Некоторые мысли в августе-2. Пакт Молотова-Риббентропа - хитрость или сопричастность агрессии?

Сергей МИТРОФАНОВ

Спор вокруг пакта Молотова-Риббентропа — хитрость ли это Сталина, чтобы обмануть Гитлера и оттянуть вступление СССР в мировую войну, или проявление «оригинальной» агрессивности диктаторской клики Сталина — довольно абсурден. Поскольку стремление определенных политических кругов превратить «семидесятилетие» по крайне мере, формально позорного договора с фашистами в «славный юбилей» эффективной дипломатии невозможно объяснить иначе, чем попыткой сфальсифицировать нынешнему режиму достойную родословную.

В нем, в лубочной картинке русской власти, перефразируя Чехова, как бы все должно быть прекрасно: и знамя, и политическое прошлое, и давно забранные дьяволом и поджариваемые на сковороде коммунистические руководители.

Однако свободные от высоких окладов граждане нашей страны — не ее режим. Меня всегда удивляли, прости Господи, публицисты, которые идентифицируют себя с режимом. Это все равно что жертва ДТП будет идентифицировать себя с наехавшим на нее самосвалом. И подмахивать в этой фальсификации мы совершенно не обязаны.

Формально (если пока не рассматривать побудительные причины) пакт Молотова-Риббентропа — позорный договор. Тут нет сомнения. Потому что это договор между Гитлером, ввергнувшим Европу в темное средневековье или еще дальше, его еще облили потом бензином и сожгли, а планировали возить в клетке, и Сталиным, которого за преступления в конце концов выкинули из Мавзолея свои же коммунисты. Какие бы последствия этот договор не имел, пусть даже, как говорит Мединский, «он спас страну и народ», это был договор людоедов, расходящихся лишь в очередности человеческих блюд.

В эпоху королей такой бы договор считали бесчестным.

Но в чем тот же депутат Мединский несомненно прав: «Нельзя вырывать этот договор из исторического контекста».

Контекст же был такой. Гитлер открыто провозгласил курс на мировое господство, а Сталин открыто мечтал о мировой революции, возглавляемой мировым Политбюро с ним же, родимым, во главе. На оккупированных территориях и Сталин, и Гитлер устанавливали свои порядки, арестовывали и уничтожали непокорные элиты, меняли политические формации. Уж на что Троцкий ненавидел Сталина, подозревая его в правом уклоне (а Троцкого изгоняли из СССР Сталин и правый уклонист Бухарин вместе), но когда он увидел, что на оккупированной территории Польши частные предприятия «огосударствляются», он призвал своих сторонников временно приглушить антисталинские лозунги. То есть шла инженерная работа по перенастройке порядка. Знаем мы и то, что на тех территориях, которые остались после войны подконтрольны СССР, возникли социалистические марионеточные режимы, которые, как мы видели, сразу и пали, как только исчезло советское военное присутствие.

Конечно, их «нельзя сравнивать» — Сталина и Гитлера. Гитлер — спринтер, он довольно быстро покрыл Европу газовыми камерами и печами, и уничтожил миллионы человек, но так же и быстро деградировал, расстался с жизнью. А Сталин — марафонец, начал в двадцатые и закончил только в средине пятидесятых, он гуманно отпиливал от народов миллионы «потихоньку», так что народ и не заметил, и не замечает до сих пор, если послушать современную Думу.

Пытаясь найти оправдания договору людоедов, господа типа Мединского и Данилина находят аргументацию в... легенде об имманентном византийстве сталинского режима. Мол, пакт Молотова-Риббентропа — это была такая кремлевско-византийская хитрость, оттягивающая начало войны и позволяющая СССР подготовиться. Подготовиться — понятно — для захвата Европы.

Но давайте зачеркнем последнюю фразу, как будто это не имеет значения, и поговорим о хитрости. На самом деле, это и есть — фантазировать, вырывая из исторического контекста.

