Все документы темы  


Куропаткин А. Н. Японские дневники А. Н. Куропаткина [с 27 мая по 1 июля 1903 г.]

Куропаткин А. Н. Японские дневники А. Н. Куропаткина [с 27 мая по 1 июля 1903 г.] / Публ. [вступ. ст. и примеч.] Е. Ю. Сергеева, И. В. Карпеева // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1995. — С. 393—444. — [Т.] VI.

393

Публикуемые дневники военного министра России А. Н. Куропаткина хранятся в РГВИА (Ф. 165. Оп. 1. Д. 1928. Л. 1—42). Они посвящены его поездке в Японию летом 1903 г.

Алексей Николаевич Куропаткин (1848—1925) — генерал от инфантерии, генерал-адъютант. Выпускник Павловского военного училища (1866) и Академии Генерального Штаба (1874). Участник покорения Средней Азии (1866—1883) и русско-турецкой войны (1877—1878), начальник Закаспийской области (1890—1897), военный министр (1898—1904), главнокомандующий вооруженными силами России на Дальнем Востоке (1904—1905). Командовал корпусом, армией и фронтом в 1915—1916 гг. Был туркестанским генерал-губернатором (1916—1917), с мая 1917 г. в отставке.

Общая военно-политическая ситуация на Дальнем Востоке во время поездки характеризовалась обострением противоречий между Россией, Англией, Германией, Францией, США и Японией, ведущими борьбу за достижение преобладающего влияния в Китае и Корее. Еще 26 марта 1902 г., после русско-китайского договора об эвакуации войск России из Маньчжурии, заключенного под очевидным воздействием англо-японского соглашения от 17 января того же года, казалось, что Петербург пойдет на уступки в плане «открытия» северо-восточного Китая для торгово-экономической деятельности иностранных предпринимателей. Япония в связи с этим надеялась на признание Россией своих преимущественных прав в Корее, а также на облегчение возможности экономического проникновения в Маньчжурию.

Однако нота царского правительства от 5 апреля 1903 г., уведомлявшая заинтересованные государства о приостановке вывода русских войск в связи с невыполнением Китаем пунктов конвенции 26 марта, вызвала решительный протест Лондона, Вашингтона и Токио против нарушения «трактатных» прав держав на территории Китая.

Общественное мнение Японии было серьезно встревожено решением Петербурга. В прессе появились статьи, предсказывавшие войну в самом ближайшем будущем. Проходили заседания Совета министров Японии, сановники зачастили на аудиенцию к императору*.

Учитывая обострение ситуации вокруг дальневосточного вопроса, царь по совету министра финансов С. Ю. Витте и руководителя МИД В. Н. Ламздорфа решает направить в Японию Куропаткина с миссией, имевшей ряд конкретных целей. Прежде всего военный министр должен был провести основательный зондаж позиции Токио относительно приостановки вывода русских войск из Маньчжурии. Затем следовало выразить озабоченность Петербурга по поводу негативного влияния, которое оказывал англо-японский союз на положение России в Азиатско-тихоокеанском регионе. Наконец, Куропаткин должен был выяснить состояние боеготовности вооруженных сил Японии, имея в виду вероятность войны.

Необходимо подчеркнуть, что пресса Японии, США и стран Западной Европы широко освещала поездку министра, в то время как газеты России ограничились краткими информационными сообщениями, стараясь придать визиту сугубо деловой, «рабочий» характер.

Оптимистические нотки в японской печати, которые были слышны перед началом миссии Куропаткина, сменились, однако, разочарованными комментариями после его завершения. Действительно, никаких официальных документов в результате проведенных встреч и бесед подписано не было. Более того, уже в ходе переговоров для Куропаткина

394

стало очевидным, что Япония твердо выступает с позиции силы на Дальнем Востоке и полна стремления доказать на деле свою гегемонию там. Русский военный министр убедился, что амбиции Токио подкреплены серьезной подготовкой к войне на берегах Тихого океана. Поэтому в основание всей дальнейшей дальневосточной политики Петербурга он считал необходимым положить «поддержание мира с Японией», по крайней мере до создания достаточного военного противовеса японцам.

Записки Куропаткина о поездке на Японские острова летом 1903 г. никогда не печатались в полном объеме. В журнале «Красный архив», впервые опубликовавшем дневники военного министра с 17 ноября 1902 г. по 7 февраля 1904 г., записи о поездке в Японию отсутствуют. Автор предисловия и комментариев к этой публикации М. Н. Покровский объяснил это тем, что дневники, рассказывавшие о визите, по-видимому, утрачены*.

Попытку разобрать и издать часть рукописного наследия Куропаткина предпринял А. М. Зайончковский, который выступил 4 января 1925 г. с докладом о подготовке воспоминаний бывшего военного министра к публикации**.

Ему удалось найти копии дневниковых записей о миссии в Японию и даже начать подготовку их к изданию. В фонде Куропаткина имеется машинописный вариант дневников с правкой самого автора***. Однако смерть Куропаткина (1925) и Зайончковского (1926) не позволила завершить работу. В результате дневники так и остались не введенными в научный оборот, что значительно сузило возможность глубокого понимания ситуации, сложившейся на Дальнем Востоке к середине 1903 г.

Текст публикуемых дневников передается в современной орфографии с сохранением языковых и стилистических особенностей оригинала. Описки, опечатки, орфографические ошибки исправляются без оговорок. Исправления ошибок, приводящих к искажению содержания записей, оговорены в примечаниях. Даты приводятся по старому стилю.

ДНЕВНИК

С 27 мая 1903 г. по 6 июня 1903 г.

27 мая

Крейсер «Аскольд» на пути из Владивостока в Симоносеки (Япония). 4 мая я получил от государя императора в Никольске-Уссурийском депешу, в которой указывалось, что мне вслед будет прислана копия с депеши, посланной одновременно адм<иралу> Алексееву1, и предлагалось задержаться в Приморской области, дабы дождаться г<енерал>-м<айора> Вогака2, который ознакомит меня с предначертаниями государя. В депеше затем указывалось, что в Порт-Артур посылается ст<атс>-секр<етарь> Безобразов3 с выработанными существенными изменениями по журнальному постановлению по совещанию 26 марта4.

Из полученной 6 мая копии с депеши адм<иралу> Алексееву я увидел:

1) что на него под непосредственным руководством самого государя предположено возложить высшее и ответственное управление по всем ведомствам;

2) он должен был в крупных чертах наметить форму, в которую это новое положение может быть облечено;

3) указывалось, что государь принял окончательное решение точно исполнить договор 26 марта 1902 года5;

4) указывалось, что одною из задач адм<иралу> Алексееву ставилось безотлагательное принятие мер, чтобы не допустить проникновения в

395

Манчжурию* иностранного влияния в каком бы то ни было виде, для чего признавалось необходимым:

А. Н. Куропаткин. 1902 г.

А. Н. Куропаткин. 1902 г.

В минимальный срок и не останавливаясь перед нужными расходами поставить нашу боевую готовность на Дальнем Востоке в равновесие с нашими политико-экономическими задачами. Дать очевидное для всех доказательство решимости отстоять наше право на исключительное влияние в Манчжурии и далее дословно:

«Дать широкое развитие деятельности русских предпринимателей в Манчжурии при полной поддержке центральных управлений и местных властей, в особенности в районах, представляющихся важными в политическом и военном отношениях.

