События, случавшиеся в Крыму в царствование Шагин-Гирей-хана

(Перевод с Еврейской современной рукописи сочиненной Караимом Рабби-Азарья сыном Илии).

1768 - 1783 годы.

В 1777. Году (5537. От С. М.) разнесся слух, что Шагин-Гирей-Хан прибыл в Крым, и прислал тайные письма к Визиру Абдулу Ага и его подчиненным. Князь Федоровский зимою еще, до прибытия Хана, подошел с своим войском к Перекопу; тогда Девлет-Гирей-Хан послал к нему послов, спрашивая: кто он? куда и с каким намерением идет? Федоровский принял их очень вежливо, но не дал прямого ответа. Тогда Девлет-Гирей-Хан послал к самому Шагин-Гирей-Хану, чтобы узнать его намерение и желание его приверженцев. Жители Крыма не знали ничего об этом деле; но приверженцам Шагин-Гирей-Хана все было известно, потому что они согласились отдать ему престол, о чем известили его чрез своих посланников и пригласили принять власть над ними, не говоря однако ничего о своих замыслах своим соотечественникам. Тогда Девлет-Гирей-Хан созвал своих сановников и весь простой народ (называемый Кара-Татар, то есть черные Татары) и требовал от них присяги, что останутся верными и не перейдут на сторону Шагин-Гирей Хана. Это происходило на дворе Бахчи Сарайского дворца, где объявлена была народу измена некоторых сановников, и что Хан принимает только присягу черного народа, который, не зная о новом претенденте, действительно присягнул Девлет-Гирей-Хану и обещал остаться верным своему Государю. Приверженцы Хана Кади Аскер Эфенди, сын Махмеда, Кул-Эфенди, Ширин-Мамбет-Гирей-Мурза и Ислам Мурза, зная что половина народа перешла на сторону Шагин-Гирей-Хана, очень усердно наклоняли народ к этой присяге. Между тем (в Марте месяце) Девлет-Гирей-Хан, желая ограбить Караимов, живущих в Чуфут-Кале, и монахов Успенского монастыря, взвел на них ложное подозрение, будто они нашли на земле монастырской сосуд, наполненный золотом, и приказал наполнить такой сосуд золотом и возвратить ему. Все наше Общество пришло в уныние, а жители монастырской обители были схвачены, и скованные брошены в заключение, и мучимы разными истязаниями, чтобы вынудить сознание, кто нашел этот клад. Причина такого подозрения основана была на том, что близ колодезя недалеко от нижнего фонтана, на расстояние 30 сажень от монастырской дороги, были брошены пустые старые сосуды, где и теперь еще находятся подобные сосуды в которые наливалось вино в дни празднества, когда собирался туда народ на богомолье; но сосуды эти ныне занесены песком. Один из них был выкопан из земли и сломан мальчиками, пасшими там скот. Эти обнаруженные обломки валялись, но никто не обращал на то внимания, потому что издавна можно было видеть даже целые сосуды в этом месте, как на поле так и на дороге. В несколько дней дошло это дело до Хана, который, предвидя, что не удержится иа престоле и нуждаясь в деньгах, искал придирок. Этот случай благоприятствовал его замыслам. Вскоре он прислал трех из своих высших чиновников в Чуфут-Кале. Ворота города заперлись и общество собралось в доме Караима Рабби Вениямина, бывшего тогда тоже сановником при Ханском дворе; чиновники объявили волю Хана, чтобы Караимы наполнили сказанный сосуд золотом. Сосуд этот мог вместить в себе около 100 ок воды. Мы не знали что делать; потому что если бы отдали все свое имущество, то и тогда не были бы в состоянии выплатить тысячную долю этой суммы. При такой невозможности все общество просило помилования у этих чиновников, доказывая свою невинность и невероятность этой находки в месте, отдаленном от нашей границы. Но они отвечали на наши просьбы гордо и неучтиво, грозя надеть на всех железные оковы, в случае отказа возвратить найденный нами клад. Но слава Богу, что не оставил нас без покровителей и защитииков: знаменитый наш Гахам, Ханский сановник, Вениямин Ага, предстал пред Ханом в качестве посредника и выпросил согласия его на сумму 1200 груш (род татарской монеты), которую выдало наше общество, пожертвовав всякой по своему состоянию. Монахи тоже должны были внести 1000 груш, после чего были освобождены из заточения.

Между тем Девлет-Гирей-Хан послал войско в Карасу-Базар под предводительством своего брата ………………… против Шагин-Гирей-Хана и Князя Федоровского; но, встреченный небольшим отрядом, Ханский брат принужден был возвратиться в Бахчи-сарай. Из сановников, находящихся при Девлет-Гирей-Хане одни тайно, другие явным образом перешли к Шагин-Гирей-Хану и он не был в состоянию воспрепятствовать этому. В следствие чего видя, что не удержится на престоле, Девлет-Гирей-Хан собрал своих братьев, слуг и оставшихся верными ему сановников, как-то: Манбет-Гирей-Мурзу, Измаил-Мурзу и Кази-Аскер-Эфенди, сел на нанятой карабль и оставил Крым.

Тогда Шагин-Гирей-Хан соединился с Русским войском пришедшим от Перекопа, и с согласия Императрицы Екатерины был избран в Ханы в присутствии всей Татарской знати; при своем избрании он обязался запретить чиновникам, брать самим жалованье с платящих подати и десятины и из пошлин, взимаемых прежде ими в свою пользу.

Все доходы взял он в свои руки, всякому же из них назначил определенное жалованье, избрал 12 сановников, называемых муркас, которым вверил как суд и расправу, так и администрацию Государства, и в финансовом отношении наблюдение за доходами, чтобы управители не взымали подати в свою пользу, по старому обычаю, но получали всякий по достоинству свое содержание из казны по третям, даже от Визиря отняли десятины и определили жалованье из казны, куда Хан повелел вносить все десятины, взимаемые как от податных иноверцев (то есть Греков и Армян) так и от Мусулман и Татарских вельмож. Равным образом наложил пошлину на вино 1 кефис из оки. И все доходы, пошлины, десятины и подати отдал в откуп, наложил на Евреев и Християн новую подать, непохожую на ту, которую они платили со времени как Татары завладели Крымом. Прежняя подать состояла из 88 ахча, как от Евреев, так и от Христиан, а новые переселенцы платили только 48 ахча, что продолжалось до настоящего времени. Шагин-Гирей-Хан приказал построить магазины для складки разного рода хлеба, собираемого из десятин, и казармы для регулярного войска, образованного им по образцу гвардии, к которой присмотрелся во время пребывания своего в Петербурге. Призвав 12 Государственных сановников, дал им новые предписания, которыми отнимались от них произвольный суд и расправа; свою волю поставил им за закон; потребовал от них новой набор войска, чему они не противились, в следствие чего и посланы были писцы под начальством одного Князя, описать всё народонасение по деревням, и назначили брать по одному воину с пяти домов, которые обязаны были снабдить этого воина оружием, лошадью и всеми нужными припасами. Число этих воинов составило 5000 человек.

После образования этого войска, назначил Хан начальников тысячных, сотских, пятидесятских, и десятских для обучения этих воинов по образцу Русского войска. Татары не зная и не понимая намерения своего Хана думали, что он хочет подарить этих воинов русской Царице. Возбужденные таким заблуждением, распространяли подозрительные слухи против Хана и решились сопротивляться ему и Рускому войску.

По окончании описи и набора, Хан приказал набранным воинам собраться на место именуемое Яшлов, чтобы осмотреть и удостовериться, есть ли между ними храбрые, и начать обучать их военному искуству. Проходя пред Ханом, один из воинов выступил и воскликнул громким голосом: Казнага! Казнага! то есть Домой! Домой! Тогда все, призванные к военной службе, рассыпались и разбеглись по домам, говоря, что Хан изменяет народу.

Видя, такое их возбуждение Хан присоединился к Русскому войску, присланному от Императрицы и служившему для него стражею; сначала хотел было он удержать непокорных, но они рассеялись во все стороны, и попытка эта не удалась.

Потом он послал несколько сановников и почетных людей, чтоб уговорить их быть послушными своему Хану; но они не только не слушали их слов, но даже хотели умертвить их за то, что согласились образовать из них постоянное (регулярное) войско для Хана.