Ибо сталинское византийство было примитивно, как лом. Персонажи прежней политической сцены сами о себе говорят, что они прекрасно знали, что рано или поздно столкнутся друг с другом. Договор для них ничего не значил, как ничего для них не значили слова «международное право».

Когда в 1939 году СССР напал на Финляндию, Кремль мотивировал это тем, что с финской территории хорошо простреливается Ленинград, а если откусить эту территорию, то и не будет простреливаться — вот вам и все право. Ну, а если разбомбить Вашингтон, то и не будет ПРО в Европе... А если разбомбить Тбилиси, то братский народ Абхазии войдет в состав России...

Хитрости в пакте Молотова-Риббентропа было ни на грош, и сочинялся он в угаре единоличной власти, и означал он только то, что означал: какое-то время коммунистический СССР будет идти в фарватере фашистского Берлина. А потом — суп с котом.

«Мы тогда безоговорочно прославляли прозорливость Сталина, его государственную мудрость, его заботу о государстве, умение решать вопросы укрепления СССР и создания еще большей неприступности наших, советских границ, — писал Никита Хрущев в своих „Воспоминаниях“. — Шутка ли сказать, мы вышли к Балтийскому морю, перенесли на запад те границы, которые проходили близ Киева. Ну, а то, что мы заключили с немцами пакт о ненападении, то, думаю, абсолютное большинство членов партии воспринимало это как тактический шаг. Это было правильное понимание, хотя мы об этом не могли говорить и не говорили открыто. Даже на партийных собраниях не говорили. Многие люди не могли допустить, что у нас, у коммунистов, чьи идеи противоположны фашистским, могут быть какие-то договоренности, хотя бы о возможности мирного сосуществования, с Гитлером». Можно подумать, что «фашистские» не думали про «советских» то же самое.

Возьмем переговорщиков... Со стороны СССР договаривались с Гитлером Сталин и Молотов. Сталин — медицинский маньяк. Что касается Молотова, то в узком кругу его звали «каменная башка» или «каменная жопа» отнюдь не за дипломатическую хитрость или же политическое мужество. В дореволюционное время Молотов зарабатывал тем, что играл на скрипке перед купцами в ресторанах. А когда Сталин арестовал его жену — Полину Жемчужину, это все равно не помешало Молотову во всем ему подпевать и подыгрывать. А еще позже, когда Молотов работал министром иностранных дел при Хрущеве, последний с удивлением обнаружил, что временами тот бывает действительно... туповат.

Давайте рассмотрим и саму мизансцену подписания пресловутого пакта. Она по-калигуловски великолепна. Фазиль Искандер почерпнул из нее красок для своих «Пиров Вальтасара».

Обратимся опять к Хрущеву: «Завтра — это 23 августа (число я запомнил). Я собирался в тот день поехать на охоту в Завидовское охотничье хозяйство, созданное в Московском военном округе. Над этим хозяйством шефствовал Ворошилов, и охотились там военные. Я никогда прежде там не бывал и впервые туда собрался. Мы с Булганиным и Маленковым сговорились, что втроем поедем туда на охоту. Да и Сталину я сказал, что собираюсь завтра поехать на охоту. Он отвечает: „Хорошо, поезжайте. Я с Молотовым приму Риббентропа и послушаю, а потом вы приезжайте с охоты, я расскажу, каковы цели Гитлера и каков результат разговора“. Так мы и сделали, втроем в ночь уехали на охоту».... Вот они — властелины мира, хитрецы, политические комбинаторы.

Понимаю, меня могут упрекнуть за то, что я обильно цитирую Хрущева. В последнее время я часто это делаю. В массовом сознании он — такой дурачок, сеятель кукурузы. Который, правда, обыграл Сталина, Берию, Маленкова и все их Политбюро, продержался на вершине власти десять лет. Честно скажу, к его «Воспоминаниям» я обратился по совету Дмитрия Орешкина. Он написал, что эти «Воспоминания» до сих пор не наши дорогу к российскому читателю и изданы в России мизерным тиражом — 3 000 экземпляров. Спасибо ему, когда я прочитал Хрущева, то убедился, что это чтиво — посильнее «Фауста» Гете, а возможно, и Солженицына. Через Хрущева (который, конечно, не знал, как дело повернется, был и остался правоверным советским бюрократом) нам открывается анатомия русской власти. Она поразительна в своем бездонном варварском примитивизме.