Для выполнения первого пункта поручаю Вам совместно с военным министром выяснить истинное положение государственной обороны на Дальнем Востоке и наметить необходимые военные мероприятия.

Для выполнения второго пункта Вам надлежит совместно с статс-секретарем Безобразовым установить сущность наших политико-экономических задач в Манчжурии и на берегах Тихого океана и составить план их целесообразной постановки.

Вполне рассчитываю на Вашу опытность, знание дела и испытанную преданность престолу и отечеству для выполнения этого поручения, которому придаю первостепенное государственное значение.

Николай».

396

Так как в депеше ко мне указывалось, что государь считает скорейшее прибытие мое в Петербург необходимым, то я испросил указание государя, как поступить: ехать ли в Японию или прямо в Порт-Артур железною дорогою, и не следует ли, дабы скорее прибыть в Петербург, не дожидаться Вогака в Приморской области, чтобы не потерять неделю времени, а ехать, как будет указано в Порт-Артуре.

11 мая (в Имане6) я получил депешу государя, отправленную того же числа, в которой значилось, что Вогак передаст мне важное поручение государя и что он назначается сопровождать меня в Японию. Что поездку в Японию государь считает полезною.

В своей депеше государю я указывал, что отмена моей поездки в Японию, разрешенной государем по просьбе японского правительства и получившей широкую огласку, произведет в Японии возбуждение умов, особенно в связи с тревогою, которая замечается в Японии по поводу усилившейся нашей деятельности на Ялу7.

Государь по этому поводу ответил:

«Сожалительно, что совершенно закономерное появление русских лесопромышленников с охраною вызывает возбуждение умов в Японии. Надеюсь, что подобные недоразумения прекратятся, для чего я дал надлежащие указания министру иностранных дел для барона Розена»8.

В ожидании приезда Вогака государь поручил мне посетить Николаевск-на-Амуре.

С тревогою я ожидал приезда Вогака. Перемена в решениях государя, очевидно, произошла по докладам о положении дела на месте Безобразова и Вогака. Многое из новых веяний совершенно представлялось мне необходимым. Объединение власти на Дальнем Востоке <и> в Манчжурии представлялось мне настоятельным, особенно после ознакомления на месте с сим вопросом. Представлялось необходимым и положить конец нашим уступкам на востоке. Эти уступки, однако, были роковым образом связаны с первым несоответственным интересам России шагом: с правительственным сообщением о том, что мы ничего не хотим взять у Китая, что мы с ним не воевали и что мы Манчжурию возвратим. Все остальные наши уступки вращались около этого коренного ошибочного шага. Никто этого шага от нас не требовал. Напротив, все были глубоко убеждены, что мы, выставив 200 тыс. войск, пролив кровь 2000 человек, истратив массу миллионов, возьмем себе всю или часть Манчжурии. Китай на нас напал, и вместо сантиментов с ним, вместо закрывания глаз на то, что в сущности мы вели борьбу не с боксерами, а с правительством, мы к удивлению всего мира делали вид, что помогаем правительству Китая в борьбе с восстанием9. Дальнейшее развитие этой комедии выразилось в договоре 26 марта 1902 года. Наши попытки получить что-то задним числом не удались. Дипломаты тотчас отступили перед японцами.

Между тем писали мы одно, а собирались делать другое.

Мои упорные настояния не отдавать северной Манчжурии и не выводить оттуда войск начали получать осуществление. Государь император всегда сочувственно относился к моей борьбе с Ламздорфом10 и Витте11, дабы жертвы, принесенные Россиею, не оказались бесплодными, дабы магистраль12 проходила по русским владениям (хотя и не присоединенным к России на общих правах). В этом году Витте и Ламздорф признали наконец необходимость оставить наши войска в этой части Манчжурии, и государь соизволил на это.

И вдруг указание в депеше Алексееву, что мы должны точно выполнить договор 26 марта.

397

Этот пункт депеши адмиралу Алексееву меня более всего и тревожил. Я видел резкое противоречие поставленной цели со средствами.

Целью ставилось не допускать проникновения в Манчжурию иностранного влияния, в каком бы то ни было виде. Дабы эту цель выполнить, надо быть хозяевами в Манчжурии. Иметь право ставить таможенные линии, иметь свои позиции, иметь право выдворять вредных иностранцев, иметь право ставить свою вооруженную силу всюду, куда мы захотим. В общем, дабы выполнить эту задачу в Манчжурии, мы должны по отношению к иностранцам в этой стране иметь большие права, чем мы имеем таковые в России. Увы, в России мы не можем на основании трактатов не допускать иностранного влияния в каком бы то ни было виде. Иностранцы могут свободно проживать в России, торговать в России, приобретать миллионные имущества, вкладывать сотни миллионов в предприятия. Значительные отделы русской промышленности, напр<имер> нефтяное дело, хлопчатобумажное и угольное в Царстве Польском, в сущности находятся в иностранных руках. Послы, посланники, консулы энергично охраняют интересы своих соплеменников, давая хороший, но до сих пор бесполезный урок нашим дипломатам. Таким образом, если бы Манчжурия была присоединена к России и составила составную ее часть, то и тогда мы не могли бы закрыть доступ туда иностранного влияния «в каком бы то ни было виде».

Но для меня совершенно непонятно, каким образом мы можем выполнить это при точном выполнении договора 26 марта 1902 года. По этому договору мы выводим свои войска из Манчжурии, прекращаем введенный в ней правительственный надзор, возвращаем Китаю все права на эту провинцию с небольшими оговорками, остаются лишь соглашения по Восточно-китайской железной дороге.

Мне ставилась тяжкая задача определить вместе с Алексеевым необходимые военные мероприятия, которые должны быть:

1) в равновесии с нашими политико-экономическими задачами на Дальнем Востоке;

2) они должны давать нам право на исключительное влияние в Манчжурии.

Эти мероприятия становятся для меня крайне неясными при условии точного соблюдения договора 26 марта 1902 г.

Очищая северную Манчжурию, мы теряем базу для наших войск и в то же время теряем средства скоро помочь оторванному Квантуну.

Как бы для меня ясны были депеши государя, если бы в них было указано оставить ту или другую часть Манчжурии за Россиею территориально. Отдавая же Манчжурию китайцам территориально, нам отстаивать лишь политико-экономические интересы в этой стране представляется для меня невыполнимым и невыгодным для престола и Родины делом.

Прежде всего какие это такие экономические интересы мы теперь имеем в Манчжурии? Совершенно незначительные, ибо и вся торговля наша с Китаем по вывозу туда обидно мала.

