Выгодный пакт с аморальным подтекстом

Леонид СМИРНОВ

«Пакту Молотова-Риббентропа» сегодня исполняется 70 лет. Тема договора между СССР и Германией накануне его юбилея вновь заняла заметное место в газетных колонках и выступлениях политиков после того, как Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) фактически предложила объявить 23 августа Днем памяти жертв нацизма и сталинизма.

Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом (также известен как «Пакт Молотова-Риббентропа») был подписан 23 августа 1939 года. Документ подписали главы внешнеполитических ведомств: со стороны СССР — нарком по иностранным делам Вячеслав Молотов, со стороны Германии — министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп. К договору прилагался секретный дополнительный протокол о пределах сферы немецких интересов в Восточной Европе на случай «территориально-политического переустройства». Считается, что следствием именно этого договора стал последующий передел Восточной Европы: 1 сентября 1939 года Германия оккупировала Польшу, а 17 сентября 1939 года СССР включил в свой состав ранее управляемые Варшавой западные области Украины и Белоруссии, а впоследствии и страны восточного региона Балтийского моря.

В России в канун 70-летия со дня подписания исторического документа наблюдалось довольно спокойное отношение к этой теме — как к делам давно минувших дней. Уж очень много о пакте было сказано во время «перестройки». Тогда этот документ был осужден Верховным Советом СССР. Сегодня в стране налицо широкая палитра мнений — от полного согласия с покаянием рубежа 1980-90-х годов до утверждения, что «мы всегда и во всем были правы». Преобладает же «центристская» позиция: мы были не во всем правы, но СССР был неотъемлемой частью мироустройства накануне Второй мировой войны и действовал в соответствии с логикой и морально-нравственными нормами, присущими тому времени, а также инстинктом самосохранения.

Сторонником такого подхода к «Пакту Молотова-Риббентропа» является руководитель Центра истории России, Украины и Белоруссии Института всеобщей истории РАН Александр Шубин. Известный ученый, автор монографии, посвященной событиям, предшествовавшим Второй мировой войне, заявил в интервью «Росбалту», что при рассмотрении этого вопроса «нужно разделять моральную и историческую оценки». По словам Шубина, в историографии существуют две основные точки зрения на этот документ. Сторонники первой считают, что это было прагматическое соглашение, направленное на то, чтобы укрепить позиции СССР. Другие же полагают, что, заключив его, Сталин допустил тягчайшую ошибку и в итоге привел страну к 22 июня 1941 года.

«В таких оценках много от идеологии сегодняшнего дня, а нужно рассматривать пакт в контексте предвоенного периода», — отметил Шубин. Он обратил внимание на то, что инициатива заключения пакта исходила от германской стороны. Важнейшим фактором, который привел к тому, что Сталин эту инициативу поддержал, явился провал московских переговоров с Англией и Францией о заключении соглашения о взаимопомощи, проходивших летом 1939 года. В их неудаче большую роль сыграла неуступчивость Польши, которая отказалась пропускать советские войска к зоне боевых действий, что фактически делало само соглашение бессмысленным.

Для обоснованной оценки советско-германского договора нужно установить, можно ли было действовать более «правильно», подчеркнул Александр Шубин. «Те, кто на эту тему рассуждает, имеют на это право, но должны помнить, что они знают, чем все кончилось, а Сталин этого не знал», — заметил историк. На его взгляд, «все альтернативы, которые предлагаются, ведут либо к худшим последствиям, либо к таким же». К примеру, если бы СССР договорился с Англией и Францией на их условиях, то «это привело бы к тому, что мы воевали бы с Гитлером в сентябре 1939 года, а западные державы бросили бы нас на произвол судьбы — так же, как они поступили с Польшей».

«К сожалению, „Пакт Молотова-Риббентропа“ очень сильно мифологизирован как документ, — отмечает ученый. — В самом договоре никакого криминала не видно — это пакт о ненападении. Действительно, разумно было не вступать с Гитлером в войну, не имея надежных союзников». В отличие от Мюнхенского соглашения 1938 года, пакт сам по себе не предусматривал раздела суверенной страны. «Англия, Франция и Польша считали возможным публично делить Чехословакию, а советская дипломатия подобного себе не позволяла», — указал Шубин.