А вот «Русский журнал» поступил достаточно честно, отметив «юбилей» в том числе и передовицей Бориса Соколова «Была ли альтернатива пакту Молотов-Риббентроп», которая началась со слов «советско-германский договор о ненападении от 23 августа послужил прологом ко Второй мировой войне», о которой Данилин написал так: «В шоке. Сказал все, что думаю (точнее 100-ую часть) Межуеву и Куркину. Еще скажу Павловскому».

Тем не менее, солидаризуясь с Соколовым в оценке пакта, не соглашусь с ним в части, что альтернатива пакту была.

Соколов пишет: «Если бы в 1940 году Сталин поторопился и вместо того, чтобы воевать с Финляндией, ударил бы по вермахту в тот момент, когда он только-только начал наступление во Франции, сценарий дальнейшего хода войны мог бы быть принципиально иным». Однако история, как я убеждаюсь, более инвариантна, чем кажется многим сегодня. Сталин не мог ударить по вермахту по той простой причине, что сам в это время увяз в разоблачениях заговоров — реальных и мнимых. Начать войну раньше для него — означала бы усилить потенциальных врагов в армии. Сталин на это пойти не мог. ХХ век безальтернативен и 22 июня 1941 года наступит!

Пакт заключен, 22 июня наступит, 20 миллионов погибнут, и даже «Единой России» не подвластно сегодня поднять из могил их останки. И даже фантазийно нам не обойти эти даты.

Воспроизводится по: http://www.liberty.ru Теги: Пакт Молотова - Риббентропа , Публикации в СМИ (журналы, газеты)