Безобразов все старается об организации эксплуатации богатств Манчжурии. Но стоит ли это дело ставить для России превыше всего? Наша Россия, Кавказ, Сибирь еще полны огромными естественными богатствами, и все это лежит пока без движения за недостатком знания, энергии и капитала. Мы недостаточно культурны, чтобы воспользоваться богатствами, лежащими у нас под носом, а нас призывают отвоевывать у иностранцев богатства в Манчжурии. Кому это нужно? России? Совсем нет. России много дела и у себя дома, и много задач предстоит решить, и задач тяжких, кои много важнее «лесного предприятия

398

на р. Ялу»13. Кому же тогда пойдут на пользу эти предприятия? Небольшой кучке людей, которые будут основывать предприятия или на казенные, или на иностранные деньги. Работать будут иностранцы. Некоторые предприятия окажутся дутыми. Разорят многих людей. Многие второстепенные и третьестепенные агенты наживут состояния, за все заплатит или русский мужик, или иностранец. Русский капиталист на эти неверные дела не пойдет. И вот из-за таких сомнительных для России выгод мы должны быть готовы к разрыву не только с Японией, но с Европой. Я много наслышался о предприятиях Вонлярлярского14 на Аляске и не доверяю таким же новым предприятиям. Там тоже собирались отстаивать русское дело, а теперь уже впускают 300 американцев — разведчиков золота и хотят и просят пустить еще 200. Туземцам повезут водку, создадут компанию, привлекут иностранные капиталы и затем, как думают во Владивостоке, лопнут, прикарманив часть иностранных денег.

Вчера приехал Вогак, и я с ним занимался утром и вечером.

Я продолжаю питать к нему доверие и симпатию. Он работал со мною в Главном Штабе, и уже тогда с 1889 года у нас установились добрые отношения. Это умный и даровитый работник, но прослужив непрерывно 11 лет на Дальнем Востоке, он сузил свой горизонт и стал, конечно, придавать преувеличенное значение тому, что видел, и тому, что перечувствовал.

Вогак кроме изустных разъяснений передал мне следующие письменные документы:

А. Н. Куропаткин у санитарного поезда. 1903 г.

А. Н. Куропаткин у санитарного поезда. 1903 г.

399

1) свою записку, которой государь придал серьезное значение, под заглавием: «Значение договора 26 марта 1902 года в развитии вопроса о Манчжурии»;

2) отчет об особом совещании 7 мая 1903 г.15 под высочайшим государя императора председательством;

3) записку адм<ирала> Абаза16 к совещанию 7 мая;

4) программу для Японии.

Записка Вогака составлена очень хорошо и под нею за исключением последней страницы можно подписаться. Он прав в большинстве случаев там, где делает диагноз положению. Он не прав там, где (на последней странице) предлагает лекарство от болезни.

Лекарствами он считает:

1) прекращение политики уступок, которая опасна именно потому, что может привести нас к войне;

2) надо дать понять державам, что, очищая Манчжурию согласно договору 26 марта 1902 г., Россия не намерена, однако, уступать там кому-либо своего места и что мы готовы поддержать это решение с оружием в руках;

3) но готовность эта должна быть действительною, и к немедленному установлению таковой должно направить все наши усилия. Неизбежные при этом жертвы сторицей окупятся.

Когда я попросил Вогака определеннее высказываться о нашей боевой готовности на Дальнем Востоке и определить, хотя <бы> приблизительно, что же мы должны сделать, дабы поднять нашу готовность на требуемую высоту, то Вогак оказался не приготовленным к этому вопросу. Никаких подсчетов сил наших и сил наших противников он не делал и указать мне, какое же число батальонов, батарей и сотен нам надо еще прислать на Дальний Восток, не мог или не хотел сказать. Последнее мало вероятно. Ему казалось, однако, совершенно правильно, что положение Порт-Артура пока не обеспечено, и, кроме того, он высказывал мысль, что японцы не могут сделать высадки одновременно всеми силами и что потому мы должны стремиться иметь достаточные силы для отражения первых эшелонов.

Я долго с ним говорил о задачах военного ведомства не только на Дальнем Востоке, но и на западе. Указал на тяжкие наши недочеты на западе, указал, что опасность России и императорскому трону грозит с запада, а не с востока, что с запада собираются грозные тучи, что и в России не спокойно, что поэтому при ограниченности денежных средств, коими Военное министерство будет располагать в следующее пятилетие, я не выполню своего долга перед государем и родиною, если не буду горячо отстаивать увеличение нашей боевой готовности на западе, как то уже было преднамечено самим государем. Что расходование сил и средств, кои нужны России, чтобы твердо стать на Висле, Нареве, Немане, в юго-западном крае, будет роковою ошибкою, за которую мы можем тяжко расплатиться. Что нельзя нам играть в руки вероятных врагов наших. Что Вильгельм17 и вся Германия радуются каждой новой затрате России на Дальнем Востоке, ибо, ослабляя себя этим на западе, мы вместе с сим теряем постепенно право на голос в европейских делах, подобающий России как великой европейской, а не азиатской державе. Но восторг Германии, Англии, Америки, Австрии, Италии, Швеции, Турции будет неописуем, если мы ввяжемся в войну с Японией. Одним ударом получится два важных результата: ослабление России и ослабление Японии. Мы, конечно, выйдем победителями, но жертвы, нами принесенные, будут так громадны, что мы на западе станем тоже очень ослаблены и с нами можно будет перестать стесняться. Япония, которая должна неизбежно сцепиться в довольно близком будущем из-за экономических, важных

400

и жизненных для нее причин с Англиею, Америкою и даже Германиею, сцепится с нами из-за лишь фиктивно важных для нас интересов. Мы своими руками вытащим каштаны из огня для других и можем порядочно испортить если не руки, то пальцы на руках...

Я выражал ему полное свое убеждение, что ни Безобразов, ни он, конечно, не желают зла России, а расходование наших небольших средств по военному ведомству на дальнейшее усиление нашего положения на Дальнем Востоке, откладывая еще на неопределенное время удовлетворение наших главнейших для России и вопиющих нужд на западной границе, и будет этим злом для России. Поэтому, если государем будет решено произвести дальнейшие усиления войск и увеличение военных средств по сухопутному ведомству сверх предположений, уже существующих на предстоящее пятилетие, то для сего надо приискать и новые, сверх предположенных по предельному бюджету, средства. С этим мнением Вогак вполне согласился. Из депеши ген<ерала> Сахарова18 видно, что и Безобразов держится того же взгляда, но что Витте говорил Сахарову, что непредвиденные расходы по Дальнему Востоку должны быть отнесены на предельный бюджет.

По экономическим вопросам Вогак признал себя вполне не подготовленным. Это дело ведет, по его словам, Безобразов. Вогак сказал, что Безобразов пользуется большим доверием государя и что с этим надо считаться, но что Безобразов не упрям и доступен убеждениям своих противников и он, Вогак, охотно берется служить буфером, дабы Безобразов не зарывался по военным вопросам. Вечером Вогак откровенно сказал мне, что он весь день думал об нашем разговоре, согласен, что он, служа 11 лет на Дальнем Востоке, стал несколько односторонне смотреть на вещи и дела и что он сожалеет, что поместил в конце своей записки указанные выше предложения.

По второй записке, составляющей отчет о заседании 7 мая, Вогак признал, что заседание это не пришло ни к каким результатам, что никого оно не удовлетворило, все чувствовали себя не по себе. Особенно гр<аф> Ламздорф считает себя обиженным таким поворотом дела, при котором Министерство иностранных дел является обвиненным в создании, путем уступок, такого положения, из которого приходится выходить ценою чрезвычайных усилий и чрезвычайных жертв. Ламздорф считает свое положение пошатнувшимся, и, быть может, ему придется поставить «вопрос о доверии», т. е. уйти. Витте старается сойтись с Безобразовым на почве экономических начинаний первого, но и в заседании наиболее энергично указывал на возможность при «новом курсе» войны с Япониею.