Вслед за тем взбунтовалась и вся чернь, (Кара Татар) и отказалась быть послушною господам и Ханским чиновникам, и назначила из среды себя начальников тысятских сотских и т.д.

По мере распространения известия о восстании народа против правительства и помещиков, число восстающих увеличивалось. Бунтовщики разослали своих доверенных по всем деревням и городам для призыва жителей присоединиться к ним, грозя в противном случае грабежом и опустошением. Князья Татарские и старший муфти, устрашенные грозящею опасностию, присоединились к Хану и к Русскому войску. А Кара Татары, собравшись, начали грабить и убивать друг друга. Ханский Визир Абдул-Ага, не присоединился с прочими пашами к Хану, а остался в Бахчи-Сарае, надеясь успокоить междуусобную войну и примирить народ с Ханом: но мятежники не переставали рассылать посланников к пашам, находящимся в Каче, в Кабарде и в окрестностях Эчкияка, говоря: восставайте с нами против Хана, а кто не пойдет того все имущество истребится и он сам будет убит разными мучениями. Тогда восстали все жители Озен-баша и некоторых деревен и напали на дворы помещиков, вызывая их на войну, грозя сожжением их домов и убийством; не принимающих же участия в мятеже называли Мурдар, то есть скверный, некоторых из них умертвили, а в других стреляли. Мятежники, живущие около морского прибрежья, называемого Бадакчи, послали около 200 человек в Бахчи-Сарай к Ханской страже к Каймакам-Ага к Кара Азамат-Ага, возбуждая их к бунту. Все это возмущение ведено было главою Татар Лабант-Агасы, и предводителями Сеит и Лиша, которые стали в главе мятежников и, пренебрегая всеми Ханскими сановниками, намеревались истребить даже весь их род. Между тем взбунтовались поселяне деревни Абдула-Ага, и принудили даже своего господина присоединиться к ним; остальные же вельможи спаслись в Ханский дворец и заперлись в гареме. В Бахчи-сарае находился в то время отряд Русского войска, состоящий из 200 или 300 человек, который не мог присоединиться к главному отряду и принужден был остаться при почтовой станции, куда Русские купцы собрали все свое имущество и огромное количество товаров. Кара Татары решились напасть и истребить их и забрать товары; и действительно в одно утро подошли к Русским, но те, видя их многочисленность, ибо число Татар доходило до 10,000 человек, избегали стычки с ними. Татары стали стрелять в Русских, вышедших за водой, и кричать: Алла! Алла! Русские, узнав о намерении Татар напасть на них, всю ночь бодрствовали и начали ограждать себя окопами и образовали лагерь. Татары в самом деле осадили Русских и хотели вторгнутся во внутрь их лагеря с обыкновенным криком: Алла! Алла! но Русские, допустив передовых Татар войти в свой окоп, вдруг начали беспрерывную пальбу как из ружей так и из пушек. Встреченные таким огнем, Татары поколебались трупы их падали грудами, как в ограде, так и вне её. Стоящая сзади чернь, видя эту опасность, и что 200 человек отражает храбро 10,000 Татар, обратилась в бегство, а Русские между тем не переставали стрелять в них.

После этого поражения Татарские начальники Сеит, Лиша и Лабант Агасы, соединив свои отряды, собирались напасть на соединенные силы Князя Федоровского и Хана. Тогда сии последние послали к ним посольство, увещевая , чтобы возвратились домой и прекратили это возмущение, не поддерживаемое старшими, и показывая им худые последствия таких раздоров. Но они в свою очередь требовали от Русских выдачи Хана и вельмож и удаление из Крыма, говоря: что они изберут в Ханы того, кого им угодно, в противном случае готовы все погибнуть с оружием [в] руках, оставив на произвол неприятеля жен и детей.

В след за тем и Татары послали от себя к войску посланика Орду, который не успел окончить своей речи, как начали кричать по обыкновению своему Иса! Иса! и двинулись против Русских, число которых вдесятеро было менее Татар; сии последние все были всадники. Хан и Князь, будучи в опасности, двинули против них войско Катаны и Ханских телохранителей (называемые Башлытар, то есть главные), дарованных ему Русской Царицей; но, несмотря на их храбрость, они были разбиты Татарами, которые стремились против Хана и Князя; тогда приказано было стрелять по Татарам из пушек, которых было до 60, и несмотря на то, что войско Катана смешалось с Татарами, не щадя даже своих Ханские пушки истребляли и тех и других, Татары стали падать как колосья на поле, и принуждены были отступить. После этого неудачного сражения они стали убивать своих начальников, считая их причиною поражения; потом напали на приверженцев Ханских и ограбили их. Такой же участи подвергся Магзин-Хан, у которого были скрыты товары купцы и провиант; но здесь подоспели Русские из Беш-Оя, и опять полилась Татарская кровь. Жители Бахчи-сарая потеряли более 1000 человек, потому что этот город более всего был подвержен ужасам войны. Жители Чуфут-Кале были тоже в большой опасности, по причине близости к театру войны; но всемилостивейший Бог внял нашим мольбам и пощадил нас от ужасов этой кровопролитой брани. Русские дрались очень храбро, потому что у них было довольно оружия и орудий, которые они выставили со всех четырех сторон своего лагеря, огражденного телегами и укрепленного по мере средств, так что Татары не были в состоянии войти к ним. Но скоро Татары почувствовали недостаток в порохе; тогда приказано было отнимать у всякого, кто имел порох или свинец, Греки и Армяне принуждены были отдать все находящееся у них огнестрельное оружие, прислано было и к нам за порохом, в чем наши купцы не отказали. Татары опять возобновили было свои грабе-жи, но Русские не позволили им поднять головы. Жители Бахчи-Сарая оставляли город и уходили в деревни, избегая ужасов войны и опасаясь пожара; но Русский полководец запретил своим воинам грабить и жечь. Более 100 семейств Турецких переселились из Бахчи- Сарая в Чуфут-Кале.

После упомянутых неудач взбунтовались Татары против Визиря-Абдулы и отрубили ему голову, по приказанию своих предводителей Сеита и Лиша; потому что он, видя невозможность дальнейшего сопротивления, хотел помирить их с Ханом. В последствии сами Татары, убедившись, что не успеют покорить партию Хана, начали грабить его казну имущество и хлеб накопленный в магазинах по распоряжению Хана, и продавать его. Старшие нашего общества приказали своим собратиям, чтобы никто не смел покупать из этих вещей.

Турки, переселившиеся в Чуфут-Кале, устрашенные известием о победе Хана и Русского войска над бунтовщиками, стали уходить в деревни и скрываться по горам. - Окрестные жители Ширина, Керчи и Карасубазара покорились Хану; им было приказано отдать свое оружие Русским, чтобы не могли более восставать. Посланное Князем войско в окрестные деревни Судак-Кадилыг опустошило огнем и мечем дома мятежников и истребило даже их семейства, в Карасу-Базаре солдаты тоже зажгли половину города и дома всех участвовавших в возмущении, и стали там на квартирах.

Караимы, видя, что Турки спасаются из Чуфут-Кале в деревни, очень испугались о своей безопасности; назначили тогда постные дни всякий понедельник и четверг, от исполнения которых даже дети не были изъяты, читали разные молебствия согласно с обстоятельствами, чтобы Господь помиловал и избавил от несчастия сыновей Иакова. Некоторые покусились подражать Туркам и вышли из Чуфут-Кале, но большая часть осталась на месте, не желая мешаться с Турками, которые были тоже на стороне мятежников. Что касается нас, то мы, согласно с нашим положением, остались верными всегдашней системе, не вмешиваться в политические споры и повиноваться тому в чьих руках будет власть. Армяне и Греки Бахчи-Сарайские равным образом не тронулись с места; потому что они имели тайные сношения с Князем и Ханом и знали истинное положение обстоятельств. Из Чуфут-Кале вышло 2-го 3-го и 5-го числ месяца Клелев (то есть Ноябрь) около 120 семейств и отправились одни в деревню Керменчик, другие в Лаху, Узень-Баш и в Багатыр. Сами Татары присылали подводы и уговаривали оставить свой город. Большая часть народонаселения осталась на месте по прмеру Армян и Греков. На 4 день после отправления как Турок, так и Караимов в деревни, войско Русское вышло из своего укрепления и нигде не встретило противников; потому что Татары, устрашенные потерпенными поражениями, ушли с поля брани и рассеялись во все стороны. Русские прошли без всякого препятствия чрез Бахчи-Сарай, вошли в Ханский дворец, взяли оттуда Ханских жен и остатки его имущества, ограбленного Татарами, и повезли все это в стан Хана и Князя в Карасу-Базар, все же старые тяжелые и громоздкие вещи как то пшеницу, ячмень и разные снасти оставили на месте своего укрепления для облегчения похода.

