Письмо к И. И. Гречу

1807 год. 11 мая (29 апреля ст.ст.)

Вы желали, М. Г. Николай Иванович, чтобы я, как участник во взятии нашим флотом Анапы, описал вам обстоятельства сего дела. Исполняю с удовольствием вашу волю, но вместе с тем прошу извинить, если мое описание не красно и не полно: я никогда не учился владеть пером, и сообщаю вам то, что уцелело в моей памяти, по прошествии двадцати лет со времени Анапского дела.

С исходом 1806 года началась война с турками. Первые действия открылись на Днестре, где нашими войсками командовал генерал Михельсон. Флот наш, плававший в Средиземном море под начальством Сенавина, едва успел jкончить блистательную свою кампанию против французов, как увидел против себя нового неприятеля. Все было в действии, только мы, т. е. служившие в Черноморском флоте, оставались праздными. Это спокойствие, в то время, когда паши войска, и сухопутные и морские были заняты войною и следовательно имели дорогу к отличиям, было для нас весьма прискорбно. Мы с нетерпением ожидали весны, надеясь с ее наступлением явиться на водах Черного моря, где военные громы нашего флота не раздавались уже с 1791 года, с того времени, как адмирал Ушаков своими победами навел ужас на сам Константинополь.

Наконец желанное время настало. В марте 1807 года, Черноморский флот, находившийся в Севастополе, был в готовности выступить в море, а в конце сего месяца последовало Высочайшее повеление, коим начальство над сей эскадрой было поручено контр-адмиралу, что ныне вице-адмирал и сенатор, Семену Афанасьевичу Пустошкину.

В первых числах апреля, командующий нашей эскадрой получил от адмирала Маркиза Де-Траверсе, бывшего главным командиром Черноморского флота, предписание — идти к Анапе и совершенно разорить сию крепость, гнездо хищных Закубанских народов, своими набегами беспрестанно нарушавших спокойствие Российских пределов. Вслед за сим приказанием перевезли на нашу эскадру десантное войско, состоявшее из 4 морского полка, под командой генерал-майора Говорова.

Поход наш к Анапе был не первый, который совершили русские против сей крепости. Еще в царствование Императрицы Екатерины войска наши были два раза под ее стенами, и оба сии похода обошлись им недешево. В последнюю Турецкую кампанию, возгоревшуюся за Крым, генерал Бибиков пошел на Анапу с 8 тыч. войском, но— не взяв ее, возвратился за Кубань, потеряв едва ли не половину своего корпуса. В следующем году русские были счастливее. Гудович выбрал для своей экспедиции время более благоприятное, нежели его предшественник. После трехнедельного похода Анапа взята приступом; но приступ сей был один из самых жарких. Потеря с нашей стороны была значительна, но зато и город испытал силу оружия русских и весь ужас кровопролитного штурма.

Эскадра, назначенная против Анапы, состояла из шести линейных кораблей, пяти фрегатов, брандера и двух бригов. Мы готовились в плавание с полной надеждой на успех, зная, что крепость, бывшая предметом вашей экспедиции, не заключала в себе сильного гарнизона, и полагаясь на искусство адмирала. Большая часть наших капитанов и некоторые офицеры уже знакомы были с войною: еще прежде они били турок под начальством Нассау-Зигена, Дерибаса и Ушакова, и под начальством последнего, соединено с турками, поражали французов на Ионийских островах и в Италии. Эскадра, приняв на корабли свои десантное войско, в начале апреля оставила Севастопольский рейд, и при попутном ветре отплыла к Анапе. К общему нашему сожалению, благоприятный ветер продолжался не долго. Через трое суток по выходе флота в море, застигла нас сильная буря. Корабли наши понесли значительные повреждения, и мы принуждены были возвратиться в Севастополь, куда пришли накануне самого дна Св. Пасхи. Это неприятное обстоятельство весьма нас огорчило; мы полагали, что для Святой недели нам придется похристосоваться с турками картечью и ядрами, и—вместо того, принуждены были заняться починкой и отсрочить начатый поход под Анапу. Деятельность в усилия наши были необыкновенны. Чрез неделю почти все было исправлено, и эскадра находилась в готовности выступить в море. К сему времени мы были подкреплены пятью канонерскими лодками, за то два корабля остались в Севастопольском порте. Один из них, исправив свои повреждения, чрез несколько дней соединился с нами при Анапе; другой же, 60-пушечный Победа, получил столь сильную течь, что должен был остаться для килевания. Кораблем сим командовал капитан 2-го ранга М. И. Ратманов (Макар Иванович Ратманов, ныне контр-адмирал и дежурный генерал Морского Штаба Его Императорского Величества). Отсутствие сего офицера было весьма чувствительно для нашей эскадры. Еще будучи лейтенантом, отличался он во флоте Ушакова при Корфу и Анконе, и в сем чине получил орден Св. Анны 2 класса. Кроме того, что мы лишались в нем искусного и храброго Капитана, нам неприятно было видеть, что принуждены были оставить Победу, как бы опасаясь, чтоб без победы не отойти от Анапы. Однако же все пошло по нашему желанию.

