Все документы темы  


Геройская кончина вице-адмирала Владимира Алексеевича Корнилова

В.А. Корнилов
Геройская кончина вице-адмирала Влад. Алекс. Корнилова

15-го сентября, когда Севастополю угрожала сильная опасность, объезжая оборонительную линию, он говорил войскам: «Государь надеется, что мы отстоим Севастополь. Не верь отступлению; и если я сам прикажу отступить — коли меня!» и все с восторгом обещали ему скорее умереть, чем отступить.

С рассветом 5-го октября неприятель открыл сильный огонь по нашим батареям, которые отвечали ему мастерски; воздух сгустился; в дыму солнце обозначалось бледным месяцем. Деятельный и решительный адмирал поскакал на бастион № 4 го — центр нашей позиции, и мы — его приближенные — едва могли поспевать за ним. Ядра и бомбы летели на 4-й бастион одно за другим, а Корнилов, с сверкающим взглядом, подходил к каждому орудию, вдохновлял каждого человека. Потом мы поехали по линии, с 4-го на 5-й бастион; там капитан-лейтенант Ильинский, командир бастиона, говорил ему: [С. 55] «Ваше превосходительство, зачем вы ездите по бастионам: вы доказываете тем, что в нас не уверены; я вас прошу уехать отсюда, я вам ручаюсь — я исполню свой долг». На эти слова, внушенные боязнию за жизнь адмирала, он отвечал среди ядер и бомб: «А зачем же вы хотите мешать мне исполнить свой долг; мой долг — видеть всех». И он был прав: действительно, ему необходимо было показаться войскам, которые принимали его с восторгом, и вот почему, убеждая его возвратиться домой, мы не очень настаивали в своих доводах. Заметив, что на 5-м бастионе нет воды для питья, он послал меня позаботиться о воде, и когда я возвратился донести ему, что отправил по нескольку бочек воды на каждый бастион, то застал его дома за чаем. Вскоре приехал к нему главнокомандующий, князь Александр Сергеевич Меншиков, и вместе с его светлостью адмирал поехал к Графской пристани: князь отправился на северную сторону, а мы снова на 4-й бастион (около бульвара); по дороге адмирал разослал адъютантов с поручениями, так что при нем остался один я. На 4-м бастионе мы встре- [С. 56]тились с полковником Гвардейского Генерального штаба Поповым; переговорив с ним о первых распоряжениях, в случае штурма 4-го бастиона, адмирал остановил Попова для этой цели на театральной площади, а сам поехал вокруг южной бухты, на бастион № 3-й (за Татарскою), а оттуда на Малахов курган. На 3-мъ бастионе ядра и бомбы сыпались как град, но адмирал тихо и спокойно говорил с каждым; признаюсь, мне было весело ехать рядом с ним: я слепо верил в его счастливую звезду и был спокоен, даже доволен ужасным перекрестным огнем, чрез который мы проезжали.

На Малаховом кургане мы сошли с лошадей, и вскоре я почувствовал как бы удар в правую ногу около колена, упал и начал тереть больное место: это было контузия, от которой я почти оправился, доказательством чего служить то, что 6-го числа я нес адмирала нашего из Михайловской церкви, вокруг Петропавловской, до могилы — в склеп Михаила Петровича Лазарева. — Несколько раз предлагал я Владимиру Алексеевичу ехать домой, но какой-то злой дух его удерживал. «Постойте, — говорил [С. 57] мне адмирал, — мы поедем еще к тем полкам (Бутырскому и Бородинскому), а потом госпитальною дорогой домой». Наконец, в половине 12-го часа, мы пошли к лошадям, и он упал: левая нога, у самого живота, была оторвана. «Отстаивайте же Севастополь», — сказал он нам, офицерам, взявшим его на руки. Мы положили его за бруствером, между орудиями, и скоро он обеспамятел. Ни крика, ни стона его не слышал никто. Пришли два медика, за которыми я посылал на ближайший перевязочный пункт, а сам я поскакал в госпиталь и сказал Комаровскому и Генриху. Тотчас лучший наш хирург Лаврентьев и носилки были отправлены за Владимиром Алексеевичем, а я поехал с его же поручениями к вице-адмиралу Нахимову и к генерал-лейтенанту Моллеру. После меня адмирала перенесли на перевязочный пункт, где он исповедывался и причастился Святых Тайн. «Скажите моим сыновьям, — сказал он священнику, — чтобы они верно служили царю и отечеству». Андрей Алексеевич Попов, бывший при нем в последние минуты, говорил мне следующее: когда Истомин хотел успокоить его надеждою выздороветь, адми- [С. 58] рал сказал: «Нет, нет — туда, где Михаил Петрович!» Потом он сказал: «Спаси, Господи, царя и Россию; сохрани Севастополь и Черноморский флот! Я счастлив, что умираю за отечество». Передав Попову поручения к князю, он прибавил: «Кланяйтесь всем, скажите, как сладко умирать, когда совесть чиста». Ему пришли сказать, что англичане действуют всего двумя орудиями, он закричал «ура!» — и вскоре скончался.

В 6 часу вечера 6-го октября все суда приспустили флаги, и погребальная церемония тронулась. Это была действительно мрачная церемония: сумерки, освещаемые факелами и полетами бомб, горесть всех окружающих — гармонировали одно с другим; ни слова, ни звука не было слышно, кроме треска бомб и свиста ядер, кроме оглушительного грохота пушек. Адмирала положили рядом с гробом Михаила Петровича, в одном склепе. Мир праху твоему, наш добрый начальник!

Моск. Вед. 1855 г. № 144. [С. 59]Теги: Севастополь и Российский флот, 1853 – 1856 годы. Крымская война. Парижский мир, Публикации в СМИ (журналы, газеты)

Библиотека Энциклопедия Проекты Исторические галереи
Алфавитный каталог Тематический каталог Энциклопедии и словари Новое в библиотеке Наши рекомендации Журнальный зал Атласы
Алфавитный указатель к военным энциклопедиям Внешнеполитическая история России Военные конфликты, кампании и боевые действия русских войск 860–1914 гг. Границы России Календарь побед русской армии Лента времени Средневековая Русь Большая игра Политическая история исламского мира Военная история России Русская философия Российский архив Лекционный зал Карты и атласы Русская фотография Историческая иллюстрация
О проекте Использование материалов сайта Помощь Контакты
Сообщить об ошибке
Проект "Руниверс" реализуется при поддержке
ПАО "Транснефть" и Группы Компаний "Никохим"