Вогак предполагает, что будут, вернее уже были, еще совещания и что мне по телеграфу должны передать новые решения.

Относительно наиболее тревожного для меня вопроса: как надо понимать выражение в депеше ад<миралу> Алексееву о точном соблюдении договора 26 марта 1902 г., есть ли это выражение только временного характера, и лишь по форме или и по существу. Его величество пришел к заключению в необходимости точного соблюдения договора и по вопросу об очищении от войск Манчжурии. (Я напомнил при этом о противоречии сего решения с решением по экономическим интересам.) Вогак выразил мнение, что и государь должен иметь сомнения относительно возможности выполнения, и при том точного, договора 1902 года, но что он связан своим словом и, пока обстоятельства не изменятся, государю нельзя иначе выражать свою волю, как в той форме, которая дана в депеше к Алексееву, но что и его величество безусловно неизменного значения вопросу о неизбежном очищении от наших войск всей Манчжурии не придает. Это заявление меня обрадовало и успокоило.

401

К. И. Вогак. 1903 г.

К. И. Вогак. 1903 г.

Относительно записки Абаза можно сказать, что она написана горячо все на ту же тему наших уступок и об их опасности.

В программе для меня переговоров с государственными людьми Японии, которым я должен буду придать частный характер, я должен буду:

1. Признать, что Япония сделала большие успехи по всем отраслям, не исключая и военной.

2. Признать, что Японии предстоит известная будущность среди государств Дальнего Востока, но лишь при условии правильных отношений к России (не употреблять слово «соглашение»).

3. Указать, что внешняя политика Японии, ее союз с Англиею19, постоянное бряцание оружием, постоянные протесты против самых законных действий России, несдержанность и тенденциозность прессы ведут к совершенно противоположным результатам.

4. Напоминание об огромных жертвах, принесенных Россиею на Дальнем Востоке. Жертвы эти принесены и для пользы других. Россия имеет законное право если не вернуть затраченный капитал, то обеспечить получение на него соответствующих процентов.

5. Указать на легальный путь для сего, выразившийся в заключении договора 26 марта 1902 г. Напоминание о безусловном праве России объявить в 1900 году войну Китаю (нападение на Благовещенск)20 со всеми последствиями этого.

6. Подтверждение, что мы исполним этот договор, если другие державы тому не помешают.

402

7. Напоминание, что страстное, ничем не оправдываемое отношение некоторых держав, и в их числе и Японии, к нынешним действиям России может замедлить выполнение договора, ибо мы не можем допустить, чтобы эвакуация Манчжурии, начатая по собственному желанию России, получила вид акта, вынужденного посторонним давлением.

8. Указать, что это страстное и никакими серьезными причинами необъяснимое отношение Японии к действиям России препятствует последней надлежащим образом отнестись к жизненным интересам Японии, которых Россия не намеревалась отрицать или игнорировать (воздержаться, однако, от обсуждения Корейского вопроса21).

9. Выражение уверенности, что Япония употребит все усилия к поддержанию правильных, добрых соседских отношений с Россиею.

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ВОЕННЫЕ СООБРАЖЕНИЯ

Новое направление нашей политики на Дальнем Востоке, быть может, в будущем и даст выгоды России, но в настоящем увеличивает опасность не только войны с Япониею, но и войны с европейскими державами. Экономические интересы Японии и других держав в Манчжурии, особенно в бассейне Ляо-хе, еще до нашего прихода в Манчжурию получили такое развитие, что, конечно, державы, если и согласятся перенести насилие над ними, то лишь до первого удобного случая обрушиться на Россию. В особенности все заинтересованные державы примут все меры, дабы вызвать войну России с Япониею. Накладывание нами руки на северную Корею послужит и для Японии новым толчком к войне.

Достаточно сказать, что, например, за 1899 год, до волнений, общий торговый оборот по Инкоу составлял 7 253 000 фунтов стерлингов, кроме оборота драгоценностей на 2 200 000 ф. ст. Ввоз иностранных товаров равнялся 3 260 000 ф. ст. Главные статьи ввоза были: опиум на 109 000 ф. ст., бумажные товары 2 033 000 ф. ст., шерстяные товары 50 000 ф. ст., металлы 1 190 000 ф. ст.

Наибольший спрос был на американские мануфактурные товары. Индийская пряжа увеличилась в привозе с 401 000 ф. ст. до 718 000 ф. ст. Японская пряжа увеличилась с 50 000 ф. ст. до 147 000 ф. ст. Торговля с Япониею все растет. Ныне японцы ввозят в Манчжурию своего изделия платки, полотна, сукна, фланель. Вывоз в Японию в 1898 году был 84 000 ф. ст., а в 1899 году — 258 000 ф. с.

Бобы, бобовая гуща и бобовое масло было вывезено главным образом в Японию, на сумму 2 450 000 ф. ст. Итого <вес> грузов, доставленных в Ню-Чуанг22, равнялся 1 008 000 тонн, на 1120 пароходах и 44 парусных судах. Японский флот все растет, и ныне по числу судов Япония занимает в Ню-Чуанге первое место, но по числу тонн английские стояли выше. В 1901 году оборот торговли по Ню-Чуангу все еще на 1 000 000 фунтов стерлингов был менее, чем в 1899 г. В 1901 году число судов под японским флагом, вошедших в порт, превысило и по числу тонн английский ввоз.

Закрыть доступ в Манчжурию иностранным товарам, иностранным капиталам и иностранному влиянию составит для адмирала Алексеева весьма трудную задачу, чреватую притом последствиями.

