Переписка Ивана Грозного с Василием Грязным

1574 г.

Письмо царя Ивана IV Васильевича Грозного думному дворянину Василию Григорьевичу Грязному

От царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии Василью Григорьевичю Грязному Ильину. Что писал еси, что по грехом взяли тебя в полон, - ино было Васюшка, без путя середи крымских улусов не заезжати: а уж заехано - ино было не по объезному спати: ты чаял, что в объезд приехал с собаками за заицы - ажно крымцы самого тебя в торок ввязали. Али ты чаял, что таково ж в Крыму, как у меня стоячи за кушеньем шутити? Крымцы так не спят, как вы, да вас дрочон, умеют ловити да так не говорят, дошедши до чюжей земли, да пора домов. Только б таковы крымцы были, как вы жонки - ино было и за реку не бывать, не токмо что к Москве. А что сказываешься великой человек - ино что по грехом моим учинилось (и нам того как утаити?), что отца нашего и наши князи и бояре нам учали изменяти, и мы вас, страдников, приближали, хотячи от вас службы и правды. А помянул бы ти свое величество и отца своего в Олексине - ино таковы и в станицах езживали, а ты в станице у Пенинского был мало что не в охотниках с собаками[8], и прежние твои были у ростовских владык служили. И мы того не запираемся, что ты у нас в приближении был. И мы для приближенья твоего тысячи две рублев дадим, а доселева такие по пятидесят рублев бывали; а ста тысяч опричь государей ни на ком окупу не емлют, а опричь государей таких окупов ни на ком не дают. А коли б ты сказывался молодой человек - ино б на тебе Дивея не просили. А Дивея сказывает царь, что он молодой человек, а ста тысячь рублев не хочет на тебе мимо Дивея: Дивеи ему ста тысяч рублей лутчи, а за сына за Дивеева дочь свою дал, а ногайской князь и мурзы ему все братья; у Дивея и своих таких полно было, как ты, Вася. Оприч было князя Семена Пункова не на кого менять Дивея; ано и князя Михаила Васильевича Глинского нечто для присвоенья меняти было; а то в нынешнее время неково на Дивея меняти. Тебе, вышедчи ис полону, столко не привесть татар ни поимать, сколко Дивей кристьян пленит. И тебя, ведь, на Дивея выменити не для кристьянства - на кристьянство: ты один свободен будешь, да приехав по своему увечью лежать станешь, а Дивей приехав учнет воевати да несколко сот кристьян лутчи тебя пленит. Что в том будет прибыток? Коли еси сулил мену не по себе и писал и что не в меру, и то как дати? То кристьянству не пособити - разорить кристьянство, что неподобною мерою зделать. А что будет по твоей мере мена или окуп и мы тебя пожалуем. А будет станешь за гордость на кристьянство - ино Христос тебе противник.

1576 г.

Первое письмо думного дворянина Василия Григорьевича Грязного царю Ивану IV Васильевичу Грозному из крымского плена