27 апреля мы пришли на вид крепости Анапы, и при наступлении ночи, в 4 милях от оной, легли на якорь; только один фрегат и бриг, остались под парусами, для наблюдения за неприятелем. Ночь прошла в совершенном спокойствии; поутру мы подвинулись ближе к крепости, — адмирал, имевший свой флаг на 110-пуш. корабле Ратном, — отправил к берегу парламентера с письмами к Паше, но оных не приняли, и посланный возвратился без успеха. Вечером эскадра снялась с якоря и еще ближе подошла к берегу; фрегат “Воин”, коим командовал капитан-лейтенант Подгаецкий, получил приказание сбить одну из неприятельских батарей, открывшую огонь по эскадре, и исполнил сие в самое короткое время. Вскоре на тем нашло маловетрие, и эскадра снова расположилась на якоре, вне пушечного выстрела от крепости.

Часов в восемь вечера прибыл к эскадре адмирал Маркиз Де-Траверсе, желавший быть сам свидетелем атаки. Ночью несколько вооруженных баркасов были посланы для промера глубины, и совершили сие под огнем неприятельской артиллерии.

На рассвете мы готовились свозить на берег десант. Паша Анапский, видя наши движения, прислал к командующему эскадрой коменданта крепости для переговоров. Адмирал, приняв его на своем корабле, объявил, что если чрез два часа город не сдастся добровольно, то будет разорен до основания. По истечении назначенного срока, эскадра начала подходить к крепости. Фрегат “Воин” находился впереди; и когда был от берега на дистанции ближнего пушечного выстрела, то крепость открыла по нем самый жестокий огонь. С “Воина” отвечали тем же, и началось дело.

По сигналу с нашего корабля, 60-пушечный корабль “Варахаил”, под командой капитана Салькова, вступил под паруса и открыв пальбу брандскугелями, чрез несколько минут, в разных местах зажег город; гарнизон и жители, устрашенные сам действием нашей артиллерии, и опасаясь огня всей эскадры, спешили удалиться из крепости, в окружающие ее горы. Десант, по отъезде с флагманского корабля Анапского коменданта, вышедший на берег верстах в трех выше крепости, поспешал воспрепятствовать бегству жителей, но принужден был главное свое внимание обратить на черкесов, кинувшихся в город для разграбления; эскадра в боевом порядке лежала на шпринге. Пожар, произведенный в городе, огонь нашей артиллерии и перестрелка десанта с толпами наступавших черкесов, скрывали от нас крепость в густом облаке дыма. Вдруг на одном из бастионов развился, наш кейзер-флаг. В одно мгновение радостное ура целой эскадры приветствовало победоносного орла России, И адмирал на корабле коего в сие время находился главный командир Черноморского флота, отдал приказ усилить десант свежими войсками.

В час по полудни, батальон 4 Морского полка вступил в крепость и занял оную. Таким образом, в продолжение двух часов совершилось покорение Анапы, тем более для нас приятное, что стоило нам весьма малого урона. О поспешности, с какой неприятель бежал из города, и о потерь, понесенной им в людях от пожара, можно заключить из того, что из 300 топчей или турецких канониров и 4000 жителей, при овладении городом только двадцать человек остались в крепости. Сто пушек, несколько сот пудов пороху, множество артиллерийских снарядов и два купеческие судна, стоявшие под берегом, достались в наши руки. — Одно судно, плывшее из Константинополя с военными припасами для Анапы, было сожжено самими турками.

Во время атаки крепости, особенно отличился с нашей стороны мичман Неверовский, который с несколькими матросами взошел на бастион, и поднял на оном кейзер-флаг. Продолжая защищать оный не более как с десятью человеками, офицер сей верно бы сделался жертвой неприятельских ударов, если бы отряд солдат 4 Морского полка не поспешил к нему на помощь и не прогнал черкесов, покушавшихся сорвать наш флаг.

Действие огня, произведенного в крепости нашими выстрелами, было ужасно: все дома, мечети и некоторые казенные магазины обратились в пепел. На другой день по взятии Анапы, т. е. 30 апреля адмирал М. Де-Траверсе отправился обратно в Крымские порты, а мы занялись разорением крепости. Медные пушки и годные снаряды были перевезены на эскадру; все же прочее было приведено в негодность к употреблению и брошено в колодцы. Укрепления были подорваны, и чрез шесть дней Анапа представляла одни развалины. При нашем отбытии, последовавшем 6 мая, ни одно живое существо не находилось в разрушенной крепости. Только черкесы, изумленные участью своего убежища, сбирались толпами в окрестных горах и выжидали нашего ухода, чтобы под грудами пепла и камней найти предметы для удовлетворения своего хищничества. Чрез неделю мы бросили якорь на Севастопольском рейде.

Вот вам, М. Г. Николай Иванович, краткое описание нашей экспедиции; более двадцати лет прошло с того времени, и победоносный наш флаг до сего года не развевался под стенами сей крепости. Мы купили победу весьма дешево; теперь турки, возобновив разрушенный нами город, вероятно, устроили его укрепления лучшим образом. Особенно последние шесть лет, когда Порта находилась в ежеминутной готовности к войне с Россией, доставили ей время упрочить оборону Анапы и приуготовить черкесов. Доказательством сему не служат ли пушки, коими снабжены сии Закубанские народы?

М. П.

С.-Петербург, 2 июня 1828.

Цитируется по: Взятие турецкой крепости Анапы в 1807 году // Сын отечества, Часть 119. № 10. 1828

Назад в раздел