566 году, 25 июля, святой Филипп был посвящен в митрополита. Тут же, во храме, он обратил к царю слово, в котором напомнил ему, что сила царя в любви и милосердии, в суде справедливом; что он должен удалять от себя льстецов, любить народ свой; он говорил, что сила нужна против врагов, но что любовию управляются подданные. Царь с благоговением слушал речь митрополита и потом продолжал оказывать ему всевозможное уважение. Надежда возникла во всех сердцах; все ободрились. Действительно, сначала можно было подумать, что эти надежды оправдаются. Иоанн, которого обыкновенно малейшее противоречиe приводило в ярость, выслушал благодушно правдивые слова митрополита. Казни стали реже; даже опричники присмирели, видя уважение царя к Филиппу и боясь его обличений. Все благословляли доброе влияние митрополита и молили Бога, чтобы оно было продолжительно. Он, между тем, ревностно занимался делами Церкви, мудро правил паствою своей; построил небольшую церковь во имя преподобных соловецких Зосимы и Савватия; церковь эта существует и теперь, но посвящена св. апостолу Филиппу. Спокойствие продолжалось недолго. Легко понять, что влияние Филиппа на царя стесняло опричников и что они всеми средствами старались вредить ему. Иоанну не удался поход в Ливонию; он стал еще более мрачен и гневен; один из сродников Филиппа участвовал в неудачных переговорах с королем польским; все это послужило орудием против митрополита. Опричники старались внушить царю, что митрополит заодно с его врагами, и в то же время оклеветали много знатных бояр в злых умыслах против царя. Подозрение легко вселялось в мрачную душу Иоанна; снова начались страшные пытки и казни; кровь лилась рекой, всех объял ужас. Филипп решился обратиться к царю с увещанием. Он поехал в страшную слободу Александровскую. — Государь! — сказал митрополит, — почти Господа, давшего тебе царское достоинство! Соблюдай данную тебе от Бога заповедь: управляй в мире и законно. Земные блага преходящи; сохраняется только одно небесное сокровище — правда. Ты, облеченный высоким саном, должен более всего чтить Бога, от Которого принял сан; ты образ Божий, но вместе и прах. Властелин тот, кто владеет собою, не рабствует страстям и побеждает любовию. Слыхано ли когда-нибудь, чтобы благочестивые цари сами возмущали свою державу? Царь рассердился. — Что тебе, чернецу, до наших царских дел! — воскликнул он. — По благодати Святого Духа, по избранию священного собора и по вашему изволению, я пастырь Христовой Церкви, — отвечал Филипп. — Я должен вместе с тобою заботиться о благочестии и покое православного царства. — Молчи! — воскликнул Иоанн. — И благослови нас на дела нашей воли. — Наше молчание налагает грех на твою душу и всем приносит вред, — отвечал святитель. — Если на корабле один из служителей впадет во искушение, то кораблю от этого еще небольшая опасность, но если это случится с самим кормчим, то весь корабль может погибнуть. Мы должны говорить тебе правду, даже если бы пришлось за это положить жизнь. — Владыко святый, — отвечал царь, несколько смягченный разумными словами митрополита, — друзья и близкие мои восстают на меня и хотят меня погубить. — Государь! — сказал святитель. — Есть люди, которые обманывают тебя; прими совет: не разделяй державы своей. Ты поставлен Богом, чтобы судить в правде людей Божиих, а не образ мучителя восприять на себя. Все проходит — и слава, и величие; бессмертно одно житие в Боге. Отжени от себя клеветников и устрой воедино народ твой, ибо благословение Божие пребывает там, где единодушие в нелицемерная любовь. — Филипп! Не прекословь державе нашей, если не хочешь лишиться сана! — грозно возразил Иоанн. — Я не искал этого сана, — отвечал митрополит, а во время подвига не должен ослабевать. Иоанн в гневе удалился. Прошло уже то время, когда слова правды могли возбудить в нем раскаяние; он ожесточал против них сердце свое, и правдивые обличения возбуждали в нем ярость. Чтобы не слышать их, он стал избегать встречи с митрополитом, которого возненавидел. Между тем ужасные казни