Государю царю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии бедной холоп твой полоняник Васюк Грязной плачетца. Писал еси, государь ко мне, холопу своему, кое было мне бес путя середи крымских улусов не заезжати, а заехано - ино было не по объездному спати; да яз же, деи, чаял, что в объезде с собаками гоняти за заицы, ажно меня самово в торока как заица ввязали; да також, деи, яз чаял каково за кушеньем стоячи у тебя, государя, шутити; да яз же, деи, говорил, кое, деи пора моя. Да в твоеи ж государеве грамоте писано, что яз за себя Дивея сулил, а сам ся сказывал великим человеком, и мне б памятовать свое величество. И яз, холоп твои, ходил по твоему государеву наказу, велено мне, государь, было и на Миюс ходити и на Молочные Воды языков добывати, которые бы ведали царево умышленье, кое бы тебе, государю, безвестну не быти, толко вестей не будет ни от которых посылок. И мне было, холопу твоему, посылати неково; а ково ни пошлю, и тот не доедет да воротитца, да приехав солжет: где ни увидит какой зверь, да приехав скажет - "люди". И мне было, холопу твоему, как с ложною вестью к тебе, ко государю, посылати, а солгав да к тебе, ко государю, мне было, холопу твоему, с чем появитца? А того слова не говаривал, кое пора, деи, моя; а которые говорили, те и бегали с Молочных Вод, да потеряв государево дело, да опять воротились. А толко б яз, холоп твои, по объездному спал, ино было, государь, до Молочных Вод не доити; да и назад уж был сходил, уж был того дни на Кмолшу на стан, коего дни меня, холопа твоего, взяли татареве, а подстерегли тут таки, государь: моя ж была. Да послал Василья Олександрова с товарыщи сторожей гоняти, а яз стал в долу с полком, а Василью приказал "Любо, реку, учнут тебя гоняти, и ты, реку, к нам побежи". И как Василей учал гоняти сторожей - ино Василья встретили татарове да почали гоняти. И Василей побежал мимо меня, и яз, холоп твой, и молыл Василью так: "Пора напустить?" и, кинувшись встречю, Василья отнял, надеючись на полк, да сцепился с мужиком. А полк весь побежал, и рук не подняли. Да чтоб, милостивый государь, от многих людей - ино толко было двесте восемьдесят человек татар и с мурзами, от больших людеи на Карачекре отбились да еще у них побили и поранили многих. А тут и рук не подняли, а было сто пятнадцать ручниц, а меня, холопа твоего, выдали. И меня, холопа твоего, взяли нолны з двемя седлы защитясь, уж мертвого взяли; да заец, государь, не укусит ни одное собаки, а яз, холоп твои, над собою укусил шти человек до смерти, а двадцать да дву ранил; и тех, государь, и ко царю принесли вместе со мною. А в Крыме что было твоих государевых собак изменников, и Божиим милосердьем за твоим государевым счастием, яз, холоп твои, всех перекусал же, все вдруг перепропали, одна собака остался - Кудеяр, и тот по моим грехом маленко свернулся, а впред начаюс на милость Божию, толк Бог грехов не помянет, и того ту не будет же. А коли меня, холопа твоего, ко царю принесла только чють жива, о чем меня царь спрашивал, и яз что говорил лежа перед царем, и яз, холоп твой, написав да х тебе, ко государю, послал с Офанасьем, а иные речи Офанасей сам да и все слышели, а Нагай толмачил, твои государев толмачь. А шутил яз, холоп твой, у тебя, государя, за столом тешил тебя, государя, - а ныне и умираю за Бога да за тебя ж, государя, да за твои царевичи, за своих государеи. И за тех изменников царь хотел казнити. Да ещо Бог дал на свет маленко зрети да твое государево имя слышети, да опять царь разгодал, да молыл: "Тот, деи, свое чинит, своему государю служит", да меня, холопа твоего, отослал в Манкуп город, да велел крепити да мало велел ести давати; толко б не твоя государьская милость застала душу в теле - ино было з голоду и с наготы умерети. А нынече молю Бога за твое государево здоровье и за твои царевичи, за свои государи; да ещо хочю у владыки Христа нашего Бога, чтоб шутить за столом у тебя, государя, да не ведаю, мне за мое окаянство видат ли то: аще не Бог да не ты поможешь - ино некому. Да в твоей ж государеве грамоте написано, кое ты пожалуешь выменишь мене, холопа своего, и мне, приехав к Москве да по своему увечью лежать, - ино мы, холопи, Бога молим, чтобы нам за Бога и за тебя, государя, и за твои царевичи, а за наши государи, голова положити: то наша надежа и от Бога без греха, а ныне в чом Бог да ты, государь, поставишь. А яз, холоп твой, не у браги увечья добыл ни с печи убился, да в чом Бог да ты, государь, поставишь. А величество, государь, што мне памятоват? - Не твоя б государскоя милость, и яз бы што за