Нам надо, в общем, более усиленно готовиться к войне с Япониею, чем мы это делали до сих пор. Япония в случае войны с нами, в особенности в союзе с одною из морских держав, может выставить против нас за малым исключением все свои действующие войска, состоящие из 12 дивизий, 52 (3-х бат<альонных>) 403 полков, 51 эскадрона, 114 батарей с 684 оруд<иями>, общею численностью 193 000 чел. при 61 000 лошадей.* В Японии останется территориальная армия в 104 бат<альона>, 26 эскадронов и 312 ор<удий> силою в 118 000 чел. и 34 000 запасных войск. Мобилизация войск оканчивается на 7-й день, обозы готовы на 14-й день. Десантные средства состоят из 166 коммерческих, субсидируемых судов общим водоизмещением в 327 000 тонн. Половина этих судов в 7 дней может быть сосредоточена на линии Нагасаки — Иокагама. Эта половина подымет две дивизии пехоты со всеми тяжестями. Через неделю соберется и другая половина. Через месяц по объявлении войны около 6 дивизий может быть собрано в Корее или быть высажено на Квантуне. В течение другого месяца соберется вся армия с запасами. Японцы могут: 1) напасть на нас на Квантуне, 2) напасть на нас во Владивостоке, 3) занять Корею и укрепиться там или произвести наступление из Кореи в направлении к Мукдену или к Порт-Артуру в связи с наступлением к сему пункту (Мукдену) китайских сил. К вспомогательным операциям могут быть отнесены: 1) овладение островом Сахалин, 2) овладение устьями Амура и г. Николаевском. Нам надо преимущественно готовиться отстоять Порт-Артур. Овладение этим пунктом и затем занятие Кореи по линии П<х>еньян — Гензан в ожидании нашего перехода в наступление, мне кажется, должно составить наиболее желательный и возможный план действий японцев. Наступление из Кореи в Манчжурию тоже возможно, если Китай дружно восстанет в Манчжурии и прекратит связь с Россиею по Восточно-Китайской жел<езной> дороге, и особенно возможно, если Россия будет одновременно с Япониею воевать еще и на западе с Тройственным союзом23. Нападение на Владивосток, пока наши войска не выведены из Никольск-Уссурийского и Новокиевского районов, маловероятно, но готовиться и там надо (в том числе и в заливе Посьета). Нападение на остров Сахалин и устья Амура при настоящем необеспеченном состоянии этих районов может обещать большой успех, так что и там надо нам принять меры. Как показали нам существующие расчеты, мы** можем выставить достаточные для борьбы с Япониею силы в южной Манчжурии лишь во вторую половину года по объявлении мобилизации. Мы должны перевести, кроме войск Приамурского округа, и два корпуса войск из Европейской России. В этот томительный период Квантун останется, быть может, отрезанным от России уже на второй месяц по объявлении мобилизации. Дабы выручить наш гарнизон, надо будет разбить японские войска. Мы кладем, что нам необходимо для гарнизона иметь годовой, а еще лучше 1 ½ годовой запас довольствия. Но по протяжению линий обороны гарнизон Порт-Артура, состоящий ныне из 15 батальонов пехоты, должен быть признанным не вполне достаточным для упорной и притом активной обороны. Эти 15 батальонов, конечно, могут быть подкреплены 4—6 тыс. молодцов-матросов и 2000—4000 вооруженных 404 жителей, но все эти силы недостаточны, если японцы направят против Порт-Артура большую часть своей армии. Полагаю, усиление гарнизона Порт-Артура и сообщение ему способности к активным действиям будет достигнуто: 1) сформированием второго крепостного полка — 4 ба<тальо>на, 2) сформированием второй стрелковой бригады с тремя батареями — 8 батальонов, 24 ор<удия>, 3) преобразованием саперной роты в батальон, 4) сведением в корпус войск двух стрелковых, одной казачьей бригады, саперного батальона и артиллерии. Получим корпус войск в 17 бат<альонов>, 12 сотен, 54 ор<удия> силою до 19 000—20 000 человек. Для всех вновь формируемых и ныне расположенных в Порт-Артуре частей запасы (крепостные) должны быть содержаны в 1 ½ годовой пропорции и построены магазины. Вновь формируемым войскам надо построить помещения. Постройку укреплений в Порт-Артуре надо ускорить, а с усилением гарнизона, быть может, их придется раздвинуть до Голубиной бухты и занять позицию на впереди лежащей против сухопутной линии укреплений командующей высоте. Имея 24 батальона пехоты, моряков, ополчение, крепостных артиллеристов и пр., всего силою до 30 000 бойцов в Порт-Артуре, можно с полным успехом держаться против всей японской армии. Дополнением к Порт-Артурским укреплениям надо скорее возводить укрепления (форт-заставу) на Цзинь-чжоуской позиции24. Имея корпус войск, мы, конечно, можем действовать в поле более смело, чем теперь, но отнюдь не желательно задаваться целью защищать против высадки каждый пункт Квантунского полуострова. Весьма возможно демонстративными действиями отвлечь этот корпус от Порт-Артура и отрезать его от крепости и разбить отдельно. Тогда и крепость не выдержит энергичной осады или атаки. Слабым пунктом Квантуна ныне является Дальний. Это будущая готовая база для противника, и придется подумать: что надо сделать, чтобы Дальний не явился легким призом? Но лучше пусть Дальний будет занят, чем и там возводить такие же укрепления, как и в Порт-Артуре. С сформированием новой стрелковой бригады полки 4 и 5 бригады, задержанные временно на Квантуне, должны быть возвращены к своим бригадам. Объединение в руках адмирала Алексеева всей власти на Дальнем Востоке вызывает вопрос: может ли он управлять делами Дальнего Востока и командовать сухопутными силами из Порт-Артура. Я решил этот вопрос в отрицательном смысле. Так как главною задачею адмирала Алексеева ставится эксплуатация в русских интересах Манчжурии, то ему и надо сидеть в центре Манчжурии. Таковым ныне, несомненно, является Харбин. Из Харбина легко управлять всеми войсками, расположенными в Манчжурии и на Квантуне, и легче, чем из Порт-Артура, направлять деятельность всех представителей разных министерств. Главная составная этой деятельности будет все же железная дорога, ее развитие, ее эксплуатация, ее охрана, заселение полосы отчуждения. Эту деятельность легче всего направлять из Харбина. Связь Приамурского края с Манчжурией легче всего достигается тоже из Харбина: по железной дороге в двух пунктах и по р. Сунгари в третьем. Труднее непосредственно ведать делами Тихоокеанской эскадры, но с этим надо помириться. В особенности Порт-Артур, невыгодный в мирное время, станет невозможным для такого ответственного лица, как адмирал Алексеев, в военное время. Нельзя, чтобы он 405 со своими центральными управлениями был отрезан от России. Перенесение резиденции адмирала Алексеева в Харбин будет выгодно и потому, что Харбин быстро разовьется в крупный русский центр и могущественно будет содействовать, чтобы первоначально вся северная часть Манчжурии по магистраль стала русскою. Наиболее простое решение в военном отношении для лучшего прикрепления Манчжурии к России — это образование из нее вместе с Квантуном нового военно-административного округа, который и надо назвать без околичностей Манчжурским. В Харбине сосредоточить и военно-окружные управления сего округа в том составе и с теми полномочиями, которые будут для сего предназначены. С образованием сего нового военного округа Приамурский военный округ явится уже второлинейным, подобно тому, как в 1867 году Оренбургский военный округ явился второлинейным с основанием Туркестанского военного округа. Возможно будет при этом в новом округе и оставить 2-й Сибирский корпус, который и ныне за малым исключением весь расположен в Манчжурии. Имея в виду скорейшее сосредоточение наших войск у Ляояна, на направлении японцев из Кореи к Мукдену, имея, кроме того, в виду более прочное занятие железной