продолжались. Митрополит с любовию утешал страдающих. Он же сам твердо решился не щадить жизни своей, но стараться отвратить, если возможно, Иоанна от преступных дел его. В крестопоклонное воскресенье св. Филипп служил в Успенском coбopе; к концу литургии вошел Иоанн с толпою опричников. Bсе они были в черных рясах и имели на головах остроконечные шлыки, в руках opyжиe. Иоанн подошел к митрополиту и ждал благословения; митрополит глядел на образ, как бы не видя или не узнавая Иоанна. Один из приближенных царя тогда сказал: — Святый владыко! Государь просит твоего благословения. Филипп взглянул на Иоанна и сказал: — В этом странном одеянии не узнаю царя; не узнаю его и в делах царства. О, государь! Мы здесь совершаем бескровную жертву, а за алтарем льется невинная кровь христиан. У язычников даже есть закон и справедливость, есть милосердие, а в Pocсии их нет. Достояние и жизнь граждан не имеют защиты; грабеж и убийство совершаются именем царя. Ты высок на престоле; но есть Всевышний, Судья наш и твой! Как предстанешь на суд Его, обагренный кровию подданных? Государь! Говорю тебе как пастырь душ: убойся Бога! Кто не любит брата, тот не Бoжий. Иоанн страшно разгневался; он ударил жезлом об пол и воскликнул: — Чернец, нашей ли власти прекословишь? Увидим силу твою! В невыразимом гневе Иоанн вышел из храма; он решился погубить митрополита. Опричники еще более разжигали гнев его; к ним присоединилось несколько епископов; иные негодовали на Филиппа за строгие обличения его; другие желали угодить царю и его любимцам. Иоанн хотел предать митрополита суду и послал недоброжелателей его в Соловецкий монастырь, чтобы собрать против него обличения. Это было довольно трудно. В обители все с любовию помнили о бывшем настоятеле и могли только свидетельствовать о добродетелях его и святой жизни; но наконец угрозы и обещания склонили одного недостойного ученика Филиппа, Паисия, оклеветать митрополита, и посланные, достигнув желаемого, взяли клеветника с собою в Москву. Иоанн обрадовался успеху дела; составили донос, нарядили суд, ибо Иоанн желал дать беззаконному делу вид правосудия; призвали Филиппа. Он понимал, что хотят погубить его; но смерть не страшила его. Он сказал царю: — Государь! Думаешь ли, что я боюсь твоих угроз или смерти? Честно дожил я до старости; честно предам душу мою Господу, Который рассудит между нами. Лучше мне умереть за свидетельство истины, нежели, в сане митрополита, безмолвно взирать на ужасы этого несчастного времени. Вот жезл святительский, вот клобук и мантия, которыми ты хотел возвеличить меня, — возьми их назад. А вы, служители алтаря, — продолжал он, обратясь к созванному духовенству, — страшитесь Царя небесного более, чем земного. Сказав эти слова, св. Филипп снял с себя клобук и мантию и хотел удалиться; но Иоанн объявил ему, что он должен ждать суда, заставил его взять назад знаки достоинства своего и исполнять обязанности митрополита до тех пор, пока окончится следствие. Через несколько месяцев, в день архангела Михаила, св. Филипп, в полном облачении, готовился начать обедню в храме Успения, как вдруг с шумом вошел Басманов, один из любимцев царя, окруженный опричниками и держа свиток в руках. Он велел читать бумагу; народ, изумленный, услышал, что Филипп — преступник и лишается сана святительского как недостойный оного. Вслед за сим опричники бросились на митрополита, сорвали с него святительскую одежду, надели на него ветхую ризу и метлами выгнали его из храма. Митрополит все переносил спокойно и утешал народ и духовенство. Посадили его на дровни с бранью и побоями и повезли в Богоявленский монастырь. Народ с плачем провожал любимого архипастыря. На другой день привезли св. Филиппа в Кремль; снова были собраны епископы, под председательством царя. Филипп был спокоен; тут он в первый раз увидел обвинителя своего, Паисия. Сказав ему несколько слов, полных кротости, он обратился к царю, чтобы еще раз напомнить ему об обязанностях его. — Отстань, государь, от столь нечестивых деяний! — говорил он ему. — Вспомни, что добрые