человек? Ты, государь, аки Бог - и мала и велика чинишь. И царю есми сказывал: "Яз молодой человек". А Дивея, государь, яз за себя не суливал, хотя б и по моей мене была мена, и яз бы так молвил: кое даст государь, за меня мену, то, государь, в Божие воле да в твоей государеве. А писал, государь, яз холоп твой, о Дивее того для, чтобы тебе, государю, известно было царево умышление, при послах; и он мурзу прислал да велел был мне, холопу твоему, писати и приказывати о чем ум весть не подъимет, а про Дивея молвил: "Велел, деи, был царь тебе о Дивее писати; а ныне Дивей царю не нужен: у Дивея, деи, три сыны и меншои Дивей лутчи - вот, деи, послы их знают". И яз, холоп твой, говорил сколко Бог вразумил: милостивый государь, спроси послов, как ся что деяло, а Нагай толмачил. Да как, государь, отпустя послов, а меня, холопа твоего, велел повести в село в то ж, где яз тогда сидел, да как против царева двора, и царь выслал Зелдала-агу с саблею да и с чернилы и з бумагою да говорил тогды так: "Пиши, деи, о Дивее: царь велел тебе говорити: Толко, деи, не станешь писать, и тебе, деи, уж же быти кажнену; то, деи, уже ты меж нас ссору чинишь; а толко, деи, напишешь, а брат, деи, нашь, а вашь государь, так учинит, Дивея нам даст, а тебя к себе возмет - ино, деи, меж нас и доброе дело сстанетца". И яз, холоп твой, о том плакал и бил челом и под саблю ложился, а говорил: "Коли царю надобен Дивей, и царь о нем о чом сам не пишет? А мне как холопу писати ко государю о таком великом деле: яз волоса Дивеева не стоен". И он, государь, опять ко царю ходил да вышедши молвил так: "Царь, деи, тебе велел говорити: Не станешь писати, и тебе уж жо быти кажнену. И ты, деи, которое любишь: то ли, кое уж жо умерети, или то, кое меж нас будет доброе дело? А мне, деи, о том писати сором потому, кое ево у меня ис полку взяли; яз, деи, потому перед послы не велел о том говорити". И толко б не было такова слова, и яз бы не дерзнул так писати для своеи головы, хотя б и умерети. А то, государь, яз, холоп твои, писал для того, кое бы тебе, государю, было известно царево умышление, а не для того, кое бы ты, государь, дал за меня Дивея; хоти б, государь, яз, холоп твой, сам того не разумел, и яз то помню: которые из Литвы сулили за себе мену, ино каково с им сставало. А о своей голове яз, холоп твои, тебе государю, бил челом, чтобы ты государь, милость показал, промыслил моею бедною головою, как тебе, государю, Бог известит для кристьянские веры, а не для того, кое бы за мене Дивея дал. Да ко мне ж, холопу твоему, писано: толко стану на кристьянство за гордость - ино мне Христос противник. Ино мне, холопу твоему, то ли видети, кое от тебя, от государя, писано жестоко и милостиво да так учинить: ино дана душа Богу да тебе, государю, да твоим царевичам, а нашим государем, а буди воля Божия да твоя государева отныне и до века, да и сподобил бы Бог умерети за вас, государей. Да ещо вдунул душу Бог в мертвеное тело, ино бы, государь, и на конец показати прямая службишко. Да покажи милость бедному своему полонянику и богомольцу, пришли милостыню, не дай умерети з голоду, а хлеб дорог - по три тысячи батман30 - да и не добудут купити, а животина вымерла и лошади повымерли и мертвова ести не добудут. А сижю в пустом городе в кадомах - выработат нельзя и не у кого. А твое государево жалованье - и яз долг платил, а иное кое чего для отдал добра для. А царь мало кормит; а взять, государь, есть кому, а кормит некому; толко б не твоя государева милость, ино умерети з голоду и с наготы. А тогды потому, милостивый государь, писмо писано неисправно: яз был тогды при смерти, а не писать яз, холоп твой, не смел такова слова. А в милости и во всем ты, государь, волен: яз ведь, холоп твой, телом ныне в Крыму у крымского царя сижю, а душею у Бога да у тебя, государя, и мне что слыша, как тово не писати? А в том волен Бог да ты, государь: делаешь так, как годно Богу да тебе, государю. А ныне вести х тебе, ко государю, потому не писал - скажет тебе, государю, Иван Мясоедов; а преж того есми послал к тебе, ко государю, две грамоты сего лета о Вознесеньеве дни, а третюю грамоту - о Покрове. А вперед, государь, надеюс на милость Божию, кое ты государь, безвестен не будешь, хотя мне и умерети за Бога да за, тебя, государя, и за твоих царевичеи. И мне то не страшит, а страшно мне твоя государева опала. И яз, холоп твой, о том тебе, государю, плачюсь, чтоб ты милость показал свой царской сыск учинил то ся как деяло и чего для: хоти мне, холопу, и умерети случитца, ино бы тебе, государю, известно было в правду.