дороги, казалось бы, нормальную дислокацию 2 Сиб<ирского> корпуса можно установить такую: Резиденция Е. И. Алексеева в Порт-Артуре 406 Штаб 2 Сиб<ирского> корпуса —Харбин Штаб 5 стр<елковой> бригады — Харбин Три стрелковых полка 5-й бригады, 1 казачий полк,   2 батареи, 1 саперный батальон — Харбин 1 стрелковый полк и 1 батарея — Фулярди Штаб 4-й стр<елковой> бригады — ст. Мукден Два стрелковых полка, 1 батарея, 1 казачий полк,   1 казачья батарея — Мукден 1 полк, 1 батарея — Куанчендзы 1 полк, три сотни, 1 батарея — Ляоян Наконец, третьим армейским корпусом нового Манчжурского военного округа будет корпус из частей пограничной стражи в составе: 12 стрелковых батальонов (три стр<елковые> бригады) и 36 сотен конницы (три конные бригады), и 6 батарей, в том числе три конные. Корпусу на Квантуне можно присвоить наименование 3 армейский Сибирский; корпусу из пограничной стражи — 4 арм<ейский> Сибирский корпус. В военное время в состав 2 и 3 корпусов поступает еще по одной резервной бригаде из мобилизуемых в Забайкалье, а 4 ар<мейский> Сибирский корпус удваивает число стрелковых батальонов. Всего в Приамурском и Манчжурском военных округах соберется 4 корпуса войск, дающих каждый по 24 батальона, всего 96 батальонов, в том числе 28 резервных. Ближайшим подкреплением этой силы будет служить, как и ныне, корпус войск, мобилизуемый в Сибирском военном округе, силою в 32 батальона. Эти новые мероприятия вызовут следующие постоянные и единовременные расходы (приблизительно). Постоянные в год: Содержание одной стрелковой бригады —       1 205 000 руб. Трехбатарейного дивизиона —          229 000 руб. Крепостного 4-х батальонного полка —          541 000 руб. Трехротного саперного батальона —          150 000 руб. Итого: 2 125 000 руб. Прибавляя сюда содержание корпусного управления, управления коменданта и усиление окружных управлений, надо прибавить примерно 125 000 руб. Кроме того, необходимо принять и прибавить расходы по инженерному ведомству на отопление и освещение, расходы по артиллерийскому ведомству на боевую практику — еще 500 000 руб. Всего новый ежегодный расход по Квантуну и по Манчжурскому военному округу составит до 3 000 000 рублей в год. Единовременные расходы тоже будут весьма значительны. Приблизительно их можно исчислить так: Единовременные расходы по новым формированиям (считая и парки, и госпиталя)       —   4 000 000 Стоимость годового запаса продовольствия: муки, крупы, овса, сахара, чая и соли для вновь формируемых частей в 1 ½ годичном размере       — 1 050 000 руб. Постройка магазинов 300 000 руб. Постройка помещений на Квантуне: Для стрелковой бригады       — 3 000 000 руб. крепостного полка       — 1 500 000 руб. трех батарей       — 600 000 руб. Постройка помещений в Манчжурии: 1) В Харбине       — 4 500 000 руб. В том числе для 6 батальонов       — 2 250 000 руб. для казачьего полка       — 700 000 руб. 407 Е. И. Алексеев. 1903 г. для 3-х батарей       — 600 000 руб. для казачьей батареи       — 200 000 руб. для окружных управлений и церкви       — 750 000 руб. 2) В Фулярди       — 1 000 000 руб. В Мукдене       — 2 600 000 руб. В Ляояне       — 1 250 000 руб. В Куанчендзы       — 950 000 руб. на 1 резервный батальон в Хайларе       — 500 000 руб. Итого: 17 250 000 руб. Госпитали       — 1 000 000 руб. Кроме того, в дополнение к предполагаемым ассигнованиям надо произвести расходы по увеличению боевой готовности крепостей и позиций. Из осмотренных мною требуют дополнительных ассигнований: Владивосток       — 3 000 000 руб. Посьет       — 300 000 руб. Николаевск (в устье Амура)       — 700 000 руб. На Сахалине (Александровск и пост Корсаковский)       — 300 000 руб. Полагаю по прежним расчетам необходимо будет прибавить и по Порт-Артуру       — 4 000 000 Итого: 7 300 000 руб. 408 А всего постоянных (годовых) расходов       — 3 000 000 руб. И единовременно (кругло)       — 25 000 000 руб. Очевидно, эти денежные средства не могут, и твердо верю, что и не должны, быть взяты из предельного бюджета. Нельзя, по моему глубокому убеждению, ослаблять ни на один миллион рублей средств, рассчитанных на усиление нашего положения на западной границе, ибо от нашей силы там зависит будущее России и будущее ее державных вождей. 28 мая Вчера, окончив писание, я передал на прочтение генерал-майору Вогаку, прося сделать замечания: правильно ли я записал его слова и вообще наш разговор, и высказался относительно других, изложенных мною соображений. Вчера около 9 ½ часов вечера он возвратил мне дневник, сказав, что прочел его два раза. Что, в общем, все написанное мною кажется и ему верно схваченным (могут быть оттенки) и доказательным. Особенно важным представляются ему соображения относительно перенесения в Харбин главного управления. При этом, по словам генерал-майора Вогака, северная Манчжурия действительно скоро станет нашею. Предположенные расходы и он признал весьма значительными и повторил мнение, что на общий бюджет военного министерства они, конечно, отнесены быть не могут. Из того, что я видел и слышал, государя более всего тревожила и даже раздражала неопределенность наших отношений к Манчжурии и Корее. Новый курс должен был поэтому заменить неопределенность определенностью. По этому существенному вопросу прежде всего надлежит припомнить, что знаменательные правительственные сообщения о том, что мы не ведем войны с Китаем25, и о том, что мы очистим Манчжурию, составлялись и были обнародованы без всякого участия военного министерства. Никогда еще не было, чтобы в прежнее время в деле, в котором была привлечена вооруженная сила государства, где участие этой силы решило участь Манчжурии и Пекина, государи русские не справлялись с мнением лица, которому было вверено ими же управление вооруженными силами государства. Можно было не принять совета, но выслушать этот совет военного министра для пользы дела следовало бы. Конечно, военный министр, ранее обнародования правительственного сообщения, подал бы голос за то, чтобы военные действия, в которых мы потеряли 2000 человек, считались войною. Конечно, военный министр настаивал бы, чтобы хотя северная часть Манчжурии осталась за Россиею. Я делал эти заявления много раз и словесно и письменно, но уже после того, как государево слово было произнесено. В каждом совещании это уже данное обещание висело над нами, давило нас и заставляло хлопотать о мелочах, ибо главное — очищение Манчжурии — признавалось делом решенным. Тем не менее невозможность для России отдать после всех принесенных жертв северную Манчжурию, забыть, что китайцы напали на Благовещенск, переносить неудовольствие, а потом вмешательство разных держав в дело (Манчжурское)26, которое должно было быть нашим внутренним делом, становилась все яснее не только для государя, но и для Ламздорфа и Витте. Уже вопрос об оставлении за нами северной части Манчжурии перестал встречать сопротивление у гр<афа> Ламздорфа и Витте, как вдруг явилась новая полоса, которую мы переживаем теперь. С каким бы глубоким чувством удовлетворения истинных интересов России я принял весть, что знаменитое правительственное сообщение признано государем, ввиду образа действий Китая и других держав, не отвечающим 409 интересам России и что мы возвращаем себе свободу действий в Манчжурии. Явилась бы определенность, хотя и не без тревог на первое время. Но все меры предосторожности и расходы имели бы строго определенный характер и соответствовали бы реальной выгоде для России обезопасить свое положение на Дальнем Востоке, обезопасить, в особенности, положение Приамурского края, угрожаемого нашествием желтолицых. Мы получили бы возможность присоединить, в той или другой форме, часть или всю Манчжурию (я бы стоял только за присоединение северной Манчжурии, и то без права подданства). То же решение, которое, по-видимому, теперь принято, определенности не приносит. Мы запутаем Манчжурское дело еще более. Нельзя точно выполнять договор 26 марта 1902 года и в то же время быть хозяевами экономического положения Манчжурии и не допускать в нее иностранного влияния в какой бы то ни было форме. Таким образом, мы прежнюю неопределенность заменим неопределенностью же. Изменилась форма, но неопределенность осталась по существу. Разница, однако, получилась большая. Прежняя неопределенность была тяжела, вызвала уступки, но к войне привести не могла. Новая неопределенность требует тоже уступок, ибо обещает вывод войск из Манчжурии, но в то же время может легко вызвать войну с Японией. Война эта будет противна самым существенным интересам России, война эта будет величайшим благополучием для наших врагов. Война эта, если начнется, то даже конченная в нашу пользу, составит только первое звено целой серии войн на Дальнем Востоке. Поэтому надо очень вдуматься: какие же такие причины могут прежде всего вызвать эту войну? Самые важные интересы России на Дальнем Востоке К. И. Вогак у своего дома в г. Тяньцзине. 1899 г. 410 заключаются в Приамурском крае. За этими интересами идут интересы в Манчжурии. Еще менее важны для России в настоящее время наши интересы в Корее. Если бы Япония угрожала нашим интересам в Приамурском крае, я понимал бы, что без войны с нею обойтись трудно. Если бы Япония угрожала нашим интересам в Манчжурии, то надлежало бы попытаться обойтись без войны. Тем не менее я понял бы, что в крайности без войны обойтись трудно. Но если Япония и не подумает угрожать нашим интересам в Приамурском крае, если она согласится не мешать нам в Манчжурии, но будет просить нас признать, что в Корее ее интересы важнее русских, уступит даже нам право на преобладающее влияние в северной части Кореи, то мы должны придти с нею к соглашению, даже отказавшись вовсе от Кореи, только бы не начинать с нею войну. Ибо если мы из-за Кореи начнем войну с Япониею, то мы истинные интересы России на Дальнем Востоке по важности их поставим в обратном порядке и за это и будем наказаны войною. Даже победоносная война с Япониею будет тяжким наказанием для России, и история никогда не простит тем советникам государя, которые убедили его принять настоящие решения, если они приведут к войне. Это будет наказание за поставление сравнительно ничтожных для России интересов в Корее выше интересов Манчжурии, выше интересов Приамурского края. Это будет в особенности заслуженное наказание за то, что в делах Дальнего Востока мы не разобрались в коренном для России вопросе: мы, принимая решения, не взвешивали относительной важности этих дел с делами внутренней России и в особенности с делами, определяющими безопасность России на западной границе. Силы и средства России уже тяжко напряжены. Если мы даже без войны вновь затратим большие силы и средства на Дальнем Востоке, то будем в силах это сделать, только одновременно ослабляя себя на западной границе. Это будет игра в руки врагов наших. Если же дело дойдет до войны, то нам придется вести ее при очень большом напряжении сил наших. Даже победоносная война ослабит нас надолго на западной границе. Даже победоносная война может нам дать самое большое — Корею. Это новое владение, быть может, и неизбежно необходимое для России через 50—75—100 лет, ныне явится для нас тяжкою обузою, потребует огромных жертв и послужит на долгие годы яблоком раздора между нами и Япониею. Несомненно, даже побежденная Япония при первой возможности (напр<имер>, при европейской войне) нападет на нас в Корее и будет в лучшем нас положении относительно близости своей базы, средоточия всех своих сил и средств. 30 мая, в г. Токио 28 мая мы высадились в Симоносеки на японскую почву. Утро было несколько туманное, но тем не менее поездками по заливу можно было выяснить, что Симоносеки серьезно укреплен как военный порт. 29-го утром выехали курьерским поездом по обычному для сего поезда расписанию и сделали 1000 верст в 27 часов времени. Временами по узкоколейной дороге шли со скоростью 60—65 верст. Несмотря на прочитанные мною описания, поражен культурою проеханных мною местностей. Несомненно, что в отношении культуры масса населения опередила нас, русских, весьма значительно. Обработка полей изумительна. Порядок в деревнях, по-видимому, большой, насколько то можно было судить из окна вагона. Проехали в экипаже город Кобе. Производит сильное впечатление порядок, чистота, значительные постройки сего города и спокойная, полная чувства 411 собственного достоинства уличная толпа. То же впечатление вынес я сегодня, разъезжая с визитами к разным лицам по Токио. Завтра представлюсь японскому императору. В. Н. Ламздорф. 1902 г. 31 мая <13 июня> Сейчас возвратились из дворца, где представлялись и завтракали у императора27. По приказанию государя передал японскому императору поклон и выражение искренних чувств дружбы и добрых соседских отношений. Он подал мне руку. Первое впечатление неблагоприятно. Некрасив, мешковат. Лицом несколько напоминает покойного Черняева28. Но вглядевшись ближе и пристально в глаза этого замечательного человека, который займет в истории Японии выдающееся место, понимаешь, что у этого правителя огромный характер, высокий разум, смелость и привычка к большой власти. Глаза производят впечатление: глубокие, неподвижные, блестящие... Но застенчив и не имеет привычки к приемам. Император на приеме сказал мне через переводчика: «Надо надеяться, что теперь, когда великая железная дорога оканчивается, сношения между двумя государствами станут, к их взаимной выгоде, более частыми». Спросил о здоровье его величества нашего государя и где его ныне резиденция. При прощании вторично подал руку. Представил ему всех чинов свиты, в числе генералов: Соллогуба, Вогака; полковников: Бернова и Кнорринга; подполковников: Илинского и Сиверса; ротмистра барона Сакена, врачей: Дейкуна и Пясецкого29, 412 прапорщика милиции Торчинова. При представлении присутствовал наш посланник барон Розен с чинами миссии. После отправились для представления императрице30. Маленькая, довольно изящная, немолодая женщина, в белом атласном платье, с небольшим числом украшений, приняла нас очень любезно. За нею стояли две статс-дамы и внимательно наблюдали за всеми и за всем. Опять через переводчика после установленных трех поклонов подходили к руке, целовали ее. Мне пришлось целовать руку три раза. Прежде всего императрица спросила о здоровье нашей государыни Александры Федоровны31 и ее августейших детей. Где живут? Где теперь находится государыня-мать? Где теперь великий князь Борис32? Спросила также о нашем путешествии. Не устали ли? Говорила еле слышным голосом. Видимо, конфузилась. Но каждому стремилась сказать несколько слов. В ожидании приема у императора познакомился со старшими государственными и придворными чинами, приглашенными вместе с нами к императорскому завтраку. Отмечу следующих: 1) Министр-президент генерал граф Кацура33 (бывший военный министр). Успел переговорить с ним по многим пунктам привезенной мне Вогаком программы. Относится сочувственно к необходимости установить определенные с Россиею отношения. Сознает, что многим державам выгодно ссорить Россию с Япониею. Говорил, что император и в правящих кругах иначе смотрят на дело, чем пресса и горячие головы. Армия, сказал Кацура, не хочет войны с Россиею. Не хочет войны и народ, ибо это было бы разорением страны. Я успел ему, между прочим, сказать, что мы в Манчжурии принесли такие жертвы, что имеем право на преобладающую в ней роль. 2) Маршал Ямагата34, член Верховного военного совета, был министром-президентом. Начальствовал одною из армий в войне с Китаем. Стар, но еще бодр. Говорил о дружественных отношениях в Печили между русскими и японскими войсками. 