Татары, не зная, что Русские оставили свой стан для того, чтобы соединиться с своим главным отрядом, Стоящим в Карасу-Базаре, думали, что они уходят пред ними, начали снимать платья с трупов и грабить упраздненный стан Русских. Между тем разнеслись различные нелепые слухи: одни рассказывали, что Султан Турецкий прислал им помощь из Константинополя морем и сушею, другие прибавляли, что уже вошли в Перекоп Турецкие Принцы и из Бутаклы пришло им войско на помощь. Эти ложные слухи сообщали друг другу; но то, что они объясняли в свою пользу, превратилось им во вред, ибо в Перекопе даже и слуху не было об ожидаемой им помощи. 20 числа месяца Клелев (т.е. Ноябрь) пристал на рыбачьем ялике в Козлов старый Хан, Селим-Гирей, имея при себе около 30 человек и двух Султанов (Принцев). Узнав об этом Татары очень обрадовались и пошли навстречу к нему все воины, стоявшие против Русских, вместе со своими начальниками, и все ополчение под начальством Сеита, Лиша и Лабнат-Агасы, в надежде что он станет в главе их и поведет против неприятеля. Но Селим-Гирей-Хан рассердился на них и укорял за совершенное ими возмущение и сопротивление Русским, говоря: что Царь Царей (т.е. Турецкий Султан) не может противустоять с успехом Русскому войску, а тем более вы совершили большое преступление, убивая вельмож и своих начальников. Он приказал, чтобы они не делали более подобных злодеяний, не убивали своих начальников, и они послушались. Они не знали цели прибытия Хана, потому что он не имел короны и не домогался престола. После нескольких дней прибыло 6 больших кораблей и несколько меньших судов, бросили якорь в бухте Цорцоне; но никто не вышел из кораблей и не сражался с Русскими.

Шагин-Гирей-Хан прибыл в Карасу-Базар с своим войском и с Русскими, из которых послал три полка грабить по всей области Судак-Кадилыг, по которой они и рассеялись. На третий день (10 месяца Тевеш, т.е. Декабрь) спустились они с вершины гор Яйлы и напали неожиданно ночью на деревню Узен-Баш, и начали стрелять; испуганные жители, оставив все свое имущество, ушли в горы. Первое нападение было совершено на большой Узен-Баш, где находилось около 60 семейств Караимов, из которых одни спаслись в горы, а другие бросились бежать дорогою ведущею в Чуфут-Кале, или потерявшись от ужаса не знали куда обратиться, и остались в деревне. Встречая друг друга, спрашивали одни своих детей, другие своих жен, о которых не знали куда делись среди этого ужаса. Грабители поймали, несколько человек из Караимов, в числе которых были женщины и дети, и мучили их разными истязаниями, требуя выдачи золота серебра и показать те домы, где находится добыча. Домы тех, у которых нашлись вещи Магзинь-Хана, были созжены. Все те, которые не принадлежали к жителям этой деревни, были отведены к начальнику и казнены смертью, за то, что оставили свои жилища и пришли искать убежища у противников Хана. Такая же участь постигла и постоянных жителей деревни, которые не успели спастись бегством.

Из большого Узен-Баша солдаты отправились в малый Узен-Баш, но там не застали уже никого, ибо все спаслись в горы, недалеко от этой деревни лежащие, они ограбили там все богатства и сожгли домы, в которых нашлось что нибудь из вещей принадлежащих Русским и Хану, добыча их, состоящая наиболее из золота, серебра и шелку, была столь велика, что для перевозки ее употребили около 200 лошадей, потому что здесь находились как богатейшие Татары из Бахчи-Сарая, так и зажиточные Караимы. Вещи же меньшего достоинства, как то бумажные платья и друг. были оставлены. Они, немедля, возвратились тем же самым путем, которым пришли, и никто не смел сопротивляться им, потому что все оробели от страха; те из деревенских жителей, которые возвратились прежде других, ограбили остальные вещи; Караимы же осмелились возвратиться из лесу только чрез 3 дни, и ли-шились всего своего имущества, цена потери одних Караимов в этих двух деревнях простиралась до 50000 левки. Когда отправившиеся в эти деревни Караимы возвратились в Чуфут-кале, то оказалось, что недостовало из них 27 душ. Посланные туда из общества люди отыскать своих собратий, нашли между убитыми.… душ Караимов, а остальные видно были отведены в плен.

Обремененное добычею войско Ханское отправилрсь в Карасу-Базар. Армяне и Арнауты, находящиеся в этом войске, выдумали против Караимов ужасную клевету, будто вышли они против Ханского войска с оружием в руках и с военными знаменами; для утверждения своей клеветы, взяли одно облачение, то есть белое покрывало употребляемое Евреями Раввинитами во время Богослужения, (а таких облачений было несколько штук между ограбленными вещами) обшили края его красным шелком, привязали к большой рукоятке и поднесли Хану и Князю, доказывая, что это есть Караимское знамя и требуя позволения истребить всех Караимов за эту измену. Но благословен Господь, он не оставил нас на жертву врагам, в то время находились там Евреи Раввиниты, которые засвидетельствовали пред Князем, что это не знамя, а облачение, употребляемое ими во время молитвы. Даже сам Хан удостоверился в истине свидетельства Евреев по словам, вышитым на этом облачении, и по подложной обшивке красным шелком, приписываемой Караимам.

Посланные из Чуфут-Кале, для отыскания погибших в упомянутом нападении на Узен-Баш, привезли их мертвые остатки; весь наш народ зарыдал, плач и стоны были всеобщие, потому что эти несчастные жертвы были люди честные и благонамеренные. Некоторые из них погибли, не оставив потомства, другие оставили малолетных сирот, а оставшиеся в живых отведены в плен, о котором из них нам плакать и сетовать? Пусть справедливый суд Господень рассудит между нами и виновниками этого несчастия! После погребения этих несчастных, все наше общество положило на себя семидневный траур. В это время находились у нас почти все жители города Козлова, бежавшие оттуда пред грозящею опасностию. Армяне же и Греки собрались в Бахчи-Сарай, где издавались тоже плач и стоны, потому что со всех сторон окружили нас смуты и опустошения гражданской войны. Татары, живущие по деревням, спасались тоже в окресности Бахчи-Сарая, в Экчияк, Качи, Алма. В деревне Алма розлили все вина, находящиеся в в погребах, сожгли бочки и виноградные заведения, и грабили кого попало на дороге, так что никто из нас не мог никуда выйти, кроме одной мельницы, потому что все деревни, дороги и горы были наполнены уходящими пред грабителями, а между тем грабили сами первого встреченного. Русские и находяшиеся при них Татарские паши послали воззвания к жителям своих городов, увещевая их, чтобы возвратились домой и оставили возмущение, если не хотят быть совершенно разорены и истреблены. Кто послушался, был пощажен; а те, которые не повиновались, были преследуемы Арнаутами в горах и в лесу Яйлы, а дома их были истреблены огнем.

Между тем Сеит, Лиша и вся шайка бунтовшиков присоединились к Селим-Гирей-Хану в Балаклаве и Авлуте и разграбили пшеницу сено и другую провизию, находящуюся в деревнях, и кормили своих лошадей пшеницею, а остальное или истребляли или брали с собою.

Селим-Гирей-Хан прислал сюда и насильно вытребовал в одну ночь дань по 1000 груш от Караимов Чуфут-Кальских и от общества Армянского и Греческого. После того прислали начальники мятежничьих шаек Сейт и Лиша и взяли с нас, что им понравилось, и все что внушил им дикий произвол.