«Ничего экстраординарного в подписании секретных протоколов к договору нет, такое много раз бывало в истории», — отметил ученый. При этом Шубин обратил внимание на то, что секретные протоколы «не обладали юридической силой, а представляли собой соглашения о намерениях». «Если их внимательно прочитать, — продолжил историк, — видно, что они не имели в виду территориального раздела государств и их ликвидации. Речь идет о сферах влияния, сферах интересов при создании новой ситуации в Восточной Европе». При этом Сталин не мог знать, какой будет эта ситуация, каковы будут позиции Англии и Франции и возможные итоги германо-польской войны«, — обращает внимание Шубин.

В тот момент «неясно было даже — будет ли сама эта война, ведь обсуждался вопрос второго Мюнхена». В таком случае Советский Союз не хотел, чтобы его изолировали в решении очень важного для него вопроса о Польше, подобно тому, как это было сделано в ситуации с разделом Чехословакии. Не нужно забывать, напоминает Шубин, что «вопрос о ликвидации польской государственности встал только после краха польской армии при фактическом бездействии ее союзников Англии и Франции».

При оценке договора необходимо тщательно исследовать баланс упущений и приобретений. Комментируя мнение ряда историков о якобы неэквивалентном обмене между Москвой и Берлином по экономическому соглашению, заключенному перед пактом, о том, что Советский Союз будто бы практически бесплатно гнал сырье в Германию, — Шубин сослался на доклад профессора Стродса из Латвии, сделанный в июле этого года в российской столице на конференции, посвященной договору. Этот исследователь, по словам Шубина, показал, что «баланс выгод от соглашения был в большей степени, чем это обычно считается, уравновешен. СССР получил машины и оборудование, в том числе военное».

Важным, с точки зрения российского историка, является и то, что «территориальное расширение СССР, хотя оно и было проведено неблагородными средствами, изменило стратегическую ситуацию для нашей страны в более выгодную сторону». «Оно практически исключило для Германии успешный поход на Москву в течение одного сезона», — считает Шубин. «При всей неблаговидности секретных протоколов — Сталин действовал в духе времени», — заключил доктор исторических наук Александр Шубин.

Воспроизводится по: http://www.rosbalt.ru/2009/08/23/665703.htmlТеги: Пакт Молотова - Риббентропа , Публикации в СМИ (журналы, газеты)