3) Начальник Главного Штаба маршал маркиз Ояма35. Старый, обрюзглый. Похож на скопца. Старого направления. 4) Военный министр генерал-лейт<енант> Тераучи36. Очень симпатичное производит впечатление. Энергичное, нервное лицо. Я знал его в 1884 году на больших маневрах во Франции (бассейн Луары, 17-й корпус Леваля37). Правая рука не действует от раны, полученной во время гражданских войн. Смотрит на военное дело трезво и по-европейски. Сторонник соглашения с русскими. 5) Министр иностранных дел барон Комура38, бывший в Петербурге, хотя и недолго, посланником. Встретились как старые знакомые. Он в 1900 году был у меня в Мисхоре, когда откланивался государю по случаю назначения в Пекин. Рядом со мною сидел двоюродный брат императора принц Фусими — начальник 1-й дивизии. Интеллигентное лицо. Спокойные манеры. Несколько говорит по-французски. Успел и с ним сказать несколько слов о необходимости более спокойного отношения к нашим делам на Дальнем Востоке. Во время завтрака император несколько раз обращался ко мне с вопросами о путешествии. Особенно интересовал его вопрос о том, во сколько дней, с окончанием постройки дороги, можно будет приехать из Петербурга в Токио? Спрашивал про проезд морем. Благодарил за заботы и внимание к японским офицерам в Петербурге. Он много говорил с Фусими. Несколько раз негромко смеялся, голос властный, но не громкий. После завтрака, подозвав меня к себе, император удостоил довольно продолжительною беседою. Прежде всего он сказал: — Прошу Вас передать государю мои чувства искреннего к нему расположения и симпатии. 413 — Много слышал через Мурата39 о том, какой хороший прием находят в России японские офицеры. Прошу Вас об этом и на будущее время. — Что Вы увидите в Токио? — Сколько пробудете дней? Мало. Желательно, чтобы Вы лучше ознакомились с нашею страною. Ответил: — Достаточно, чтобы укрепить мои симпатии и к стране, и к ее обитателям. — Очень, очень нужно, чтобы мы и русские чаще видели друг друга. — Да, ваше величество, тогда легче будет установить правильные, основанные на взаимном доверии, отношения. Видя, что император несколько раз с относительным оживлением кивал мне головою, я взял смелость безо всяких на то полномочий высказать пожелание, чтобы наследник японский побывал в России. Принято это было с хорошею улыбкою, причем император сказал: быть может, это и состоится. Отпуская меня, император сказал: — Познакомился с Вами, известным военным человеком, с большим удовольствием. Желаю Вам долго так же доблестно служить вашему государю и родине, как это Вы делали до сих пор. Представители японского правительства — премьер-министр Окума (в центре) и министр иностранных дел Като (слева). Начало XX в. 414 Сказав эти лестные для меня слова, император стал ко мне несколько боком, что и обозначило конец аудиенции. Императора очень портит плохо сидящая на нем европейская одежда и в особенности то, что, стоя, он выворачивает несколько ноги внутрь. Косолапость эта незаметна (или я не заметил ее) в движении. Мне и всем спутникам дали японские ордена следующих степеней*. При представлении я благодарил за себя и за своих спутников императора. Забыл прибавить, что во время завтрака император выразил свое удовольствие по поводу того, что я прислал военному министру в гостинец пойманную мною сегодня рыбу. Сегодня утром в течение двух часов времени я поймал на удочку в прудах дворцовых (во дворце, где мы живем) пять больших судаков общим весом, вероятно, около пуда. Пруды сообщаются с открытым морем особым каналом (...) 1 июня, воскресенье Вчера был парадный обед у военного министра г<енерал>-л<ейтенанта> Тераучи. Были два, императорских принца. Помещение казенное довольно скромное. Обед европейский, хорошо сервированный, хорошо поданный. Я сидел рядом с Тераучи против принца Фусими. Справа от него сидел Розен, слева — начальник Главного Штаба маршал Ояма. Я сидел левее военного министра. Правее его сидел другой принц, Канин40, тоже императорского дома. Воспользовался длинным обедом, чтобы поговорить с Тераучи по пунктам данной мне программы. В Тераучи мы имеем убежденного сторонника мира. Я указывал ему на ряд уколов, делаемых нам в Манчжурии, на травлю в прессе и пр. Несколько раз возвращался к вопросу о результатах военного столкновения России с Япониею. Он согласился со мною, что даже победоносная Япония будет совершенно обессилена. Он откровенно признавался, что Япония не имеет денег для большой войны. Говоря об организации японской армии, я указал на слабость их конницы и на незаконченность ее организации (не все полки имеют 4-х эскадронный состав и еще нет пятых эскадронов, которые могли бы составить запасные части). В случае войны с нами, говорил я, мы очень быстро, даже если японская конница будет избегать столкновения с нами, доведем японские эскадроны до ничтожного состава. Имея в несколько раз превосходящую числом и притом казачью конницу, мы вынудим японскую конницу находиться в вечной тревоге, не расседлывать лошадей, голодать, потому что не пустим на фуражировки, и т. д. При этих условиях конский состав, и без того плохой (японской конницы), не выдержит. Подобьются спины, начнутся болезни, падеж. Пехота, мало прикрываемая конницею, будет измучена нашими казаками. Они не дадут ей отдыха ни днем, ни, особенно, ночью. Войска будут очень утомляться и падут духом. Тераучи ответил, что вопрос о лошадях очень их тревожит. Что они принимают меры, дабы улучшить местный конский состав, и недавно еще выписывали производителей из России. Я говорил ему также о невозможности, как они делали в войне с китайцами, главное количество грузов переносить на людях. Понадобятся транспорты (конские) и полевые железные дороги. Вспомнили по этому поводу генерала Леваля, у которого мы 19 лет назад вместе учились 415 управлению войсками. Тераучи спросил: продолжает ли Леваль писать об устройстве тыла армии? Тераучи считает, что довольствие рисом, главное в японской армии, где рис заменяет хлеб и мясо, имеет свои недостатки, ибо приготовление риса требует довольно значительного времени. Я спрашивал также: как делают они, чтобы иметь достаточное число унтер-офицеров (они не имеют достаточного числа и офицеров), ибо у них произведенный в войсках в унтер-офицеры должен служить лишний год или два на службе, с соответствующим сокращением времени службы в запасе. Вопрос этот тревожит и Тераучи, ибо при их системе унтер-офицерское звание может составить по существу не награду, а наказание. Хозяин затруднялся ответом и уклончиво ответил, что они рассчитывают прибавить содержание, что основывают унтер-офицерскую школу. Принц Канин прТеги: Российский архив, Том VI, 15. Японские дневники А. Н. Куропаткина , Документы личного происхождения

Библиотека Энциклопедия Проекты Исторические галереи
Алфавитный каталог Тематический каталог Энциклопедии и словари Новое в библиотеке Наши рекомендации Журнальный зал Атласы
Алфавитный указатель к военным энциклопедиям Внешнеполитическая история России Военные конфликты, кампании и боевые действия русских войск 860–1914 гг. Границы России Календарь побед русской армии Лента времени Средневековая Русь Большая игра Политическая история исламского мира Военная история России Русская философия Российский архив Лекционный зал Карты и атласы Русская фотография Историческая иллюстрация
О проекте Использование материалов сайта Помощь Контакты
Сообщить об ошибке
Проект "Руниверс" реализуется при поддержке
ПАО "Транснефть" и Группы Компаний "Никохим"