Русские и Шагин-Гирей-Хан приближались к Бахчи-Сараю, а между тем послали преследовать скрывающихся в горах и в деревни Кеваш и Беш-Ой. Наше общество находилось в большой тревоге, опасаясь нападения и грабежа, целые ночи проводили мы в бессоннице, в молитвах и на страже у ворот города. Но в следствие действий Русских и Ханского войска почти весь Крым был очищен от мятежников, потому что они, видя свою слабость, собралися к берегам моря в Авлуту и Цорцону, в намерении спастись бегством на кораблях.

Жители же Бахчи-Сарая, видя грозящую им опасность, с приближением Ханского войска в деревню Алма, послали к Гирей-Хану письмо, в котором объявили себя его поданными и, сознаваясь виноватыми, просили пощады и помилования, и обещали беспредельное повиновение. Хан благосклонно принял их просьбу и пощадил Бахчи-Сарай. Если бы не это обстоятельство и не покорность Бахчисарайцев, то в ту же самую ночь грозила и нам опасность. Но Господ Бог внял нашим мольбам и не оставил нас беззащитных. В след за тем и другие Татары, живущие в окрестностях Бахчи-Сарая, покорились; даже Селим-Гирей-Хан, Сейт и Лиша и те, которые хотели спастись на карабли, не будучи приняты, и видя критическое свое положение, послали тоже к Хану письмо, подкрепленное печатями Селим Гирей Хана и всех начальников, признавая его своим Государем и обещая покорность.

Соединенные силы Русских и Хана прибыли между тем в деревню Качи; Русские озлобленные еще против Татар, послали преследовать их по городам и по лесам. Те места были только пощажены, которые имели квитанции от Князя Федоровского. После и другие запасались подобными свидетельствами, жалованными Князем. Из отправлявшихся искать свои семейства, возвратившиеся к своим домам нашли их в совершенном опустошении. Русское войско вытребовало от Татар сложение оружия, и объявлено было, что те, которые не возвратятся и не отдадут оружия, будут казнены смертию, а имение их истребится. Устрашенные Татары беспрекословно повиновались всем приказаниям Хана.

Однако главные возмутители не избегли наказания: указом Хана были повешены одни в Г. Кафа, другие в Тамане и в прочих городах, Шагин-Гирей-Хан был очень справедлив, и мудр, какого не было в последние времена между владетелями Крыма. Если бы он не усмирил эту междуусобную войну, мы непременно были бы ограблены Татарами. Укротив все возмущение, вошел он в Бахчи-Сарай и вступил на престол.

Но и теперь наши недоброжелатели не оставили нас в покое. Некоторые Армяне подали на нас донос к Хану, будто мы злоумышлено, а не по принуждению, дали Татарам-мятежникам пороху и свинца. Хан, не зная, что и от Греков и Армян брали порох рассердился на нас, но не говорил никому о причине своего неудовольствия. Мы тоже не знали чем мы могли заслужить его неудовольствие.

Между тем, Хан повелел собрать к себе со всех городов и деревень, платящих дань, по два человека из почетнейших, от Караимов были избраны почтенный Вениамин Ага и рабби Иосиф Ага. Никто не знал зачем они были призваны. Все сии депутаты собрались к главному паше Каймакам. Тогда спросил их Хан: как вы желаете платить подати, по изданному ли нами закону, по которому богатый платит 48 мискалов сереб; посредственно зажиточный 24, а бедный 12, или по обыкновению прежних Ханов, взимавших подати по произволу без определенного закона, избирайте которая система более удобна для вас. Все депутаты единогласно отвечали, что будут платить по воле Хана, как он заблагорассудит. Тогда Хан издал указ взимать подати по Турецкому обычаю, и в этом духе были розданы приказания всем депутатам.

Сверх того позволил Хан всякому из них предложить ему какую-нибудь просьбу или на счет состроения новой мечети, или перемены какого-нибудь из древних постановлений. Тогда всякий из депутатов предложил свой проэкт и получил утверждение Хана, Караимские депутаты ничего не просили. Несмотря на то, на третий день вышло Ханское повеление вытребовать от Караимов 18,000 мискалов пороху, с тем что если бы хотели дать мискал золота за такой же вес пороху, то не принимать, а непременно вытребовать сказанное количество пороху. Как только это притеснительное требование сделалось известным в нашем обществе, весь народ пришел в уныние; плач и рыдание были во всех семействах, но и плакать нельзя было открыто. Хан не переменял своего требованил, но не притеснял и не требовал скорой доставки; не смотря на то при самом усердном желании, в течение 10 лет нельзя бы было исполнить Ханского приказания, и даже не было бы на то достаточно имущества всего общества. Мы были в недоумении и не знали что делать; а между тем милосердый Господь сжалился над нами и смягчил сердце Хана, и он уменьшил количество требуемого пороху, и вместо 18,000 приказал дать только 1800 мискалов; потому что сановники Ханские просили за нас и представляли нашу невинность. Хан отвечал, что не требовал бы от Караимов ничего; но что он поклялся взять с них порох, и что не для своей пользы, но для исполнения клятвы должен вытребовать от них. Тогда было послано по приказанию Хана искать по всем деревням селитру и другие нужные вещи для делания пороху, - в чем Ханские сановники усердно нам помогали, - да вознаградит их Господь! Приготовив все нужное, один Турецкий ремесленник взялся делать порох, и приготовил около 100 мискалов. Между тем на третий день Бог внушил милосердие в сердце Хана, он призвал одного из своих чиновник и послал его сказать Караимам, чтобы подали счет, сколько они издержали на производство пороху, и приказал возвратить нам все издержки, прекратить дальнейшую выделку пороху и взять приготовленный уже порох; потому что он прощает нам и не желает, что бы в его царствование сделано было нам какое-нибудь притеснение.

Да возвеличит Господь его могущество! аминь.

В несколько дней случилось еще одно несчастие для Караимов; Армяне оклеветали пред Ханом двух Караимов из Козлова, и когда позволил им Хан просить от него какую-нибудь милость, то эти клеветники просили позволения убить этих Караимов, за то будто они оклеветали их пред Турками, взяли с них несколько груш (деньги), во время войны входили на Турецкие корабли, и имели с ними тайные сношения. Один из этих Караимов был схвачен в Козлове и повешен в день субботний, а другой подвергся той же участи в Бахчи-Сарае. Они погибли безвинно. Да рассудит Господь между ними и виновниками их безвинной смерти.

Это несчастное обстоятельство должно служить нам примером, как опасно и бесполезно частному человеку вмешиваться в политические дела, всякий Израильтянин более всех должен быть осторожным в своих словах и поступках, потому что так учит нас и мудрый Соломон, не нужно говорить ни о победившем, ни о побежденном; потому, что победа в руках Господа Бога, одного возвысит, другого понизит. Караимы, по незнанию этой осторожности, не всегда соблюдали должное молчание, и услышав какое-нибудь известие от Турков, говорили об этом Грекам, а из этой болтливости вышли большие несчастия.

Шагин-Гирей-Хан был Государь мудрый и дальновидный политик, он был небольшого росту, и слабого телосложения, пища его была очень скудна, он не употреблял другого мяса кроме птичьего, и то только для поддержания жизни. Часто переодевшись выходил он ночью в город, чтобы подслушать мнение народа, лично узнать его нужды и потребности. В его Ханство в Крыму царствовали тишина и согласие, бедные были предметом особенной его заботливости; он был очень доступен для каждого и принимал живейшее участие в положении бедных и никогда неотпускал их без помощи.

Два месяца спустя, после вступления Шагин-Гирей-Хана на престол, отплыли все большие карабли стоящие около Авлуты и Цорцоны, и возвратились восвояси без войны. Но вышло из этих караблей около 400 человек, которые пришли к Хану и просили принять их в подданство; Хан назначил им содержание, отправил их на жительство по ту сторону Перекопа, учредив над ними особенный надзор.

Шагин-Гирей-Хан послал собрать ученейших из мусульманских духовных (Мулла) и спросил у них 3 вопроса: 1) Должны ли повиноваться Хану, не назначенному султаном? 2) в случае прибытия Турецкого войска возможно ли им сражаться с Турками? и 3) могут ли просить помощи у Русских против Турок. Муллы дали ответ согласно с вопросами и с желанием Хана. После этого совещания, Хан начал собирать войска двоякого рода: один под названием Башлы, а другой Сайман. Последних разделил на отряды, состоящие каждый из 120 человек, и назначил особенного начальника в каждом из них. А Бешли сформировал по образцу Русского войска, переменил их костюм, и все более и более отличал их от Сайманов.