Все документы темы	Пакт Молотова - Риббентропа Рубрика: Пакт Молотова - Риббентропа
сводная хронология 1918 — 1933. Российско-германские отношения до 1933 г. 1934 — август 1939. Советско-Германские отношения 1933 - август 1939 гг. Сентябрь 1939 — июнь 1941. Советско-Германские отношения сентябрь 1939-1941 гг.	Выгодный пакт с аморальным подтекстом Леонид СМИРНОВ «Пакту Молотова-Риббентропа» сегодня исполняется 70 лет. Тема договора между СССР и Германией накануне его юбилея вновь заняла заметное место в газетных колонках и выступлениях политиков после того, как Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) фактически предложила объявить 23 августа Днем памяти жертв нацизма и сталинизма. Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом (также известен как «Пакт Молотова-Риббентропа») был подписан 23 августа 1939 года. Документ подписали главы внешнеполитических ведомств: со стороны СССР — нарком по иностранным делам Вячеслав Молотов, со стороны Германии — министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп. К договору прилагался секретный дополнительный протокол о пределах сферы немецких интересов в Восточной Европе на случай «территориально-политического переустройства». Считается, что следствием именно этого договора стал последующий передел Восточной Европы: 1 сентября 1939 года Германия оккупировала Польшу, а 17 сентября 1939 года СССР включил в свой состав ранее управляемые Варшавой западные области Украины и Белоруссии, а впоследствии и страны восточного региона Балтийского моря. В России в канун 70-летия со дня подписания исторического документа наблюдалось довольно спокойное отношение к этой теме — как к делам давно минувших дней. Уж очень много о пакте было сказано во время «перестройки». Тогда этот документ был осужден Верховным Советом СССР. Сегодня в стране налицо широкая палитра мнений — от полного согласия с покаянием рубежа 1980-90-х годов до утверждения, что «мы всегда и во всем были правы». Преобладает же «центристская» позиция: мы были не во всем правы, но СССР был неотъемлемой частью мироустройства накануне Второй мировой войны и действовал в соответствии с логикой и морально-нравственными нормами, присущими тому времени, а также инстинктом самосохранения. Сторонником такого подхода к «Пакту Молотова-Риббентропа» является руководитель Центра истории России, Украины и Белоруссии Института всеобщей истории РАН Александр Шубин. Известный ученый, автор монографии, посвященной событиям, предшествовавшим Второй мировой войне, заявил в интервью «Росбалту», что при рассмотрении этого вопроса «нужно разделять моральную и историческую оценки». По словам Шубина, в историографии существуют две основные точки зрения на этот документ. Сторонники первой считают, что это было прагматическое соглашение, направленное на то, чтобы укрепить позиции СССР. Другие же полагают, что, заключив его, Сталин допустил тягчайшую ошибку и в итоге привел страну к 22 июня 1941 года. «В таких оценках много от идеологии сегодняшнего дня, а нужно рассматривать пакт в контексте предвоенного периода», — отметил Шубин. Он обратил внимание на то, что инициатива заключения пакта исходила от германской стороны. Важнейшим фактором, который привел к тому, что Сталин эту инициативу поддержал, явился провал московских переговоров с Англией и Францией о заключении соглашения о взаимопомощи, проходивших летом 1939 года. В их неудаче большую роль сыграла неуступчивость Польши, которая отказалась пропускать советские войска к зоне боевых действий, что фактически делало само соглашение бессмысленным. Для обоснованной оценки советско-германского договора нужно установить, можно ли было действовать более «правильно», подчеркнул Александр Шубин. «Те, кто на эту тему рассуждает, имеют на это право, но должны помнить, что они знают, чем все кончилось, а Сталин этого не знал», — заметил историк. На его взгляд, «все альтернативы, которые предлагаются, ведут либо к худшим последствиям, либо к таким же». К примеру, если бы СССР договорился с Англией и Францией на их условиях, то «это привело бы к тому, что мы воевали бы с Гитлером в сентябре 1939 года, а западные державы бросили бы нас на произвол судьбы — так же, как они поступили с Польшей». «К сожалению, „Пакт Молотова-Риббентропа“ очень сильно мифологизирован как документ, — отмечает ученый. — В самом договоре никакого криминала не видно — это пакт о ненападении. Действительно, разумно было не вступать с Гитлером в войну, не имея надежных союзников». В отличие от Мюнхенского соглашения 1938 года, пакт сам по себе не предусматривал раздела суверенной страны. «Англия, Франция и Польша считали возможным публично делить Чехословакию, а советская дипломатия подобного себе не позволяла», — указал Шубин. «Ничего экстраординарного в подписании секретных протоколов к договору нет, такое много раз бывало в истории», — отметил ученый. При этом Шубин обратил внимание на то, что секретные протоколы «не обладали юридической силой, а представляли собой соглашения о намерениях». «Если их внимательно прочитать, — продолжил историк, — видно, что они не имели в виду территориального раздела государств и их ликвидации. Речь идет о сферах влияния, сферах интересов при создании новой ситуации в Восточной Европе». При этом Сталин не мог знать, какой будет эта ситуация, каковы будут позиции Англии и Франции и возможные итоги германо-польской войны«, — обращает внимание Шубин. В тот момент «неясно было даже — будет ли сама эта война, ведь обсуждался вопрос второго Мюнхена». В таком случае Советский Союз не хотел, чтобы его изолировали в решении очень важного для него вопроса о Польше, подобно тому, как это было сделано в ситуации с разделом Чехословакии. Не нужно забывать, напоминает Шубин, что «вопрос о ликвидации польской государственности встал только после краха польской армии при фактическом бездействии ее союзников Англии и Франции». При оценке договора необходимо тщательно исследовать баланс упущений и приобретений. Комментируя мнение ряда историков о якобы неэквивалентном обмене между Москвой и Берлином по экономическому соглашению, заключенному перед пактом, о том, что Советский Союз будто бы практически бесплатно гнал сырье в Германию, — Шубин сослался на доклад профессора Стродса из Латвии, сделанный в июле этого года в российской столице на конференции, посвященной договору. Этот исследователь, по словам Шубина, показал, что «баланс выгод от соглашения был в большей степени, чем это обычно считается, уравновешен. СССР получил машины и оборудование, в том числе военное». Важным, с точки зрения российского историка, является и то, что «территориальное расширение СССР, хотя оно и было проведено неблагородными средствами, изменило стратегическую ситуацию для нашей страны в более выгодную сторону». «Оно практически исключило для Германии успешный поход на Москву в течение одного сезона», — считает Шубин. «При всей неблаговидности секретных протоколов — Сталин действовал в духе времени», — заключил доктор исторических наук Александр Шубин. Воспроизводится по: http://www.rosbalt.ru/2009/08/23/665703.htmlТеги: Пакт Молотова - Риббентропа , Публикации в СМИ (журналы, газеты)