Все документы темы	Пакт Молотова - Риббентропа
сводная хронология 1918 — 1933. Российско-германские отношения до 1933 г. 1934 — август 1939. Советско-Германские отношения 1933 - август 1939 гг. Сентябрь 1939 — июнь 1941. Советско-Германские отношения сентябрь 1939-1941 гг.	Некоторые мысли в августе-2. Пакт Молотова-Риббентропа - хитрость или сопричастность агрессии? Сергей МИТРОФАНОВ Спор вокруг пакта Молотова-Риббентропа — хитрость ли это Сталина, чтобы обмануть Гитлера и оттянуть вступление СССР в мировую войну, или проявление «оригинальной» агрессивности диктаторской клики Сталина — довольно абсурден. Поскольку стремление определенных политических кругов превратить «семидесятилетие» по крайне мере, формально позорного договора с фашистами в «славный юбилей» эффективной дипломатии невозможно объяснить иначе, чем попыткой сфальсифицировать нынешнему режиму достойную родословную. В нем, в лубочной картинке русской власти, перефразируя Чехова, как бы все должно быть прекрасно: и знамя, и политическое прошлое, и давно забранные дьяволом и поджариваемые на сковороде коммунистические руководители. Однако свободные от высоких окладов граждане нашей страны — не ее режим. Меня всегда удивляли, прости Господи, публицисты, которые идентифицируют себя с режимом. Это все равно что жертва ДТП будет идентифицировать себя с наехавшим на нее самосвалом. И подмахивать в этой фальсификации мы совершенно не обязаны. Формально (если пока не рассматривать побудительные причины) пакт Молотова-Риббентропа — позорный договор. Тут нет сомнения. Потому что это договор между Гитлером, ввергнувшим Европу в темное средневековье или еще дальше, его еще облили потом бензином и сожгли, а планировали возить в клетке, и Сталиным, которого за преступления в конце концов выкинули из Мавзолея свои же коммунисты. Какие бы последствия этот договор не имел, пусть даже, как говорит Мединский, «он спас страну и народ», это был договор людоедов, расходящихся лишь в очередности человеческих блюд. В эпоху королей такой бы договор считали бесчестным. Но в чем тот же депутат Мединский несомненно прав: «Нельзя вырывать этот договор из исторического контекста». Контекст же был такой. Гитлер открыто провозгласил курс на мировое господство, а Сталин открыто мечтал о мировой революции, возглавляемой мировым Политбюро с ним же, родимым, во главе. На оккупированных территориях и Сталин, и Гитлер устанавливали свои порядки, арестовывали и уничтожали непокорные элиты, меняли политические формации. Уж на что Троцкий ненавидел Сталина, подозревая его в правом уклоне (а Троцкого изгоняли из СССР Сталин и правый уклонист Бухарин вместе), но когда он увидел, что на оккупированной территории Польши частные предприятия «огосударствляются», он призвал своих сторонников временно приглушить антисталинские лозунги. То есть шла инженерная работа по перенастройке порядка. Знаем мы и то, что на тех территориях, которые остались после войны подконтрольны СССР, возникли социалистические марионеточные режимы, которые, как мы видели, сразу и пали, как только исчезло советское военное присутствие. Конечно, их «нельзя сравнивать» — Сталина и Гитлера. Гитлер — спринтер, он довольно быстро покрыл Европу газовыми камерами и печами, и уничтожил миллионы человек, но так же и быстро деградировал, расстался с жизнью. А Сталин — марафонец, начал в двадцатые и закончил только в средине пятидесятых, он гуманно отпиливал от народов миллионы «потихоньку», так что народ и не заметил, и не замечает до сих пор, если послушать современную Думу. Пытаясь найти оправдания договору людоедов, господа типа Мединского и Данилина находят аргументацию в... легенде об имманентном византийстве сталинского режима. Мол, пакт Молотова-Риббентропа — это была такая кремлевско-византийская хитрость, оттягивающая начало войны и позволяющая СССР подготовиться. Подготовиться — понятно — для захвата Европы. Но давайте зачеркнем последнюю фразу, как будто это не имеет значения, и поговорим о хитрости. На самом деле, это и есть — фантазировать, вырывая из исторического контекста. Ибо сталинское византийство было примитивно, как лом. Персонажи прежней политической сцены сами о себе говорят, что они прекрасно знали, что рано или поздно столкнутся друг с другом. Договор для них ничего не значил, как ничего для них не значили слова «международное право». Когда в 1939 году СССР напал на Финляндию, Кремль мотивировал это тем, что с финской территории хорошо простреливается Ленинград, а если откусить эту территорию, то и не будет простреливаться — вот вам и все право. Ну, а если разбомбить Вашингтон, то и не будет ПРО в Европе... А если разбомбить Тбилиси, то братский народ Абхазии войдет в состав России... Хитрости в пакте Молотова-Риббентропа было ни на грош, и сочинялся он в угаре единоличной власти, и означал он только то, что означал: какое-то