Начальниками этого отборного войска назначил людей почетных из вельмож и знатнейших Татарских фамилий. Из этого же войска сформировал артилерийский отряд (назыв. топчю), который отличался от Бешлитяр костюмом, и в колпаках имели красный знак; построил пороховой завод недалеко Бахчи-Сарая, где приготовлялся как ружейный так и пушечный порох, из артилеристов назначены были люди в этот завод. Кроме того построен литейный завод под управлением одного искусного литейщика Агличанина, которого выписал из-за границы; предоставил во всем преимущество военным, угождал им, даже не запрещал им жениться. Число войска Бешли простиралось до 12,000, а Сайманов.... Деревенские жители обложены были налогом по 170 кесеахчасы с дыма. Эта сумма отдана была на содержаяие 12 главных сановников, называемых Муркас-Агалары. В городе Кафа начали строить дворец для Хана, с целью перенести туда Ханскую резиденцию. Из Германии выписали разных ремесленников и монетчиков, построили монетный двор, на котором чеканилась разного рода, как серебрянная, так и медная монета, похожая по форме и по достоинству Русской монете, и объявлено было по всему государству, чтобы эта монета была принимаема на равне с Султанскою и Русскою без всякой разницы в курсе. Но эта Ханская воля не была в точности исполняема, не смотря на его гнев н негодование.

По прошествии многих дней опять вкралась измена в сердце вельмож Крыма. Они послали тайно послов к Багдыр-Гирей-Султану и к брату его Ах-Киоз Султану, приглашая их прийти царствовать над ними и предлагая планы для совершения этого переворота. Они доказывали, что вельможи Крыма имеют законное право возводить и низвергать Государей по своему благоусмотрению и по древнему обычаю. Но они не знали о том, что Турецкое и Русское правительство условились укротить буйство Крымских Татар и оставить престол Шагин-Гирей-Хану пожизненно, с правом назначить себе наследника. Новые возмутители не обратили на то внимания; половина народа осталась верною своему Государю, а другая изменила ему. Один Султан из деревни Керич, именем Халим-Гирей-Султан, собрал все деревенское войско, около 3000 человек, и возбуждал начальника деревни Ширин-Сеитшах-Мурзу сына Джелал-Бега, что бы соединил свое войско с ним и участвовал в нападении на Хана в назначенный день. Между тем один из соучастников этого заговора открыл Хану их замыслы; в следствие чего, Хан отправил против них своих Сайманов, но они вместо того, что бы сражатся с бунтовщиками, присоединились к ним. Узнав об этом, Шагин-Гирей Хан решился бежать в Еникале со всею свитою, и на этот конец приказал нанять карабль, потому что видел грозящую ему опасность; не теряя времени, взял собою конвой из 300 человек, забрал жен и сокровища свои и отправился на место, где приготовлен был корабль. Многие из его сановников, видя, что он собирается бежать, и предполагая, что не возвратится больше, неохотно следовали за ним и пошли только по настоянию.

В Кафе нагрузили на карабль все, что могли найти нужного, и в сопровождении 30 человек из отряда Бешли, Русского консула Петровича, Шагин-Гирей-Хан поплыл в Еникале. После бегства Хана пришли войска из деревень Керич и Ширин; но, узнав его бегство, испугались. Черный народ между тем напал на Ханские экипажи и шатры и начал грабить, стены шатров разрезали в ширину утиральников, и разделили между собою. Начальники этого восстания Халим-Гирей, Ах-Киоз Султан, прибывший из Черкесии, и Багдыр-Гирей- Султан отправились в Кафу, где наказали грабителей и отняли у них всю добычу. Если бы они не укротили хищности этих дикарей, живьем поглотили бы друг друга.

Между тем послал Сеит Шах-Бег послов ко всем Крымским вельможам, приглашая их собраться на общий совет для избрания нового Хана по общему согласию. Депутаты действительно собрались, но вместо согласия открылось между ними всеобщее разногласие. Старшие всякой деревни и общества предлагали своего кандидата и отвергали избранника другой партии, так что ровно ничего не вышло от этих совещаний, а народ между тем роптал на это междуцарствие (Анархию:); а были и такие, которые советовали просить Турецкого Султана Хамида назначить им Хана, доказывая, что это не продолжится более двух месяцев. Но большинство было того имения, чтобы послать депутацию к Богдыр-Гирей-Султану, старшему брату Шагин-Гирей-Хана, с предложением ему престола, а брата его Ах-Киоз Султана избрать Калга-Султаном; Багдыр-Гирей Султан не поверил искренности их желания и, подозревая их намерения , отвечал, что он не хочет подвергаться участи двух своих братьев: Сехаб-Гирей-Хана, который спас своим красноречием Крым, а в вознаграждение был свергнут самым бесчестным образом с престола, и Шагин Гирей-Хана ныне изгнанного.

Долго он сопротивлялся их просьбам, но посланные к нему самые почетные лица, дотоле настаивали и умоляли, что не мог отказать и присоединился к ним. Багдыр-Гирей-Султан прибыл в Крым на малых рыбачьих судах, и в сопровождении 30 воинов и 20 Черкеских вельмож, пристал к берегу в Камыш Бурун, войска же Черкеского не привез с собой, потому что такое было сделано условие с Татарами. Он остановился в окрестностях старого Крыма, и пригласил к себе вельмож Крымских; Визирем своим назначил Махмед-Агу, сына Касим-Паши, а брата своего Ах-Киоз Султана начальником, называемым Калга, после чего определил и прочих чиновников по обыкновению прежних Ханов. Завладев таким образом престолом, бунтовщики согласились послать послов к Султану и к Императрице Екатерине II, просить их согласия и признания Ханом Багдыр-Гирей Султана, которого все желают; напротив Шагин-Гирей-Хана представили как деспота, которого правление было очень тягостно. Эго открытое письмо было вручено четырем сановникам из самых почетных фамилий, на издержки этого посольства собрали 3000 груш Греческих, на Бахчи-Сарайский уезд положено было 800 груш, половину этой суммы дали Мусульмане, а другую половину взяли насильно с малочисленного нашего общества, сначала хотели, чтобы мы одни внесли всю эту сумму (800 груш). Послы, отправленные к Султану, поехали в Костантинополь и неизвестно, что случилось с ними; посланные же в Петербург, не имея свободного проезда, посидели несколько времени в Озу-Крыме и возвратились назад.

Шагин-Гирей-Хан послал посланика из Ени Кале ко всем Крымским сановникам, увещевая их, чтобы остались верными своей обязанности, не оставляли своих занятий и не слушали слов изменников, а напротив ловили и казнили их. Но все его письма не имели успеха и были осмеиваемы Татарами, которые называли все его слова пустяками, схватив двух из его Эмиссиариев, послали в Костантинополь, вместе с распространяемыми ими письмами, для показания Султану замыслов Шагин-Гирей-Хана. Но те из сановников и вельмож, которые были более дальновидны и понимали истинное положение дел, действовали двусмысленно; предвидя восстановление власти Шагин-Гирей-Хана, они писали тайно друг к другу об этом и, узнав, что Багдыр-Гирей-Хан не удержится на престоле против Шагин-Гирей-Хана, начали переходить на сторону сего последнего, который ласково принимал всех возвращающихся и давал им золото, серебро, дарил платьями лошадьми и оказывал им ласки. Императрица Екатерина II прислала ему 150,000 рублей и 48,000 войска.

Между тем, начали крейсировать по берегам Крыма большие карабли, присланные Шагин-Гирей-Ханом для препятствования выезжать из Крыма, и даже плавать между городами. Эти военные карабли принадлежали России и были снабжены оружием и войском, между ними находились и Татары, которые выходили на берег и увещевали своих соотечественников, чтобы не предпринимали воевать с своим Ханом, которого поддерживает Русская Царица, и что скоро прийдет Хан с огромным войском. Но большая часть Татар не верила этим словам, и насмехались над ними. От тех же, которые верили этому, брали печати и приводили их к присяге.