цари ублажаются и по смерти, о злых же никто не вспоминает с благодарностию. Постарайся принести плоды добродетели и собрать себе сокровище на небесах, ибо каждому воздается по делам его. Иоанн был гневен тем более, что никто не смел сказать слова против митрополита, который привел в изумление всех своим спокойствием и величием. Иоанн решился погубить Филиппа; но не дерзнул прямо осудить его на смерть, а как уличенного будто в тяжких винах осудил его в темницу. Он знал, что опричники исполнят тайное желание его и не пощадят митрополита. Действительно, святителю забили ноги в колодки, заковали руки и хотели уморить его голодом; несколько дней не приносили ему есть; но Филипп, привыкший поститься, остался жив. Князь Курбский, современный писатель, рассказывает даже, будто бы с ним заключили голодного медведя, который не коснулся его, и что когда об этом донесли царю, он, воскликнул: «Чары, чары готовит враг мой и изменник Филипп!» Через несколько дней Иоанн велел перевести Филиппа в Никольский монастырь, а между тем предавал пыткам и казням родственников его. Он послал к нему в монастырь отрубленную голову любимого его племянника и велел сказать ему: «Чары твоя не спасли его». Св. Филипп облобызал голову, благословил ее и сказал только: «Блажени, яже избрал и приял еси, Господи! Память их из рода в род». Но вражда Иоанна еще не была удовлетворена. Его особенно сердило то, что народ целый день толпился у Никольского монастыря, жалел о святителе, говорил о его добродетелях, чудесах и страданиях. Он захотел удалить его из Москвы и послал в Тверь, в Отрочь монастырь. Много страданий вытерпел св. Филипп в продолжение пути и зaточения. Плохая одежда едва защищала его от мороза; часто ему по нескольку дней не приносили пищи; сторож обращался с ним грубо и жестоко. Но св. Филипп все переносил с кротостию, надеялся на Бога и молился за гонителей своих. В тяжелом заточении провел он год. Новгород навлек на себя гнев Иоанна Грозного, который с страшною дружиною своей отправился туда, чтобы предать виновных казни. Путь его шел на Тверь. Он не забывал о Филиппе и послал к нему Малюту Скуратова, одного из самых свирепых опричников, будто за благословением. Между тем св. Филипп, как бы предчувствуя близкую кончину свою, в этот самый день пpиобщился Святых Тайн. Он молился, когда злодей вошел. — Владыка святый! Благослови царя идти в Новгород, — сказал Малюта Скуратов. — Благословляют только добрых на доброе, — отвечал Филипп. — Но делай то, для чего ты послан; не обманывай меня, испрашивая дар Божий. Потом Филипп воскликнул: — Господи Вседержителю! Приими дух мой! Скуратов бросился на святителя и задушил его. После этого, вышедши из кельи, он сказал игумену и братии, что Филипп умер от угара, и велел поскорее похоронить его. Великого подвижника земли русской предавали земле не только без почестей, соответственных сану, но даже без колокольного звона. Умер он 23 декабря 1570 г., 63-х лет от роду. После своего страшного злодеяния Малюта полетел с докладом к царю... Теперь противники Филиппа могли вздохнуть свободно: не стало их мощного врага, который боролся с ними не огнем и мечом, а лишь одним словом своим... Но это слово разило сильнее оружия, попадая прямо в сердца. Глубоко поучителен этот образ самоотверженного печальника русской земли. Поучительна вся его жизнь... Вот он молодой, обласканный при царском дворе... Впереди открывалась завидная жизнь. Родители лелеяли на нем столько радостных надежд! Но он сам разбил все, бежал на дикий остров холодного севера. Там пошли тяжкие труды, лишения, изнурительные посты и молитвы. И вот его сильный дух преодолел препятствия... из неравной борьбы с обстоятельствами монах вышел победителем... Его призвали в Москву и облекли высоким саном. Отсюда началась утомительная борьба: Филипп всеми мерами старался смягчить жестокое сердце царя, защищал угнетенных. Одна чистая совесть руководила всеми его поступками. Он поступал всегда согласно долгу... Память св. Филиппа совершается 9 января. Теги: Литература, искусство | |