1576 г.

Второе письмо думного дворянина Василия Григорьевича Грязного царю Ивану IV Васильевичу Грозному из крымского плена

Государю царю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии холоп твои бедной полоняник Васюк Грязной челом бьет. Присылал, государь, ко мне, холопу твоему, царь чеуша Крылова, и чеушь, государь, мне говорил: "Царь, да, велел сказати: Яз, деи, не посылаю к брату своему своего гонца да толмача великого князя, а гонца, деи, великого князя, здеся оставливаю, потому, кое князь велики моево татарина Шигая оставил. А хочет послать з добром: хочет, деи, з братом своим помиритца". И яз, холоп твой, говорил так: "Дасподи, государи здоровы были на многие лета, а междю б их, государей, была любовь и братство. Мы, холопи, о том Бога молим". И он молыл так: "Царь, деи, был и хотел отпустити Ивана, ино, деи, те били челом о том, которых царь посылает своих, штоб царь не отпущал Ивана, блюдась того, что вашь государь засаживает у себя. А царь, деи, всех отпущает - и послов и гонцов". И яз, холоп твой, говорил: "То, реку, ведает Бог да государи, межю собою как хотят, так делают, а нам бы, их холопем, видеть такое б меж их, государей, любовь и братство". И он говорил так: "Царь тебя велел спросити: Ты, деи, коли жил у своего государя, и тогды слыхал у государя, на чем брат нашь хотел помиритца со мною?". И яз, холоп твой, говорил: "Коли, реку, яз и у государя был, и яз, реку, и тогды не ведал ничего, а ныне, реку, сижю у царя в полону уж три годы в кадамах - вовсе уже в Манкупе два года - и мне, реку, почему ведати государево умышление?". И он учал говорити: "Царь, деи, тебя велел того для спросити, что царь хочет миритца со государем с вашим. И ты, деи, того для скажи, на поминках ли, деи, или, деи, на Казани и на Асторохани? Скажи, деи, ты таки правду царю". И яз, холоп твои, говорил: "Волон Бог, а царь в моей голове, а мне, реку, царю как солгати? Слыхал, реку, есми от людей: государь хачивал на поминках помиритца. А о Казани и о Асторохани яз, реку, и дотолева царю сказывал, кое и поминать нечего, тому как сстатись, кое государю поступитца Казани или Асторохани?". И он, государь, с тем и поехал к царю. А в те поры, государь, был у меня твои государев орлянин сын боярскои полоняник, Ондраганом зовут, Сопрыкин сын Труфонова. И яз ево с тем словом к Ивану послал. Мне, холопу твоему, что слыша и с чем ко мне царь присылает - тово к тебе, государю, как не писать тово для, чтоб тебе, государь, известно было? Да здесь, государь, говорят люди: царю, деи, самому никуды не хаживать, потому блудетца, деи, турского нынешнего царя - хочет, деи, на ево место прислати иново царя турской царь, тестя своего астороханского царевича, а прямых и вестей ещо нет. Да прислал, государь, ко мне, холопу твоему, в Манкуп царь изменника твоего Кудеяра спрашивать о том: "Велел, де, яз, тобе писать к своему государю о своем деле. И ныне гонец здес; тебе государь что отписал?". И яз, холоп твой, Кудеяру ничего не сказал, ни грамоты, ни слова, а говорил есми: "Те, реку, Кудеяр - изменник Божей и государев: тобе мне как сказать? Але, реку, у царя оприче тебя людей нет?". И Кудеяр ко мне приступал накрепко, а говорил так: "Царь, деи, не хочет гонца отпустити, коли, деи, ты не скажешь ничево". И яз, холоп твой, таки одно ему говорил: "Ты, - реку, изменник; как мне с тобою говорить?". А в те поры, государь, был у меня твой государев сын боярскои Федор Толочанов - при нем ся деяло. Да после тово, государь, яз посылал ко царю челобитную, а написал так в челобитнои: "Государю царю волному человеку бедной полоняник твой Васюк челом бьет. Присылал еси, государь, ко мне изменника государева спрашивать о своем деле - и мне, государь, с-ызменником как говорить? А о чем еси мне велел писат ко государю - и сказывают о том на меня, на холопа своего, государь опалу свою положил, что яз, холоп ево, писал о таком о великом деле, а не против своее меры. А то, реку, есми слышел же, что государь царь православныи меня, холопа своего, велел окупати денгами, толко ты, волной человек, меня пожалуешь не уморишь в кадамах, дашь на окуп. Да говорил, реку, мне, волной человек, от тебя Кудеяр: Толко, деи, ты не скажешь ничево, и царь, де, не хочет гонца отпустити великово князя". И царь, де, государь, про то слово Кудеяру с кручиною посмеялся, а говорил: "Деи, яз, деи, тебя, Кудеяр, не хотел послать и ты, де, ся сам назвал. А яз, деи, хотел послать чеуша Крылова". А к Ивану посылал тое челобитную, и Иван ее смотрил же, государь, тое челобитную толды, коли ко царю несли. И царь, государь, сказывают велел перед собою тое челобитную прочесть да мне велел отказать: "Яз, деи, к тебе Кудеяра не хотел послать - послал, де, был чеуша Крылова, и Кудеяр, деи, сам назвался. А то, деи, тебе Кудеяр неподелно говорил, кое мне гонца не отпустити: коли, деи, меж нас ссылки не будет - как межь нас доброму делу быти?". Коли ты, милостивыи государь, меня, холопа своего, послал на свою царскую службу, и яз, холоп твой, перед тобою, государем, Бога молил и Пречистую Богородицу, чтобы мне за тебя, за государя, и за твои царевичи, за свои государи, голова положити, а ты б, государь, и с своими царевичи на своих государствах здоров был на многие лета, а недруг бы твой на твою государеву землю не шол - ино, милостивый государь, Божиим милосердием и твоим государским счастьем по се время недруг твой не бывал. А вперед, государь, о том плачюсь перед Создателем, чтоб твоего недруга Бог не допустил, а ты б государь, и з своими царевичи здоров был на многие лета. Теги: Крым. История вхождения в Российскую Империю, Московия и Крымское ханство в XVI – конец XVII вв. 1475 - 1689, Документы личного происхождения