В Июле месяце пришли 4 карабля в Козлов под начальством Махмед-Шах-Бега, сына Абдула Паши, убитого в прежнем мятеже, ои вышел на берег и, созвав жителей Козлова, требовал, чтобы покорились Шагин-Гирей-Хану, молились за его здоровье и дали подписи, что признают его Ханом. В противном случае грозил бомбардированием города и разорением его. Если же покорятся, то будут наслаждаться миром и спокойствием.

Жители Козлова собрались к порту около 500 человек, один из них, собрав голос сказал: послушайте поданные Шагин-Гирей-Хана, если бы он был пророком , мы не станем его слушать и не дадим вам печатей своих; ступайте куда угодно, делайте что вам угодно, мы вас не боимся и не будем называть его Ханом, потому что наш Хан Багдыр-Гирей-Хан, и не будем служить другому Хану, кроме его. Приверженцы Шагин-Гирей-Хана отвечали: не забывайте этих слов, и, возвратившись на карабли, начали бомбардировать город. В Козловском порте стояли тогда карабли из Анатолии и из Константинополя, пришедшие за хлебом; Они получили приказание от осаждающих, чтобы оставили этот порт и что не могут возвратится сюда ранее трех недель; на что когда они не согласились, начали по ним стрелять, отрезывать канаты караблей, так что они не могли устоять против них, не имея орудий и позволения сражаться; следовательно принуждены были оставить порт. Караимы, живущие в Козлове, находились в большей опасности, как от осаждающих так и от осажденных. В суботу во время самого богослужения прибыли 4 большие карабля Руские, что увидев жители Козлова чрезвычайно устрашились, чтобы не сожгли города. Мусульмане стали плакать, сетовать за своих детей, и решились бежать из города. Начальник города Мисша-Ага запретил выходить из города; но народ собрался к нему и с плачем и воплями просил позволения спасаться бегством. Видя такое смятение, начальник города не мог отказать, и в тот же суботный день начали уходить в деревни. Тогда пришел Муша Паша в Караимскую синагогу и обьявил всему Караимскому обществу, чтобы оставили город, потому что город в опасности, и что он позволил всем выходить куда угодно. Караимы отвечали, что им нельзя нарушить суботу и что разве вечером они отправятся. Тогда сказал он им: я знаю, что в опасности вам позволено нарушать суботу, но видно, что вы приверженцы Шагин-Гирей-Хана и что вы им довольны, потому делайте как вам угодно. Карабли между тем приближались к порту, тогда некоторые из Караимов хотели выйти пешком из города, но другие отсоветовали своим собратиям, говоря: не нарушим святого дня, а Господь нас освободит от этой опасности, и слава Богу город этого дня не был бомбардирован.

Вечером начали выходить и Караимы из Козлова, и до света ни осталось никого из них в городе; одни отправились к своим собратиям в Чуфут-Кале, другие удалились в деревни, ожидая что будет с городом.

Между тем осаждающие, увидев из караблей чрез зрительные трубы, что все жители ушли из города, прекратили пальбу и прислали опять к городу увещевать, чтобы покорились и возвратились в город; но никто не послушал и все рассеялись по деревням.

В Кафу тоже прибыли военные карабли под начальством Махмед-Бега; взяли все карабли, приходящие из Анатолии и Константинополя, бомбардировали Кафу и взяли от покорившихся тайным образом подписи к Шагин-Гирей-Хану. Эти карабли стояли в этом порте до прибытия Шагин-Гирей-Хана.

Бала-Клава тоже была бомбардирована Русскими караблями, которые тоже выгнали Турецкие карабли, пришедшие за хлебом. Таким образом военные карабли крейсировали около берегов всего полуострова.

После прибытия Багдыр-Гирей-Султана собрали всех старшин короновать его и совершить присягу. Они просили Хана, чтобы не брил бороду, потому что неприлично Хану быть без бороды, на что он согласился, и все воскликнули, да здравствуем Хан! Первым делом его было дать свободу крестьянам, учредить подати по древнему обычаю, который существовал до Шагин-Гирей-Хана; визирем назначен был Махмед-Ага, сын Касим-Паши, который получил десятину из податей. Визир-Махмед-Ага и Сеит-Шах Мурза были люди очень умные; они прекратили произвольные пос-тупки Татар и запретили коснуться имущества лиц принявших сторону Шагин-Гирей-Хана, и увещевали их подождать, пока укрепится правление в руках Багдыр-Гирей-Султана.

Шагин-Гирей-Хан, не оставался между тем в бездействии: он разделил свое войско на две армии и взяв с собою лучших офицеров и молодых чиновников, сел на карабли и отправился из Ени-Кале Азовским морем в Узу-Кири, а остальное войско вместе со старыми начальниками оставил в Керчи; жен же своих посадил на карабль, чтобы были готовы отправиться в Кафу в назначенный день, оставив при них Махмед-Бега сына Сеит Хамиль Бега. Прибыв в Озу-Кирим, Шагин-Гирей-Хан послал послов в Петербуг просить содействия Русского правительства, которое в ничем ему не отказало. В Крыму между тем пустили слух, что он, не будучи в состоянии устоять, ушел в Петербург. В Козлове объявил это Мирза-Ага (бывший адъютантом Шагин-Гирей-Хана, а ныне назначенный начальником Козлова) и для большей радости приказал стрелять из пушек. Благоразумные люди не верили этому и знали, что эта молва пущена с умыслом, в чем скоро удостоверились, узнав, что Русская Царица дает помощь Шагин-Гирей-Хану, и что он уговорился с комендантом Ени-Кале обмануть Татар, будто он находится близ Керчи. Кроме того он был в дружеских отношениях с Халим-Гирей-Султаном, главою мятежа, который изменял своим соучастникам и хотел передать их в руки Шагин-Гирей-Хана. Он употребил на это следующую уловку; всякую неделю писывал письма, в которых советовал: не верьте словам и хитростям Шагин-Гирей-Хана, потому что он не имеет никакого содействия ни от Русской Царицы, ни от Султана, делайте как вам за благорассудится, потому что вы имеете право низвергать и восстановлять Ханов; не бойтесь караблей, крейсирующих около Крыма, они наняты за деньги и нет на них Русского войска, но люди наемные и праздные, и что он не в силах ничего вам сделать, подобными словами он обманывал своих соучастников, которые не зная о его измене, доносили ему откровенно все свои планы и надежды и думали, что все это исполнится. Но Богу угодно было дать другой оборот этому делу, внушить Императрице Екатерине II и ее министрам покровительствовать Шагин-Гирей-Хана и содействововать всеми возможными средствами для восстановления его на престоле. Она прислала ему, как мы выше сказали 48,000 войска хорошо вооруженного и деньги, как на содержание этого войска, так 150,000 руб. на издержки самого Хана. Эго войско привел в Озу-Кирим Князь Потемкин против Казу-Кермену, и отдав их в непосредственное распоряжение Шагин-Гирей-Хана сам возвратился в Петербург. Так подкрепленный Хан решился вступить в Крым с целою армиею.

Окрестные жители Перекопа и начальники войска, называемого Бешли, узнав о приближении Хана, отправились к нему и обьявили свою покорность и раскаяние, извиняясь тем, что простой народ неучастен в измене и в восстании против него. Хан очень ласково принял их, дал им разные подарки, и присоединив их к своему войску двинулся вперед, а между тем разослал своих эмисариев с открытыми листами ко всем областям, остерегая чтобы не выходили на войну, и если не хотят пострадать, то пусть сидят на месте и не слушают мятежников, возмутившихся против своего Хана. Эти проклямации распространялись по всему Крыму.

Багдыр-Гирей-Султан и его приверженцы, узнав о приближении Шагин-Гирей-Хана с столь огромным войском, очень встревожились; однако послали Ханского брата Арслан- Гирей-Султана, называемого Аккиоз, в Перекопскую крепость запереть вороты Крыма, и воспрепятствовать неприятелю вторгнуться в полуостров. Кроме того собрали 3000 войска и разослали повсюду созывать народ к всеобщему ополчению и к присяге, что не перейдут на сторону Шагин-Гирей-Хана. В Бахчи-Сарай присланы были письма созывающие мусульман на войну и требующие от них присяги. Бахчи-Сарайские жители были в самом затруднительном положении, потому что они прежде послали письма к Шагин-Гирей-Хану, изъявляя ему свою верность и покорность подписью и приложением печати почетнейших из них. Не знали теперь, что им делать, они собраны были в Ханскую мечеть и принуждены совершить ложную присягу Багдыр-Гирей-Султану и приготовиться к войне против Шагин-Гирей-Хана, которого они были приверженцами. Каждый из них приготовил лошадь и вооружение; уповая, на что это не поведет ни к чему, медлили и не выходили в поле.