время коммунистический СССР будет идти в фарватере фашистского Берлина. А потом — суп с котом. «Мы тогда безоговорочно прославляли прозорливость Сталина, его государственную мудрость, его заботу о государстве, умение решать вопросы укрепления СССР и создания еще большей неприступности наших, советских границ, — писал Никита Хрущев в своих „Воспоминаниях“. — Шутка ли сказать, мы вышли к Балтийскому морю, перенесли на запад те границы, которые проходили близ Киева. Ну, а то, что мы заключили с немцами пакт о ненападении, то, думаю, абсолютное большинство членов партии воспринимало это как тактический шаг. Это было правильное понимание, хотя мы об этом не могли говорить и не говорили открыто. Даже на партийных собраниях не говорили. Многие люди не могли допустить, что у нас, у коммунистов, чьи идеи противоположны фашистским, могут быть какие-то договоренности, хотя бы о возможности мирного сосуществования, с Гитлером». Можно подумать, что «фашистские» не думали про «советских» то же самое. Возьмем переговорщиков... Со стороны СССР договаривались с Гитлером Сталин и Молотов. Сталин — медицинский маньяк. Что касается Молотова, то в узком кругу его звали «каменная башка» или «каменная жопа» отнюдь не за дипломатическую хитрость или же политическое мужество. В дореволюционное время Молотов зарабатывал тем, что играл на скрипке перед купцами в ресторанах. А когда Сталин арестовал его жену — Полину Жемчужину, это все равно не помешало Молотову во всем ему подпевать и подыгрывать. А еще позже, когда Молотов работал министром иностранных дел при Хрущеве, последний с удивлением обнаружил, что временами тот бывает действительно... туповат. Давайте рассмотрим и саму мизансцену подписания пресловутого пакта. Она по-калигуловски великолепна. Фазиль Искандер почерпнул из нее красок для своих «Пиров Вальтасара». Обратимся опять к Хрущеву: «Завтра — это 23 августа (число я запомнил). Я собирался в тот день поехать на охоту в Завидовское охотничье хозяйство, созданное в Московском военном округе. Над этим хозяйством шефствовал Ворошилов, и охотились там военные. Я никогда прежде там не бывал и впервые туда собрался. Мы с Булганиным и Маленковым сговорились, что втроем поедем туда на охоту. Да и Сталину я сказал, что собираюсь завтра поехать на охоту. Он отвечает: „Хорошо, поезжайте. Я с Молотовым приму Риббентропа и послушаю, а потом вы приезжайте с охоты, я расскажу, каковы цели Гитлера и каков результат разговора“. Так мы и сделали, втроем в ночь уехали на охоту».... Вот они — властелины мира, хитрецы, политические комбинаторы. Понимаю, меня могут упрекнуть за то, что я обильно цитирую Хрущева. В последнее время я часто это делаю. В массовом сознании он — такой дурачок, сеятель кукурузы. Который, правда, обыграл Сталина, Берию, Маленкова и все их Политбюро, продержался на вершине власти десять лет. Честно скажу, к его «Воспоминаниям» я обратился по совету Дмитрия Орешкина. Он написал, что эти «Воспоминания» до сих пор не наши дорогу к российскому читателю и изданы в России мизерным тиражом — 3 000 экземпляров. Спасибо ему, когда я прочитал Хрущева, то убедился, что это чтиво — посильнее «Фауста» Гете, а возможно, и Солженицына. Через Хрущева (который, конечно, не знал, как дело повернется, был и остался правоверным советским бюрократом) нам открывается анатомия русской власти. Она поразительна в своем бездонном варварском примитивизме. А вот «Русский журнал» поступил достаточно честно, отметив «юбилей» в том числе и передовицей Бориса Соколова «Была ли альтернатива пакту Молотов-Риббентроп», которая началась со слов «советско-германский договор о ненападении от 23 августа послужил прологом ко Второй мировой войне», о которой Данилин написал так: «В шоке. Сказал все, что думаю (точнее 100-ую часть) Межуеву и Куркину. Еще скажу Павловскому». Тем не менее, солидаризуясь с Соколовым в оценке пакта, не соглашусь с ним в части, что альтернатива пакту была. Соколов пишет: «Если бы в 1940 году Сталин поторопился и вместо того, чтобы воевать с Финляндией, ударил бы по вермахту в тот момент, когда он только-только начал наступление во Франции, сценарий дальнейшего хода войны мог бы быть принципиально иным». Однако история, как я убеждаюсь, более инвариантна, чем кажется многим сегодня. Сталин не мог ударить по вермахту по той простой причине, что сам в это время увяз в разоблачениях заговоров — реальных и мнимых. Начать войну раньше для него — означала бы усилить потенциальных врагов в армии. Сталин на это пойти не мог. ХХ век безальтернативен и 22 июня 1941 года наступит! Пакт заключен, 22 июня наступит, 20 миллионов погибнут, и даже «Единой России» не подвластно сегодня поднять из могил их останки. И даже фантазийно нам не обойти эти даты. Воспроизводится по: http://www.liberty.ru Теги: Пакт Молотова - Риббентропа , Публикации в СМИ (журналы, газеты)