Арслан-Гирей-Султан, брат Багдыр-Гирей-Султана отправился в Перекоп, запер ворота и не позволял никому ни входить ни выходить. Шагин-Гирей-Хан прислал к нему послов будто от Русского войска, требуя свободного прохода в Ени-Кале для смены гарнизона там стоящего, и ежегодно сменяемого. Арслан-Гирей-Султан отказал на отрез Русским, говоря, что обыкновенная их дорога идет около Генического озера и Арабатской стрелки, и что не отворит им ворот, и не позволить вступить на полуостров по этому пути. Послы возвратились к Хану, который, услышав отказ Арслан-Гирей-Султана, смеялся и шутил над его самонадеянностию, и вторично послал к нему с теми же самыми предложениями, но без успеха.

Тогда на завтрашний день до рассвета разделил свою армию на три колонны: в крыльях поставил Русских, а в центре Татар, и в таком порядке подступили со стороны Сиваша к укреплениям. Что увидев войско оставило Арслан-Гирей-Султана, и одни перешли к Шагин-Гирей-Хану, а другие обратились в бегство и возвратились по домам. Арслан-Гирей-Хан оставленный всеми, принужден был обратиться в бегство и возвратиться к своему брату.

Шагин-Гирей-Хан, видя что все возвратились к нему, кроме жителей Ширина, Цунгера и Керчи, и что имеет в своем распоряжении много войска, разделил его на отряды, одну часть послал на границу Русскую к тем укреплениям, где они прежде стояли, другую в Тамань и Аду, а один полк оставил в Перекопе, и таким образом завладел всеии укреплениями Перекопа и не позволил никому входить и выходить.

Мятежники между тем, видя грозящую им опасиость, собрались к Хамил-Гирей-Султану, живущему в Керчи, соединились вместе с войском Багдыр-Гирей-Султана и с Арслан-Гирей-Ханом, который возвратился из Перекопа, и после общего совета решились сопротивляться Шагин-Гирей-Хану до последней капли крови. Багдыр-Гирей-Султан (старый), отец Гирей-Султана, претендента на Ханский престол, был болен, он поехал в Кек Тобя с некоторыми из своих приверженцев. Черкесы, прибывшие с ним с Кавказа, присоединились к Арслан-Гирей-Султану и его партии, и видя невозможность устоять против Шагин-Гирей-Хана, возобновили взаимные уверения в непоколебимом постоянстве для продолжения своего предприятия, и вторично присягнули жертвовать женами, детьми, имуществом и жизнию. Они говорили; если погибнем будем Шагид, а если победим будем Джази, потому во всяком случае нечего бояться смерти.

В след за тем начали они насильно заставлять живущих в окрестных деревнях Керчи выйти с ними на войну, и грозили, что если кто не примет их стороны, отрежут ему уши, нос и повесят, а все имущество будет разграблено. Положение жителей Крыма этой эпохи было самое плачевное.

Услышав Шагин-Гирей-Хан о постановлении жителей Керчи, Ширина и Чонгара, разделил свое войско на три отряда и послал их обступить эти возмутившиеся области. На пути к Чонгару настигнули множество возов с добычею под конвоем отряда, состоящего из 500 человек, - и напали на них. Мятежники были разбиты на голову и добыча их впала в руки победителей, которые преследуя своих противников напали на их дома, сожгли их, перебили детей мужеска пола, а над женами и дочерьми допускали разные насильства и неистовства; увидев это поражение, Чонгарцы сложили оружие и возвратились по домам, их примеру последовали и другие устрашенные могуществом Ханского войска и изъявили свою покорность Шагин-Гирей-Хану, который прибыл в Катырша-Сарай и оттуда послал новые отряды, состоящие из Русского войска и из Татар под начальством Батыр-Мурзы в окрестрости Керчи и Ширины, приказав поймать мятежных начальников и Султанов, ограбить их имения и их самых доставить ему живых.

Сеит-Шах, предвидев грозящую ему опасность, просил Якуб-Агу и Русского начальника пощадить его и не предать в руки Хана. Татары находящиеся при Старом Багдыр Гирей-Сул-тане, оставивши его, возвратились по домам.

Махмед-Ага, Ханский визирь, отвел старшего Багдыр Гирей-Султана в Кек-Тобя, возвратился оттуда в Бахчисарай, и оставался там около трех дней. Между тем Шагин Гирей-Хан написал к нему письмо, прощая ему вину и призывая к себе в Карасу базар его и всех бывших при старом Багдыр-Гирей-Султане.

Посланные в окрестности Керчи поймали вельмож прибывших из Черкесии и, не делая им никакого бечестия, привели к Хану; кроме Халим-Гирей-Султана, которого доставили закованного в цепи и связанного веревками.

Возвратив таким образом себе престол и взяв правление в свои руки, Шагин-Гирей-Хан хотел казнить всех изменников и бунтовщиков по закону, обычаю и по учению корана.

Для этого собрал всех старших и судей из каждого города в Катырша-Сарай и в Карасу-Базар и нарядил следствие для обнаружения: кто именно принадлежал этому мятежу, по чьему приказанию взялись за оружие, и кто дал столь противузаконный совет послать в Константинополь письма исполненные клеветы и обвиняющие его пред Султаном. Число собравшихся Татарских старшин было очень велико, их вывели в поле в Карасу-Базаре, где Шагин-Гирей-Хан лично спросил их: что я вам сделал худого, чем я вас обидел, что вы три раза сряду изменили мне? укажите мне виновников этих возмущений и сами определите наказание. Тогда простой народ отвечал: мы непричастны в этом преступлении и не виноваты в этих смятениях, как прежде так и теперь, старшины были всегда зачинщиками в этом преступлении, а мы не в состоянии делать тебе зло; вот такой-то начальник, такой-то паша сделали заговор и бунт, а потом прислали к нам приказание присоединиться к ним, если же не восстанем, то грозили грабежем и убийствами, мы принуждены были идти, но главными зачинщиками были наши старшины, и здесь поименовали их всех. Тогда спросил Хан у Муфти Эфенди и Казаскер-Эфенди, как судить этих изменников и каким родом смерти казнить их по обычаям и законам Татарским. Сии последние решили, что сам народ, которого они совратили с истинного пути и принудили восстать против Государя, должен казнить их, забросав камнями. Тут же схватили обвиненных и весь народ, бросившись на них, избил до смерти десять человек из самих важных сановников и несколько человек судей, тела их разбросанные оставались на поле 3 дня. После вывели Халим Гирей-Султана, начальника бунта, и предав суду, казнили такою же постыдною смертию, а тело его погребли в Карасу-базаре.

Селим-Шах Мурза вместе с братом и двумя сановниками были закованы в цепи и отправлены в заточение в Чуфут-Кале; но на пути близ города Шейт Шах-Мурза скончался скоропостижно, тело его погребли под горой, трех остальных заключили в тюрму в доме Аарона-Кочеша-Бальбуша, где они оставались 3 месяца. Никто незнал причины этого особенного против них гнева; но впоследствии оказалось, что эти сановники заключили тайный договор с Русскими передать Крым в их подданство с тем условием, чтобы сии последние не содействовали воцарению у них Чингисовой Фамилии. - Русский Князь (Потемкин) просил Шагин-Гирей-хана освободить их. Тогда повезли их в цепях в Карасу Базар, за что генерал рассердился на провожавших их и тотчас приказал освободить, обрить бороды, переменить платья и назначить для них ежедневное содержание.

Равным образом были уволены старый Багдыр-Гирей-Султан и сын его Ак-Киоз-Арслан Султан вместе с их слугами, всем им было назначено тоже содержание на 43 дня. По истечении этих дней посадили их на Русские судна с целью отправить в Абхазию на Кавказ, чем они были очень довольны, Татары же полагали, что выслали их на родину, будто опасаясь их пребывания в Крыму, они не знали, что их повезли в Россию в плен.

После окончания этого бунта, Греки и Армяне, называемые Рая и платящие дань Хану послали прошение Императрице Екатерине II и к ее министрам, умоляя освободить их из под власти Татар, которые притесняют их всякий день и готовы погубить их, опасаясь сего просили позволения у Руского правительства переселиться в Россию единоверную с ними. Они решились на этот поступок по двум причинам: 1) что их епископ, называеиый Арбем уговорил их оставить Крым и взялся переселить их в Россию, потому что прежние Ханы насильно взяли с него 3000 червонцев. 2) что Греки и Армяне соединившись с Русским войском, грабили и убивали Мусулман и издевались над их религиею, и по тому с восстановлением мира и порядка они боялись, чтобы Татары не отмстили им за претерпенные от них гонения во время войны. Крымские сановники не знали ничего об этом деле, пока не пришла бумага от Императрицы с согласием на их просьбу. Тогда собрались Татарские вельможи к Хану и стали представлять ему всю невыгоду от освобождения тех, которые от незапамятных времен были им подвластны, и что почти все они занимаются ремеслами, и за отпущением их страна совершенно лишится ремесленников.

Хан обещал им испросить согласия Императрицы оставить Греков и Армян на месте. И в самом деле был отправлен посланник, потому что Хан не хотел, чтобы подозревали его соучастником дела; но никто не знает, какое поручение дано было этому посланнику. Между тем Греки и Армяне, живущие по деревням, бедные и занимающиеся ремеслом, не хотели переселяться в другую страну, потому что многие из них имели огороды, сады и поля, доставляющие им доходы; все они собрались к Хану и просили не отпускать их и говорили, что желают остаться его подданными. Хан не мог помочь им, потому что издан был уже указ Императрицы, который не может быть переменен. Князь Суворов призвал духовных и богатейших из Греков и Армян и укорял их за то, что писали к Царице, чтобы спасла их от Татар, а теперь не хотят оставить Крыма; Он уверял их, что самые худые последствия выйдут для них, если не переселятся из Крыма, потому что скоро прийдет Турецкое войско, которое истребит их, Русское войско не будет в то время защищать их. Избирайте теперь, говорил им, дорогу, которая вам нравится. Положение их было самое затруднительное, они просили у Князя, чтобы поселили их по крайней мере на хорошей земле и чтобы позволено им было носить там Крымское платье, на что Князь согласился, лишь бы выслать их из Крыма; кроме того выдано им было по одному рублю серебром на душу и подводы для их семейств.

Мы Караимы очень опасались, не зная, что может случится. Доброжелательные нам Греки и Армяне говорили, будто слышали, что коль скоро они выйдут из Крыма, то и мы будем изгнаны отсюда, и что предстоит великая война. Это известие причинило нам большой страх, мы молились Господу Богу, и он пощадил нас своим милосердием.

Князь Суворов посылал между тем Русское войско и подводы по городам и селам для поспешествования выезду переселенцев. Они распродали всю свою посуду, платье и хлеб за самую низкую цену, и начали выезжать; число обоего пола вообще доходило до 50,000 душ. Они отправлены были различными дорогами, чтобы не стесняли друг друга, потому что шли со своими стадами и всем имуществом. Проход их продолжался от Июня до Ноября месяца 1778 года. Кроме Караимов и Евреев, живущих в Карасу-Базаре, не осталось в целом Крыме Рая (то есть иностранца подданого Татар из Греков). Благословен Господь, что обратил на нас благосклонность Хана и его сановников, которые представили своему Государю, что прежние доносы против Караимов была чистая ложь и клевета, в чем убедившись, Хан сказал, что нет подданных вернейших, как Караимы.

Хан поручил чеканный монетный двор управлению Караимов и оказал нам большее доверие и благосклонное попечение. Вениамин-Ага, ханский сановник, пользовался самым почетным именем в целом Крыму.

Между тем настал в Крыму голод, - так что ока муки продовалось по 300 груш. В 12 день месяца Тевет, то есть Декабря, упал большой снег в целом полуострове и покрыл землю почти на аршин, а в лесных местах высота снега доходила даже до полутора аршина, все воды и пруды замерзли, мельницы остановились и оказался большой недостаток в муке. Россия снабдила Крым мукою. Общество наше оказало большое пособие своим бедным, терпевшим во время этого голода, снег в эту зиму продолжался около 76 дней.

В это время место пребывание Хана было в Кафе.

В шесть месяцев после переселения Греков из Крыма, пришло известие из России и Константинополя о заключении мира между Турциею и Россиею. Присланы были письма к Хану и к его сановникам с этим известием, а к генералу Суворову пришло приказание оставить Крым. Это известие о мире обрадавало всех, потому что скоро стали приходить в Крым карабли из Анатолии, из Румелии с хлебом, мукой и овощами, от чего понизилась цена на все предметы съестных припасов. Весной почти до Троицы не было дождя, от чего потерпели хлебные растения.

Получив письма о заключении мира между упомянутыми державами, Шагин-Гирей-Хан собрал всех, как светских, так и духовных сановников, и советовал им послать к Султану Хамид прошение об утверждении его (Шагин-Гирей-Хана) Крымским Ханом, представляя Султану что он лучший из целой ханской фамилии и оказал им большие милости, спас во время голода от смерти, а на войне от меча, и что он находится в дружеских отношениях с Русскою Императрицею. Сверх того, советовал послать письма в Петербург в таком же роде. Все его представления были приняты. (Здесь в рукописи оставлено порожнее поле около 20 строк, видно для того, чтобы показать следствие этого посольства).

В Июле отправился я в Русскую землю, где случилось мне видеть в самом плачевном состоянии Греков и Армян переселенных из Крыма. Они стали биваком на поле , без крова и пристанища, потому что генерал Суворов не дал им той земли, которую они просили, за что хотели они возвратиться в Крым. Между тем от непогод, перемены климата и нездоровой воды появилась между ними смертность, которая истребила 12,000 душ. Тогда послали они послов к Императрице с прошением, чтобы позволила им возвратиться в Крым или переселила их в Ростов близ Азовского моря. До возвращения их послов генерал основал для них город (Мариуполь:) и принудил их поселиться там, те, которые не хотели поселиться здесь и не строили домов, жили на поле в телегах. Греки послали послов просить переселить их в Самарскую губернию, славящуюся лесами и хорошими пастбищами.

(Здесь опять оставлено у повествователя порожнее место).

После этих событий Шагин-Гирей-Хан собрал всех своих сановников и объявил им, что он отрекается от Ханского престола. Идите говорил им, избирайте себе в Ханы кого вам угодно, потому что я не хочу управлять вами, вы столько раз заплатили мне за добро злом, да рассудит Бог между нами! - смотрите только не делать зла тем, которые были моими верными слугами. Он разослал письма по всем городам, объявляя о своем отречении. Одно только просил у своих подданных, чтобы дали ему кусок земли в собственность, где бы он мог поселиться и жить между ними частным гражданином; - в случае же если бы не хотели, чтобы он жил между ними, то пусть дадут позволение идти свободно куда ему заблагорасудится. Когда это известие разошлось по всем деревням, весь народ собрался к Хану и стал просить и умолять его, чтобы не оставлял их; но он упорно стоял при своем намерении.

Сановники между тем, стояли пред Князем, и говорили тайно своим друзьям, что мы не имеем уже Хана, и что переданы в [130] подданство России; но не открыли им истинного положения дела, состоящего в том что начальники Татарские, будучи в заключении, по приказанию Хана заключили тайный договор с русским правительством, войти в поданство России и присоединить к ней Крым с тем условием, чтобы Россия не допускала к престолу не только Шагин-Гирей-Хана, но никого из рода Чингис-Хана.

В следствие этого договора сановники сии были освобождены Князем из тюрьмы, как мы выше упомянули. После чего Князь собрал по два почетнейших человека из всякой деревни, чтобы посоветоваться с ними и объявить им их будущую судьбу. Он Теги: Крым. История вхождения в Российскую Империю, Русско-турецкая война 1768-1774г., Документы личного происхождения